– Фюрера пора эвакуировать! – приказывает им Борман – А у нас, господа, помимо этого еще много работы.
Гитлера кладут на носилки и аккуратно выносят.
– Подменить необходимо и его жену, и его собаку, – продолжает рейхсляйтер. – Иначе он нам этого никогда не простит. Благо снотворного хватит на всех.
Йозеф Геббельс хмурит брови.
– И вас мы обязательно подменим, – успокаивает Борман. – Хотя почему бы вам просто не бежать? Вы полетите с нами, но вас и ваших детей не придется…
– Это мы уже обсуждали! – обрывает Геббельс.
– Ладно, пусть официальная история запомнит вас как вернейшего из соратников, который не побоялся смерти и остался рядом с Гитлером до последней минуты. Хорошо, что хоть замену моему упитанному телу искать не придется: для всех я сгину где-нибудь под развалинами Берлина. – Он достает свое партийное удостоверение, записную книжку и протягивает помощнику со словами: – Позаботься, чтобы это нашли где-нибудь не ближе, чем за пару километров отсюда. Но не сам, – Борман останавливает помощника в дверях. – Передай верному человеку… Что ты так смотришь? Ты прекрасно понял, о ком я! А сам возвращайся, нас ждет работа.
Помощник кивает и теряется за дверью. Борман пообещал юному эсэсовцу крупную сумму денег, новые документы с абсолютно чистой личностью и секретный маршрут, которым владеют только избранные лица третьего рейха, для ухода в Испанию, Португалию, а затем из порта Лиссабона к берегам Аргентины, Чили и некоторым другим странам Южной Америки.
Двойник застывает на месте, делая вид, будто разговор ему совершенно не интересен.
– Адольф! – шутливо восклицает Борман. – Чего озираешься? Не видел своего кабинета?
Двойник на секунду теряется, но тотчас берет себя в руки и отвечает так, как надлежит ответить настоящему фюреру:
– Что за шуточки, Мартин? Ты в своем уме? С каких пор так разговариваешь?!
Борман поднимает руки. А у Лабберта после этих слов по телу пробегает холодок.
– Что мне сейчас делать? – спрашивает двойник.
– Не терпится сыграть главную роль на сцене мирового театра? – острит Борман. Его шутку никто не оценивает. – Ладно, мне самому не терпится поскорее отсюда смыться. Сейчас поднимемся в верхний бункер, нас уже там ждут. Пойдем, – обращается он к помощнику. – Когда прощание закончится, поможешь усыпить Еву.
По пути Борман вполголоса объясняет двойнику Гитлера, как следует держаться при прощании. Не нужно показывать чрезмерную трагичность, но и радости, конечно, быть не должно. Все должно выглядеть так, будто он согласен с судьбой, от которой нужно принимать любые сюрпризы, подчас даже фатальные, заканчивающиеся смертью. Но двойник будто и сам знает, как ему нужно себя вести. К этой роли он готовился годы. Хотя именно в этот момент прощания свидетели будут вспоминать Гитлера не похожим на самого себя.
После прощания семьи Геббельсов, Гитлеров, вместе с Лаббертом, Борманом, его неотстающим ни на шаг помощником, а также вскинутой на спину одному из бойцов усыпленной собакой, покидают бункер. Для дополнительной поддержки Борман вызывает два наполовину укомплектованных моторизированных взвода, один из которых прорубает дорогу впереди, другой прикрывает сзади. Никто из призванных на подмогу не догадывается, кого они эскортируют. За километр до того места, где ожидает дисколет, Борман приказывает солдатам остановиться и занять оборону. Грузовик продолжает движение и через несколько минут в пустынной низменности, окруженной лесной чащей, натыкается на дискообразный корабль.
Из кузова поочередно выскакивают шестеро детей, их встречают сильные руки матери, которая велит им перестать галдеть. Но детский восторг неподвластен назиданиям взрослых. А тут еще такая странная и необычная штуковина, так похожая на огромную юлу. Детский смех смолкает лишь, когда из кузова появляются носилки с дядей Адольфом и тетей Евой. Дети как по взмаху волшебной палочки затихают, опускают глаза и в страхе прячутся друг за друга. Никакие заверения, что дядя Адольф и тетя Ева просто очень устали и спят, действия не имеют. Йозеф Геббельс берет двоих младших за руки и ведет к диску, остальные идут следом, все шире раскрывая рты по мере того. как непонятная и странная «юла» становится ближе.
Через пару минут все взбираются на борт. У Бормана мелькает мысль поскорее улететь, но работу он привык доводить до конца. Он, его помощник и Лабберт сходят вниз по широкой аппарели и возвращаются к грузовику. Перед тем, как забраться в кузов, рейхсляйтер призывает к разговору.
– Осталось совсем чуть-чуть, – говорит Борман, закуривая сигарету. – Я знаю одного человека, который как две капли воды похож на доктора Геббельса. Он прикреплен к секретной службе с пометкой «двойник министра пропаганды». Ему в свое время даже уродство подделали, врачи с ногой что-то там сотворили. Теперь его не отличить от настоящего. Мы поедем к нему, – Борман втягивает дым, – и убьем его, – изрекает он. – А потом сожжем. Но не сильно… чтобы остались характерные черты.
– С этим ясно, – говорит Лабберт, – но где взять детей? Если у тебя есть и они, то я прямо сейчас выхожу из игры. Детей убивать я не буду.
– Ты что, полагаешь, я смог бы на такое пойти? – округляет глаза Борман. – Пожалуй, смог бы, но война и так забирает слишком много жизней. В том числе детских. – Он выбрасывает окурок и тоскливо оглядывает верхушки деревьев. – После того, как навестим Геббельса, поедем в городской санитарный пункт.
«Бегство»Летающая тарелка «антарктов» тепло встречает своих пассажиров. Каждому достается хоть и по маленькой, но отдельной каюте. Детей поселяют в одну большую. Адольфа Гитлера и Еву Гитлер снимают с носилок и размещают в комнатке с двумя кроватями. Хорст, который, как известно, совсем не Хорст, помогает гостям расположиться.
Сколько должно пройти времени, прежде чем Лабберт, его бойцы и Борман вернутся, никто сказать не может. Геббельс отводит Хорста в коридор и долго о чем-то расспрашивает. Затем они проходят в каюту, где находится Гитлер, и вводят ему дополнительную дозу снотворного. Пока корабль в Германии, ему лучше не просыпаться. Еве и Блонди решают снотворного больше не ставить. Они и так спят слишком крепко, и от их пробуждения хуже никому не станет.
Поздней ночью оптические приборы корабля засекают движение. Хорст находится в пилотажном кресле. Он смотрит на стены, на которых возникает изображение. Поначалу между стволами деревьев мелькают фары, потом подозрительно выключаются. Некоторое время Хорст сидит неподвижно, всматриваясь в темноту леса, затем нажимает кнопку и оптическая система усиливается ночным виденьем. У корабля, помимо глаз, есть уши: акустические датчики способны уловить шепот на расстоянии в несколько сотен метров. Но все эти утонченные примочки оказываются не нужными, когда в лесу, после характерных огненных вспышек, раздаются громкие звуки автоматных выстрелов. Хорст понимает: там завязался бой. Для того, кто является оператором его тела, миссия уже выполнена. Адольф Гитлер на борту, значит, можно улетать. А то, что придется бросить нескольких человек, включая главу антарктической колонии и заместителя фюрера по партии, самодостаточного «антаркта» не волнует. На карту поставлено слишком много, и выжидать непонятно чего в этом ночном лесу под открытым небом не имеет смысла.
Хорст запускает двигатели. В этот момент в помещение забегает Йозеф Геббельс. Он бродил по коридорам и почуял что-то неладное.
– Эй, мы улетаем? – спрашивает Геббельс, наблюдая за тем, как Хорст оперирует органами управления.
Хорст лишь на секунду обращает к нему свой взгляд и продолжает работу.
– Я требую ответа! – хмурится Геббельс.
Хорст морщит лоб.
– Да. Я принял решение. Ждать больше не имеет смысла.
– Но так нельзя! Они могут быть на подходе.
– Верно, они на подходе, но попали под обстрел. – Хорст указывает Геббельсу на монитор. – Поэтому нужно улетать.
– Что за глупости? Мы ведь можем их выручить! – Геббельс подходит ближе к пилотажному стенду.
– Никого мы выручать не будем. Это риск для всех, кто находится на борту.
– Я не последний человек в рейхе, поэтому попрошу выполнять мои приказы!
– Ничьих приказов я не выполняю, – отыскав в голосе Хорста нотки гнева, отвечает «антаркт».
Геббельс морщится в негодовании. Ему давно так открыто никто не перечил.
Он подходит к Хорсту и хватает его за руку, пытаясь помешать запустить корабль.
Хорст улыбается, хотя улыбка явно переигранная. Легким движением он отталкивает доктора. Но Геббельс напорист, он вновь хватает Хорста, теперь уже двумя руками. Однако получает кулаком в переносицу. Геббельс отлетает назад, жестко приземляясь на пятую точку. Из носа хлещет кровь.
– Ах ты, гад! – шепелявит Геббельс. Вдобавок к сломанному носу, ему, похоже, выбили зуб.
