Эвелина раздумывала: Алик-то больной, возможно постоянный пациент этого заведения, за что же он так нравится маме? И почему поначалу нравился ей? Нет ли чего притягательного в психически ненормальных людях? Эвелина усмехнулась, поймав себя на мысли, что саму себя никак не причисляет к больным. А вот что думают за этими дверьми? И почему её так долго не вызывают? Или кто-то специально испытывает её на прочность и ждёт, когда она как-нибудь проявит себя? В любом случае – это будет расценено ненормальностью. Не дождётесь!
Эвелина закусила, губы и стала думать о другом. Сейчас ей выдадут нужную справку, и они с Римом поженятся. Сможет ли надолго сохранится их любовь? Не забудут ли они сегодняшних отношений и взаимных чувств? За себя она отвечала. За Рима – тем более. Только, вот… Она-то Риму рассказала всё, даже про Алика. А Рим почему-то умолчал про Вику. Любил ли он её? Если любил, то очень быстро забыл. А если не любил, тогда зачем с нею жил?
С шумом растворились двери, и санитары вынесли Алика на руках. Похоже, больной слишком утомился от освидетельствования и потерял сознание.
Эвелина подумала, что ей вовсе не жалко Алика. Почему? Потому что она никогда его не любила! Но ведь, ведь она и не была с ним, как с Римом! А Вика? Она жила с Римом? Или нет. Скорее всего, нет. Конечно же, нет! Рим как-то сказал, что близость невозможна без любви. Для него это так. Значит, он не был с Викой.
Время шло, мимо Эвелины проходили больные и здоровые люди. Они заходили за дверь и выходили оттуда. Каждый со своим настроением. Каждый со своей бумагой. А мысли о Риме так и не покидали её. Так в задумчивости она и вошла в кабинет. Сквозь усталость слышала доклад Рима. Его голос действовал на Эвелину успокаивающе. Она забыла про тревоги и отбросила сомнения. А когда Рим закончил говорить, резкий и пронзительный голос заставил её вздрогнуть.
– Об инвалидности и речи быть не может, – заключила Ежиха. – К тому же, больная является показательной в научной работе врача Любимова. Все помнят эту работу?
Члены комиссии дружно закивали, кое-кто от неожиданности уронил ручку на пол.
– Итак, больная не нуждается в социальной адаптации! – вынесла вердикт председатель комиссии. – Надеюсь, других мнений не будет?
Конечно, ни у кого их не было. За исключением Рима и самой Эвелины. «Кто тут больная?» – подумали они одновременно, но благоразумно промолчали.
– А диспансерное наблюдение? – спросил Васильчиков.
– Полагаю, можно целиком положиться на научные изыскания Любимова. Чёрным по белому там сказано: «Липутина Эвелина Павловна психических отклонений не имеет». Мы же не будем спорить с доктором наук!
Ежиха вела себя безупречно.
– А учиться в ВУЗе она может? – продолжал дожимать профессор, добиваясь абсолютного положительного результата.
Дулина вышла из-за стола, прошла к Эвелине, сидящей на стуле посреди комнаты, потрогала её за голову с обеих сторон и сказала:
– Что ж, и Мересьев летал!
Рима, передёрнуло. Чтобы как-то сгладить реплику Ежихи и не дать продолжить ей, он спросил:
– Так, значит, можно?
– Заключение готово! – отшила Дулина. – Прекрати писать! – обратилась она к старшей сестре больницы, заполняющей протокол.
– А тебе бы помалкивать, молодой учёный! Эк вывернулся весь, защищая любовницу! Ещё, небось, постель от жены не остыла! И вот такие аморальные типы получают мировое признание?!
Присутствующие промолчали. Рим демонстративно обнял Эвелину и вывел из кабинета.
– Что она имела в виду, Рим? – спросила на крыльце Эвелина.
– Не обращай внимания, она провоцировала скандал, это у неё не получилось. Неужели ты не заметила, что она ненормальная?
– Она, может и ненормальная, не спорю – специалисту виднее, но она сказала правду?
– Что Маресьев, летал?
– Не заговаривай зубы, Рим! – вспыхнула Эвелина. – Речь шла о твоей жене, о постели!
– О жене? – не понял Рим. – У меня никогда не было жены.
