Татьяна. Папа, кошелек и иконы
Это была не просто энергичная женщина, это был просто какой-то неуправляемый реактивный снаряд! Феноменальная: яркая, фигуристая, гордая, независимая, талантливая, да еще и кандидат наук. Натуральная блондинка. Прилично знала английский и немецкий. Кроме того, замечательно пела, хорошо танцевала, играла на фортепиано и гитаре. Ее красная кофточка будоражила мою кровь (на женщину в красном быки и мужчины реагируют примерно одинаковым образом).
В первые минуты, как познакомились, у меня аж дыхание перехватило от радости. «Викентий, а что это Вы всё молчите да молчите?», – удивилась Татьяна. «Оробел», – полушутя брякнул я. Ей польстило, что она произвела столь мощное впечатление. Существует верное средство понравиться женщине: намекнуть ей, что она понравилась. Вообще почти любая женщина сполна удовлетворяется тем, что нравится многим мужчинам (а многие мужчины удовлетворяются многими женщинами).
Когда мы посидели часик в кафешке и выпили пивка, я постепенно обрел некоторую уверенность: «Таня, Вы такая обалденная, что сначала я совсем очумел. А вот теперь голова прояснилась и стало полегче». «С облегченьицем!», – съязвила она, отхлебывая пиво.
В течение трех недель мы по вечерам облазили с ней кучу забегаловок. Пиво она обожала не меньше меня. Мы быстро перешли на «ты». В барах и кафешках она рассказывала мне о себе и родне в Смоленской области. Как-то раз Татьяна сообщила: «У меня есть сестра, школьница». По напряженному тону я почувствовал, что она что-то недоговаривает. Шевельнулась догадка что это не сестра, а дочь. «Завести второго ребенка через много лет после первого… Да твои предки – просто герои!», – провокационно похвалил я. Она смутилась и умолкла. Я подумал: «Если что-то началось с умалчивания, то закончится обманом». Помолчав, она перевела разговор в другую плоскость: «Да, папа у меня – супер. Он знаешь кто? Заместитель губернатора». Я спросил: «А не скучно ему заниматься всякими там ЖЭКами, авариями и заседаниями?». Таня гордо произнесла: «Он этим почти не занимается. Он ставит памятники!». Я удивился: «Как это – ставит памятники? Где – на кладбище?». – «Нет, на площадях. По папиным проектам в городе построены десятки памятников военноначальникам, героям и политическим лидерам». – «И нынешним тоже?». – «Да». – «Прижизненно?». «А почему бы и нет?». – «И Горбачеву с Ельциным?». – «Им пока нет. А ты что-то имеешь против?». – «Имею. Я не утверждаю, что Горбачев – осел, Ельцин – лис и что почти все демократы сбежали из зоопарка. Но я против того, чтобы этим зверушкам ставили монументы на народные деньги. И вообще зачем небольшому городку десятки новых памятников? Может, лучше было бы направить деньги на помощь ветеранам?». Таня отрицательно тряхнула головой: «Ветераны всё равно рано или поздно все перемрут, тут уж ничего не поделаешь, а памятники это память на века! Папа планирует баллотироваться в мэры. Когда станет мэром, то поставит еще много памятников». «Кандидат в мэры не знает меры», – подумал, но не решился высказать это вслух.
Однажды вечером в пивбаре, будучи изрядно навеселе, я закинул пробный шар: «Поехали ко мне?». Таня усмехнулась: «Ты очень самоуверенный». «Если бы мужчины не были самоуверенными, человеческий род давно бы вымер», – нашелся я. Она игриво помахала мне ручкой и отправилась домой. Больше я вопрос о визите не подымал. Решил действовать по принципу: если женщина с колючками, запасись терпением и будешь вознагражден. Замечу попутно, что если женщина сладка как пахлава, то нужно запастись терпением ко всем, кого она будет вознаграждать.
И вот 23 февраля лед тронулся. «Кеша, а у меня для тебя подарок. Угадай!», – сходу выпалила Татьяна при встрече. Я стал рассуждать. Раз никакого свертка у нее в руках нет, а дамская сумочка малюсенькая, значит подарок небольшой. Поскольку Таня не шикует, с деньгами у нее не густо, то презент недорогой. Она практична, значит припасла для меня что-то полезное. Она наблюдательна… Стоп. На каждом свидании она видела мой потрепанный кошелек и смеялась: «Разве можно хранить баксы в рваном кошельке?!». Я высказал отгадку: «Кошелек?». Таня обрадовалась, чмокнула меня в щеку и вручила коробочку. Я открыл. Там был кошелек «под кожу каркардила». «Кто царь, тому и подарки царские», – прокомментировал я, раскрывая его. В кошельке под пленкой была вставлена Танина фотография. Фотка была маленькая, черно-белая, студенческих лет. «Ты супер – и на фотке, и в жизни. Этот кошелек будет моим первейшим другом. Спасибо», – сказал я, ткнувшись Тане в щеку. Я вынул из кармана старый бумажник, вытащил деньги и вложил в новый. Перекладывая визитки, обнаружил прошлогоднюю паспортную фотку. На ней я был с бородкой «а-ля Хемингуэй». Вставил свою фотку рядом с Таниной и пошутил: «Вот, Дед Мазай и внучка!». Таня рассмеялась.
