– Я выяснил суть проблемы, – широко улыбнулся Егор Степанович, – вам вовсе нет необходимости лично являться на ковёр.
– Спасибо, Егор Степанович.
– Ректор почему-то вне себя. Всё дело в ставке. У вас, Рим Николаевич, небольшая несостыковка. Три лекции, так. Затем работа с соискателями, лечебная ставка, так, – перечислял профессор, а Рим никак не мог уловить причину гнева ректора, – а вот часы работы со студентами, оказывается, не выполняются в полном объёме!
– Да, но…
– Вот и я попытался объяснить. Но, увы, безуспешно, – профессор виновато улыбнулся, – абсолютно безуспешно! Вот нет почасовой выработки, и всё тут!
– Нельзя объять необъятное!
– Я все понимаю. Это, надо отметить, наши внутренние дела, – качнул головой Васильчиков, что свидетельствовало о крайнем возбуждении, – ректор приказывает немедленно исправить положение.
– Но как? В сутках только двадцать четыре часа!
– Есть некоторые соображения, – улыбнулся профессор, – мы сдвоим группы студентов, обосновывая производственной необходимостью, так в два раза увеличится нагрузка. Полностью освободить вас нельзя. Так что, с соискателями и аспирантами, будете работать в другие часы.
– То есть, вечерами, – уточнил Рим.
– Пока только так. Возможно, ректор перестанет придираться. Скорее всего, так оно и будет.
– Но ведь, есть причина его гнева? – намекнул Рим.
– Среди наших сотрудников не может быть докладывающего, – заявил профессор.
– Так это же, это же Ежиха! – сорвалось с языка у Рима.
– Возможно, Евгения Евгеньевна заинтересована в процессе обучения студентов.
– Да как вы не понимаете? Ведь это же, откровенный саботаж! И никто, кроме Дулиной, не может стукнуть ректору!
– Не пойманный не вор, – улыбнулся Васильчиков.
– Неужели у нас нет механизмов защиты от лечпрофа, не имеющей никакого отношения ни к кафедре конкретно, ни к науке в целом?
– Посмотрим, что-нибудь придумаем, – пообещал Васильчиков.
Рим попрощался.
– Да, кстати, как там ваш Киборг?
– Неплохо, неплохо! Полагаю, ещё неделя и станет здоровым.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал профессор едва слышно.
Не смотря на явную поддержку со стороны непосредственного начальника, у Рима на душе заскреблись кошки. Похоже, война продолжается.
Едва он дошел до своего отделения, как дежурная санитарка вручила повестку к следователю.
– Разве не надо было расписаться в получении? – спросил Рим.
– Я поставила вашу печать. Подумала, вы заняты. А что, неправильно сделала?
– Всё нормально, – рассеянно сказал Рим. Мысли его уже были далеко за пределами разговора с санитаркой.
Что ещё за повестка? Откуда? Почему? На первые два вопроса отвечал текст повестки, а вот на последний – никто. Рим позвонил Ивановым.
– Привет, Рим! – обрадовалась Алина. – Так редко встречаемся сейчас! Хоть бы звонил почаще!
– Как у вас дела?
– Да пока не родила!
– Да? Как же я забыл?!
– А вот так, похоже, не только ты, но и будущий папаша периодически забывает! – Рим почувствовал, как надулись губы Алины.
– А в чём дело?
– Опять он на работе! Хоть ночами не ходит, и то спасибо! А ты хотел с ним переговорить?
– В общем-то да, но это не срочно.
– А мне скажешь?
– Да это пустячок, ни о чём. Там, в нашей работе один момент надо бы подоступнее разъяснить, – сказал Рим. Расстраивать беременную вовсе не хотелось. – Я заеду вечером?
– А ты глянь на часы!
– Половина десятого, – вслух произнёс Рим.
– Когда наступает вечер?
– Хорошо, я завтра перезвоню.
– А что хотел? – переспросила Алина и тут же поправилась. – Ах да, насчёт работы! Видишь, уже совсем ничего не соображаю, токсикоз?
– Да у меня тоже бывает токсикоз, – успокоил Рим.
– Всегда приятно, общаться со специалистом! Вы всегда всё сможете разъяснить, навести порядок в хаосе мыслей! А вот скажи мне, пожалуйста, – далее Алина начала консультироваться о чём-то, что-то рассказывать. Видать, ей скучно, и поговорить не с кем.
Рим отвечал, что-то уточнял, спрашивал.
Внезапно Алина задала вопрос из другой оперы, как сама выразилась.
– А что у тебя с Линочкой?
– В каком смысле? – смутился Рим.
– Отвечайте на вопрос, гражданин Любимов!
– Подробно?
– Интимные детали можно, пожалуй, опустить, – великодушно разрешила Иванова.
– Честно говоря, сам ещё не разобрался.
– Так ты женишься на ней, как честный человек?
– Пожалуй, это вопрос, выходящий за рамки моей компетенции.
