– Рада тебя видеть, Уэйн, – сказала Тео, одну руку протягивая парню, другую Рику.
– И я тебя, – неожиданно радостно улыбнулся Уэйн, сжав ее пальцы в своих.
Перед глазами у Рика мелькнула синяя вспышка, и он шагнул в нее.
Когда они вчетвером переместились к месту, где раньше стоял дом Тео, Уэйн пробормотал: «Что тут творилось?». Переход сквозь камень его не удивил, хотя на памяти Тео, он посещал ее тайное убежище впервые. Магичка, попав домой (за неимением другого, она именовала «домом» любое место, где жила), заявила, что сначала вымоется, потом выпьет втройне крепкого кофе, выкурит трубку, и только потом будет готова обсуждать что бы то ни было. И удалилась куда-то вглубь каменных апартаментов. Маги зажгли лампы. Бард раскопал на столе остатки вчерашнего вина, принесенного Гринером, отхлебнул, прополоскал рот и выплюнул за окно. Его еще немного трясло. С ненавистью оглядев свой наряд, он взял один из светильников и удалился в гардеробную.
Дерек с Уэйном переглянулись. Черный пожал плечами. Парень покачал головой, как бы признавая за окружающими право на сумасшествие, и принялся ходить вдоль полок, рассматривая корешки книг. Дерек просто уставился в окно, пытаясь сбросить напряжение.
– А кто этот странный молодой человек? – спросил Уэйн, не отрывая взгляда от названий всеразличных трудов. Он даже голоса не понизил, хотя знал, что «странный» его прекрасно слышит.
– Пусть сам представится, – уже спокойно отозвался Дерек. Уэйн хмыкнул, и он добавил: – Я серьезно. Понятия не имею, кем он захочет быть.
– Все интереснее… – протянул Белый.
Рик перебирал одежду, и ничего ему не нравилось. Через какое-то время он осознал, что недовольство своим внешним видом – последнее, что должно сейчас его занимать, снял с крючка простую замшевую куртку цвета корицы, нашел себе штаны по размеру, рубаху и сапоги. Изрядно потрепанные в бою накладки он отшвырнул в угол, потом, подумав, снял все, кроме кальсон. «Мне надо выпить», – подумал он. В ушах все еще стоял безумный шепот, а перед глазами – словно вывернутое наизнанку тело неведомой твари. «Много выпить».
Тео прошла в дальний конец убежища, отодвинула занавеску. Маленькая комнатка, вырубленная в скале, углубление в полу, куда попадала вода, льющаяся с потолка. Естественный родник, который она вывела сюда, никак не подогревался, но лучше уж холодный душ, чем никакого. Она еле слышно ойкнула, когда ледяные пальцы воды вцепились в плечи, но через минуту тело привыкло. Она набрала из баночки, стоящей на каменной полке, голубого цвета глину, размазала по коже, волосам… «Подумать только, еще пару месяцев назад я считала, что все летит под откос и выходит из-под контроля… Кто б мне тогда сказал…». Вымывшись, она прошла в спальню, содрала с кровати простыню и, завернувшись в нее, проскочила мимо магов в малой зале.
– Еще не все, – буркнула она. Уэйн ободряюще ей улыбнулся.
Рик стоял посреди гардеробной в одних кальсонах и тупо смотрел в стенку. Когда вошла Тео, он обернулся, они так и застыли друг напротив друга – один в исподнем, другая в простыне. А потом… их словно бы что-то отпустило, и они одновременно засмеялись в голос.
– Это плохой смех от усталости, или хороший от осознания, что все будет хорошо? – послышался голос Уэйна из зала.
– Хороший, – опять же в унисон ответили Тео и Рик, и засмеялись снова. Тео подошла к Рику, крепко его обняла, уткнувшись носом ему в ухо.
– Рыжий, нет ничего, с чем бы мы ни справились.
– Это точно, милая. – Рик прижал ее к себе. – М-м-м, вкусно пахнешь.
– Ты тоже так сумеешь, если сходишь, куда покажу. Только вода холодная.
– Позже. Думаю, если я сейчас побегу за омовениями вслед за тобой, эти решат, что мы издеваемся.
– Тоже верно. – Тео с сожалением отстранилась, поймав себя на том, что сейчас ее совершенно не интересуют новости от Уэйна или Дерека… а вместо этого она с удовольствием стояла бы так в объятиях Рика вечно. – Давай оденемся.
Наконец все расселись за столом, Тео, как и обещала, раскурила трубку и посмотрела на Дерека, который вновь обрел свой обычный меланхоличный вид.
– Начнем с того, как ты нашел Уэйна.