Потом мы отправились в цирк на Цветном бульваре. Когда на арену величественно вышли львы, я не удержался шепнуть Тане на ушко: «Лев в брачный период может спариваться по 40 раз в день!». Она, наклонившись ко мне, ехидно спросила: «Ты что – завидуешь?». Среди львов были львята. «Ой, какие хорошенькие! – восхитилась Таня, – Только уж больно мамаша у них строга, лупит лапой таких малышек!». Я возразил: «Когти львицы для львят безопасны». Когда появились тигры, Таня отметила: «Уж очень они быстрые, суетливые!». Я прокомментировал: «Однажды тигры съели укротителя, и с тех пор они какие-то нервные». Таня прыснула от смеха.
После цирка Таня, услышав вдали колокольный перезвон, объявила, что теперь надо пойти в церковь. Мы прошлись по морозцу, и я согревал Танину руку в своей. У входа в церковь Таня остановилась, трижды перекрестилась и поклонилась в пояс. Я не удержался: «Молись поусердней! Может быть, Бог пустит тебя в рай. Чем черт не шутит! Жаль, что Бог награждает лишь посмертно, да и то не всех». Таня рассердилась: «Кеша, ты что – в Бога не веришь?!». – «Пусть в Бога верит тот, кто его придумал». – «Не шути так! И вообще тебе надо креститься». – «Зачем? Я уже крещеный». – «Как же это – крещеный, но атеист?». Я усмехнулся: «Да, атеист: яростно отрицаю того, кого нет. Кстати, когда меня младенцем крестили, согласия на эту акцию не спрашивали». – «Кеша, угомонись!». – «Не надейся», – шутливо отрезал я и многозначительно добавил: «Между прочим, неверующий, ведущий праведную жизнь, ближе к Небу, чем верующий, но неправедный». Таня хотела было что-то ответить, но сдержалась.
Внутри церкви было тепло, не то что в наших квартирах и институтах! Хозяйственный московский мэр правильно сориентировался, кого нужно согревать в первую очередь. Я снял куртку и хотел помочь Тане снять зимнее пальто. Она воспротивилась: «Тут не жарко!». Я заметил: «Это тебе с холодной улицы пока не жарко, а потом вспотеешь». Действительно, через полчаса Таня вся раскраснелась, взмокла и попросила помочь снять тяжелое пальто, сказав со вздохом: «Ты был прав. Впредь буду старших слушаться!». Мы долго бродили по церкви, смотрели роспись на стенах и иконы. Вообще икона имеет к Богу примерно такое же отношение как лицо к душе: иногда что-то отражает, но чаще вводит в заблуждение. Не люблю иконы. Но еще больше не люблю, когда в них плюют.
Храм этот был отстроен на месте снесенного бассейна, который построили в советские времена на месте порушенной церкви, которая в XIX веке тоже была установлена не на пустом месте… Прекрасный пример российских традиций повальных сносов и смехотворных попыток возвратов к старому. Иногда ставят церковь средь жилых домов, затемняя их и оглушительным бум-бум-бумом колокольного хамства не давая жителям по утрам поспать. Смириться с этим можно только, если вспомнить, что по ночам во дворах с не меньшим хамством воют сирены автосигнализации.
В этой церкви присутствовала масса людей. Раньше народ дружной послушной толпой топал на митинги и партсобрания, восторженно превознося КПССовских идолов, а теперь, развернувшись задом наперед, также дружно и послушно повалил в храмы, чтобы громко славить древнееврейских божков. Кто будет восхваляем, тот будет и поносим. Почти все христиане в душе антисемиты.
Между религией и партийной идеологией до жути много общего: массовость и показуха, засилье символов и обрядов, торжественные песнопения и заучивание бессмыслицы, прославление божков и вождей, обман и самообман, нетерпимость к чужому мнению, критическому анализу и логике. Религия и идеология – сестры-близнецы, единственное различие между которыми состоит в том, что первая глядит снизу вверх, а вторая – сверху вниз. Вот почему нынче религия с успехом заменила идеологию.
Вечером, когда сидели в кафешке, Таня вдруг спросила: «Биогавань это далеко от Москвы?». Я несмело уточнил: «Ты хочешь сказать, что можно вернуться к вопросу о визите?». Она вытащила записную книжку: «Давай адрес». Я обрадовался. Но радость длилась не долго: у Тани зазвонил мобильник. Она вела разговор при мне, и волей-неволей я понял, что она договаривается о встрече с каким-то мужчиной…