– Странно, – многозначительно помолчала Алина.
– Я не понимаю.
– Думаешь, я понимаю?
– Алина, хватит дурить мне голову! Что там у тебя за неясные представления?
– Ты мне уже диагноз поставил?
– Надо бы и тебе ответить на вопрос!
– Отвечаю! Ты откуда сейчас звонишь?
– Из ординаторской.
– Точно?
– Да что за шутки? Я не понимаю, отчего такой хитрый голос? Конечно, я звоню с работы, что еще?
– Верю, верю! Тогда понимаю все.
– Что, всё?
– Твою реакцию! Я думала ведь, не можешь ты так играть!
– Пора и тебе престать играть.
– Я тебе следующее скажу: Эвелина попросила меня, чтобы я подтвердила, что она ночует у нас!
– Когда?!
– Сегодня!
– И что?
– Я подтвердила, разговаривала с бабушкой. Слушай! Ты, действительно, ничего не знаешь?
– Впервые слышу. Может, и раньше такое бывало?
– Да нет, не беспокойся! Это будет в первый, но надеюсь, не в единственный раз!
– Что ты имеешь в виду?
– Сам знаешь! Она мне прямо сказала, что остаётся у тебя. До утра.
– До утра?
– А как иначе?
– Что молчишь? Я не понимаю, что тут такого? Это что, преступление?
– Нет.
– Давай, мчись домой без задержки, навстречу сюрпризу! И удачи вам!!! – Алина нажала на рычаг. Ей уже надоело, даже как-то противно стало слушать! Чего тут скрывать? Да ещё от близких друзей! Хотя, скорее всего, Рим ничего не знает! Стал бы он звонить из дома, когда рядом Эвелина! Скорее всего – это любовь А Линочка просто молодец! Алина прониклась уважением к подруге. Её так и подмывало позвонить на квартиру Любимова, рука так и тянулась к аппарату. С другой стороны, какая необходимость? Алина и так всё узнает первой и единственной! Но так хотелось, хотя бы предупредить подружку.
Звонок в дверь прервал внутреннюю борьбу Алины, пришёл муж, и её внимание переключилось на дела семйные.
А Рим, обескураженный, сидел на диванчике и не знал, что предпринять? Столько событий, и все в один день! И гнев ректора, и повестка, и бездельники-соискатели, и внезапно-свалившееся счастье руководства коммерческой фирмой от науки Кроме того: оторванная пуговица, ключи от квартиры, переданные Эвелине не в присутствии Ежихи, ещё и сюрприз от Эвелины! А вдруг, это розыгрыш? Позвонить домой?
Едва Рим набрал пару цифр собственного номера телефона, как растворилась настежь дверь ординаторской. Влетел дежурный врач.
– Рим Николаевич! Рим Николаевич! Как хорошо, что вы тут! Я не могу найти ни одного научного консультанта!
– В чём дело?
– Срочное, экстренное дело! Телефон Васильчикова молчит! Ни у одного доцента не отвечает!
– И что?
– Нужен доцент! Вы ведь поможете мне?
– Конечно, – без раздумий согласился Рим, – какая помощь нужна?
– Немедленно вылетаем санавиацией! Экстренный случай!
– Даже санавиацией?
Вот так, почти всегда, у слуг Гиппократа – никакой личной жизни!
Самая ничтожная, на миллиметр выше Марианской впадины, должность так и норовит лишить человека свободного времени. Бригадир работяг и тот, обязан работать дольше подчинённых.
Что уж тут говорить о научном сотруднике, да ещё заведующим кафедрой?! Пусть Карине Львовне не нужна никакая личная жизнь в её обычном понятии, тем не менее. Дочь выходит из-под контроля, попытка матери восстановить статус-кво сокрушительно оборвалась, затянувшимся на несколько месяцев капризом Эвелины. Карина Львовна так и не сумела понять, что хотела ей доказать дочь своей выходкой? Только себе сделала хуже – провалялась в психушке, потеряв целый учебный год.
Как может быть скучно в Москве! Если бы Липутиной кто-нибудь сказал такое ещё в прошлом году? Ни за что бы не поверила, а теперь ощутила себя одинокой и обособленной песчинкой в пустыне мегалополиса. Общаться по делам приходилось, исключительно, с чёрствыми и крайне непонятливыми людьми. Казалось, им ничего не интересно, ничто их не трогает – обычные упёртые чиновники. Хотя нет, совсем не обычные!
– Вам, дорогая Карина, необходимо самой пообщаться с этими людьми. Какие люди! Какие люди! Не дай Бог никому таких людей! – патетически заламывал руки Лев Давидович.
Вот она и общалась и, пока, безуспешно. Никакие увещевания, никакие методы воздействия не могли повлиять на власть имущих личностей. Её не заставляли записываться на приём за месяц вперёд, не требовали дополнительных документов и справок, не намекали на возможность решения вопроса, но почему-то сообщали одно и то же:
