Пошлые шутки – удовольствие неудовлетворенных. Народ смотрел пьесу затаив дыхание, дико хохотал и дружно гремел овациями. Как говорится, публика аплодировала собственному вкусу. Хотя, конечно, не могу отрицать, что когда с актера падают штаны, это смешно, а когда с актрисы – интересно. Мы с Улей изредка посмеивались, но в общем умирали от скуки. Пьеса казалась нам пошлой и примитивной. У меня было ощущение, что заглянул в бордель идиотов. Вообще-то любой театр порочнее борделя: зрители покупают душу. Актерство – мастерство притворства.
В середине второго акта спектакля мы с Ульяной переглянулись, встали и ушли. Прошлись по вечерней Москве, а потом поехали к Уле. «У меня в холодильнике ничего нет», – предупредила она. Мы зашли в супермаркет; я купил вино и прочее.
Все женщины одеваются по-разному; все женщины раздеваются одинаково. Кровать была просторной, как армейский плацдарм. От нее и от ее хозяйки исходил стерильный запах чистоты, напоминающий детское мыло. «Классно! – выдохнула Уля среди ночи, – ты просто перпетум-мобиле». «Сексетум-мобиле», – уточнил я. «Перпетум-кобеле!», – воскликнула она. Не в обиду будь сказано милым читательницам, женщины – странные существа: сначала их в постель не затащишь, потом не вытащишь.
Мужчина объясняется в любви вечером, женщина – утром. «Ты лучший!», – под утро отметила она. «Где все были лучшие, там лучшего нет», – шутливо заметил я. Она как будто обиделась: «Ну, зачем ты так?». Я уточнил: «Чтобы утверждать, что я лучший, нужно попробовать всех». Она произнесла задумчиво: «Не знаю как на счет всех, но вот чем я с мужем 9 лет занималась, это вопрос». «А чем ты с ним занималась?», – не удержался я от ехидства. Она пожала узкими плечами: «Он был как мужчина нулевой. Чем только ни пытался себя стимулировать! Устрицы, грецкие орехи, сельдерей, груши…». «Но ведь устрицы – удовольствие не дешевое?», – перебил я. «Да: одна устрица – один доллар. Сначала он ел их по дюжине каждый вечер. Никакого толку. Однажды питался ими целый день и слопал на сто баксов!», – воскликнула Уля. «Ну – и?!..», – с замиранием спросил я. «Что – ну и?! Вырвало его. Вот и все», – мрачно усмехнулась она.
Под утро мне приснилось, что лежу в обнимку с Улей, перед нами на столике стоит огромное блюдо устриц, а в кровати с нами трое мужчин, причем, почему-то в черных смокингах. И все мы сладко дрыхнем, как спят пьяные друзья (не подумайте про групповуху). Проснувшись, рассказал сон Ульчику (так я стал ее ласково называть, а она морщилась: «Чушь какая-то – Ульчик! Звучит глупо, как „зайчик“»). Она дрожащим голосом сказала: «У меня кроме тебя никого нет». Так сказала, что во мне всё перевернулось. Я почувствовал, что речь даже не о том, что никакого другого мужчины нет, а о том, что она страшно одинока. Мне стало нестерпимо жаль ее. В этот момент я понял, как она мне дорога. «Только не бросай меня. Я каждый раз очень переживаю», – прошептала она. «Каждый раз? И много было раз?», – не удержался я от сарказма.
Она встала с умятого плацдарма и пошла на кухню готовить коктейль. «А что ты кроме сока добавляешь в коктейль?», – спросил я. Уля пожала плечами: «Какая разница. По мелочам можешь мне доверять». – «А по крупному?». – «Не знаю… А тебе можно доверять?». – «Я надежный, как все мужчины», – пошутил я.
Мы стали собираться в Биогавань. Уля в нижнем белье задумчиво замерла перед трехстворчатым зеркалом: «Что же мне на себя надеть?» – «Что же мне с тебя снять?», – оживился я…
В Биогавань мы поехали только после полудня. Когда устроились на заднем сиденье автобуса, Уля положила мне голову на плечо и тихонько что-то запела. Я с гордостью подумал о себе: «Если женщина поёт, значит, ты молодец». Образно говоря, так возгордился, что чуть не загорелся. Как потом оказалось, возгордился я напрасно: Уле было со мной хорошо, но полной разрядки в постели на самом-то деле она не достигала. Она грустно сообщила: «Я всегда была фригидная». «По статистике почти половина женщин никогда не испытывает оргазма», – произнес я вслух, а про себя подумал, что Дрынов уточнил бы: «Первая половина фригидна, а вторая – злостно симулирует оргазм».
Мы приехали в Биогавань. Квартирка у меня на высоте. Не в том смысле, что очень хорошая, а в том, что под самой крышей. Выйдя на балкон, Уля увидела перед собой речку, лес, поле и почувствовала завораживающую красоту этих просторов. От свежего воздуха у нее закружилась голова. Вернулась в комнату, села с ногами на диван и стала с любопытством просматривать мои книжки. В это время я приготовил коктейль: ледяную смесь грейпфрутового сока со спиртом с добавлением элеутерококка, рябины и лимона. Если бы решился добавить туда актиномицин и еще кое-что, коктейль смело можно было бы назвать «эликсиром жизни».
Мы выпили через соломинку весь коктейль, сильно взбодрившись его элеутерококком. Затем я приготовил одно из своих коронных блюд – «котлетки по-крымски» (мясной фарш в тесте, обжаренный в масле). «Очень вкусно. Ты очень добрый и заботливый», – отметила Уля, уплетая горячие котлетки за обе щеки. «Мерси за комплименты», – поблагодарил я. «А собаку не будешь кормить?», – спросила она. «Пока нет. Горячие. Пусть остынут. Есть горячее – нет зубов. У Смелого в миске не съедена корочка хлеба. Значит, не голодный». «Ты строгий», – заметила она. «Наоборот! Я в быту мягче воска. Поэтому и Смелый, и дети, и приятели, и женщины – все всегда лепили из меня чего хотели. Я только на работе крутой», – разъяснил я. «Не прибедняйся. Ты всё вокруг структурируешь», – возразила она.
Потом Уля уехала на 10 дней отдыхать в Прагу. Оттуда прислала пару сообщений. Когда вернулась, то показала пражские фотографии, но почему-то не все. Я выпросил одну фотку, где Уля под цветущей яблоней, и приклеил рядом с фото своих детей. Увидев, она холодно произнесла: «Ну, зачем это? Ты напрасно относишься ко мне так трепетно. Я ведь ни к кому не привыкаю. Потому что приношу только беду». – «Ты о чем?». – «Когда-то у меня был любимый. Альпинист. Он погиб. Потом я полюбила другого человека. Он ушел из жизни. Мой отец, которого я очень любила, недавно умер. Мой ребенок долго-долго болел, а потом произошел несчастный случай, и его не стало… Тебе не страшно со мной связываться?». – «Я не суеверный», – бодренько ответил я, хотя по спине пробежал непроизвольный холодок. Как говорится, хоть и струсил, но струсил как лев.
Сначала меня смущало то обстоятельство, что я сильно старше. Но постепенно это почему-то перестало меня беспокоить. Наверно от любви помолодел. Известно, что количество тестостерона (полового гормона) у влюбленного мужчины резко возрастает. Такой гормон – как эликсир жизни.
Кстати, я где-то читал, что один профессор по фамилии Воронов в 1910 году во Франции успешно пересадил яички от обезьяны человеку. Пациент омолодился. Думаю, что профессор Преображенский списан Булгаковым с Воронова, который с успехом делал пересадки половых желез. Сначала никто из его коллег не верил в успех. Но он отмахнулся от сомневающихся, как слон от мух. Слон выбирает не дорогу, а путь. Друзья! Запомните железное правило: для успеха нужно наплевать на все железные правила. Научный успех обеспечивается дерзостью воображения, мудростью сомнения, скрупулезностью измерения и терпеливостью объяснения. Он достигается через множество мелких и крупных неудач, на которые у вас хватило мужества не обращать внимания. Многого достигает тот, кто умеет отказываться от достигнутого. К сожалению, успех Воронова оказался не абсолютным. Врач впрыснул себе вытяжку семенников петуха и стал как молодой петух, но через год помер от любовного переусердия.
Известно, что сексуальная активность у женщин снижается к 40 годам, а у мужчин держится на уровне до 60. Значит, наиболее прочны те союзы, в которых женщина моложе на 20 лет. К 50 годам у женщин количество эстрогена (женского гормона) снижается в 10 раз, в то время как у мужчин тестостерон уменьшается не сильно. Мужчина в 50 лет это еще мужчина, а женщина – одни воспоминания. Кстати, о своем прошлом рассказывает обычно тот, кому нечего сказать о своем будущем.
У нас с Улей разрыв в возрасте был «всего» 18 лет. Впереди у нас был «запас» не менее чем в дюжину лет. Поэтому в наших отношениях я настроился на длинную дистанцию. Был энергичен и оптимистичен, как весенний селезень. Почти любой мужчина по натуре – гусь или селезень: летит даже к чучелу. А многие женщины это только перья.
Я точно знаю, что когда всё хорошо, это не очень-то хорошо. Например, сколько-то лет назад на конференции в Алупке всё так сложилось, что всё было прекрасно: и погода, и номер люкс в гостинице, и новые друзья, и красивые девушки, и пляж, и Черное море, и бодрость, и научное признание… Но возникло нехорошее предчувствие; я подумал: «Что-то слишком уж всё хорошо. Подозрительно хорошо. Странно хорошо». И через пять минут после этой мысли в конференц-зале я поскользнулся на ступеньке, наступив на дощечку, вывалившуюся из паркета. Рухнул спиной назад, прямо на ступеньки. В глазах потемнело. От боли потерял сознание. Очнулся уже в номере, куда меня отнесли приятели. Отлеживался трое суток.