– Вообще-то это он меня нашел… вернее… – начал маг, но Белый его перебил:
– Дерек, позволь, я скажу. Начать следует с событий трехмесячной давности. Интересно, что это началось ровно три месяца назад, двадцать первого октября… Дерек мне кое-что объяснил про Кендрика, но вкратце… однако мне и этого хватило, чтобы посмотреть по-иному на то, что знаю я… Для вас, думаю, тоже многое прояснится. Итак…
Уэйн не особо нравился остальным Белым. В основном потому, что, как он подозревал, не было в нем степенности, дальновидности и осторожности. Но то, что он является экспертом в области древних артефактов, признавали все.
Была его очередь дежурить, проверять окружающее пространство на Проколы. Громко сказано – он просто сидел, как и другие Белые, в пещере, слушал, как капает с потолка вода и сливался с окружающим миром… Иногда удавалось узнавать о разрывах в реальности еще до того, как они случались, и тогда Черно-Серую пару отправляли заблаговременно. Иногда – только после того, как твари вылезали в мир, и магам приходилось не только запечатывать Прокол, но и выслеживать их с риском для жизни. По какому принципу работает предсказание, и есть ли он вообще, этот принцип, никто не знал. А Черно-Серые не спрашивали. Знали – не ответят.
Уэйн еще и потому был не особенно популярен, что пытался отстаивать большую степень доверия остальным магам. Но Белые считали, что Черно-Серые – просто исполнители, и нет нужды им знать лишнее.
Уэйн простер свой разум до самых краев материка. Он был ветром, травинкой, камнем и солнечным лучом… Ему нравилось наблюдать. Но когда случался Прокол… Это не могло понравиться. Это было похоже на то, будто в чистую гладь прекрасного озера, в котором отражалось небо, выворачивали ведро грязи. Или помоев. А еще крови. Чувство гармонии тут же пропадало, по телу пробегала дрожь ужаса и… чужеродности, и самым главным умением было не то, как далеко мог простирать разум Белый, а мог ли он удержаться от того, чтоб не отпрянуть в страхе и омерзении… нырнуть в самую гущу черноты, и понять… Где. Когда.
Но сегодня его дежурство прошло спокойно. Утром, когда в пещере сидел Джофри, был один небольшой прокол на севере Лиона. Туда направили Урсулу и Хильду. Вылезли какие-то запаршивевшие собаки, у Прокола всех поймать не удалось, и магички еще находились там, проверяя окрестности.
Уэйн в последний раз вдохнул мир, хотя словом «дыхание» это ощущение сложно было описать, и, почувствовав, как его тянет обратно, с сожалением вернулся в тело.
Неподалеку стоял Мальти с крайне озабоченным видом.
– Разве ты меня сменяешь? – удивился Уэйн.
– Нет, я позвал Ульрика чуть раньше. Ты нужен мне в другом месте.
В этом весь Мальти, улыбнулся Уэйн. Ему б родиться лет четыреста назад – тогда, возможно, никакого Исхода не было бы. Все еще находясь в состоянии расслабления и покоя, Уэйн не смог бы опечалиться, даже если б Мальти сообщил ему, что погибли все маги, кроме них… Мир был бы спокоен. Значит, и он тоже. Старику, кажется, не понравилось, что Уэйн улыбается, он насупил брови.
Мальти было около ста пятидесяти, Уэйну – лет на сто больше, но все равно в мыслях Уэйн называл своего Белого, хмурого собрата «Стариком». Как его за глаза называл сам Мальти, Уэйн догадывался – каждый раз видя его молодую внешность, старик хмурился и кривился.
– В другом, так в другом, – беспечно согласился Уэйн, которого еще двести лет назад прозвали «Светлячком» собратья по Цвету. – Куда идти?
– Для начала – просто иди за мной… подальше от чужих ушей.
«Весь мир – это ухо», – чуть было не объявил Уэйн, но сдержался. Он поднялся вслед за Мальти по узкой горной тропке, рассматривая травинки вокруг. Он был этим цветком, и этим…
Когда Старик решил, что отвел Уэйна на достаточное расстояние от пещеры, он мрачно сказал:
– Пропал бесценный артефакт.
Уэйн любовался видом, открывавшимся с горы – уступы, покрытые зеленью, и леса, только-только начавшие покрываться осенним золотом. Здесь, на юге, зима приходит поздно, да и тогда – нерешительно и скромно.
– Какой?
– Копье Молний.
В Уэйне проснулся интерес исследователя. Он припомнил книги, жизнеописания…
– А-а-а, детище Сельфа Серого. А как именно пропало? Насколько я помню, он накладывал на артефакты такие условия, что…