– А Вика?
– Но она не была мне женой!
– Она была твоим соратником, как Надежда Константиновна! И вы не жили вместе! И если бы она не погибла, ты бы не стал греть свою постель другой! – Эвелина вырвалась и ускорила шаг в сторону автобусной остановки. Рим поспешил за ней.
– Что ты такое говоришь? Ведь я люблю тебя!
– А прежде любил её, а ещё раньше кого-то ещё!
– Да нет же!
– Рим Николаевич, не обманывайте меня! – резко развернулась Эвелина, сверкнув глазами. – Заберите ключи от своей квартиры и забудьте меня!
– Линочка, постой! – Рим ухватил её за рукав. Эвелина вырвала руку и бросилась догонять автобус.
– Не называй меня Линочкой и вообще, никак не называй!
Водитель тормознул и раскрыл двери. Эвелина вскочила внутрь салона.
– Извещение ВТЭК пришлёте по почте! – только и услышал Рим, оставшись стоять на дороге в клубящихся выхлопных газах.
Эвелина, стоя на задней площадке, повернулась спиной к окну и навзрыд расплакалась.
Как всё прекрасно начиналось и как жестоко закончилось.
Всё из рук валилось у Рима. Работа не шла, терялся контакт с пациентами. Неохотно просыпались чувства шизофреников. Больные чувствовали внутреннее смятение врача и никак не желали идти на контакт. Мир, сокрытый от людских глаз, вновь приобрёл для них привлекательность, и не хотелось возвращаться к израненной действительности.
Любимов прекратил сеансы. Пётр несколько раз приносил какие-то бумаги, Рим подписывал, не глядя и не вникая в суть, мало того, он даже не разговаривал с техническим директором.
– Слушай, Рим! Ты чего расклеился? Работы непочатый край!
– Понимаю, но как-то не получается.
– Это у тебя-то не получается?
– Да у меня! А что, такого не может быть?
– Не может, потому что не может быть никогда!
– Лозунг материалистов.
– А ты против материалистов?
– Да я, вообще, никого не против, – устало отмахнулся Рим. Он чувствовал себя чрезвычайно измождённым, словно вся усталость, медленно скопившаяся за годы напряжённого труда, внезапно свалилась на него, придавила и распластала по земле.
– Да не будь ты таким кислым! Что произошло? А? Мир перевернулся?
– Лучше и не скажешь.
– Кто посмел насолить нам? – Пётр свирепо завращал глазами.
– Пётр, тебе приходилось испытывать крушение планов?
– Да. По нескольку раз на дню!
– Не рядовых планов, а таких, когда ты уже настроился, договорился с людьми, а потом – раз! Внезапно приходится подводить людей.
– Известное дело. Рядовой бизнес, а как без этого?
– А если один из этих людей – твоя мать?
– Ты чего? За кого ты меня принимаешь? Я тебе что, акула какая буржуазная? Да как можно подводить собственную мать? В лепёшку расшибусь, а не подведу!
– А я подвёл.
– Не понял? Ты-то как мог? Ты даже теоретически не мог!
– Теоретически нет, а на практике так получается. Прав оказался батя.
– В чём? Давай по порядку, только не темни, не ходи вокруг да около!
Рим вкратце рассказал о случившемся.
– Слушай! А эта Ежиха, она что, сексуально озабоченная?
– Да ты что?! – улыбнулся Рим, – Она просто вредина.
– Падаль, одним словом.
– Да. Только это дела не меняет.
– А ты? Тоже идиот хороший!
– А я-то почему?
– Да потому! С бабой разобраться не смог!
– Да с нею никто разобраться не сможет.
– Слушай! Да ты со странностью! Зачем, тогда собрался на ней жениться?
– Ах, вот ты о какой бабе! – понял Рим. Ему не приходило такое определение к Эвелине, даже в самых озлобленных мыслях.
– Ясно о какой, о твоей! Ты что ей сказал?
– Ничего не успел.
– И неделю болтаешься! Да ты должен был в ту же ночь всё разъяснить ей в самой популярной форме!
– Она ушла.
– Вот ты придурок! И матери уже сказал, что всё отменяется?
– Нет. Я не знаю как сказать такое, просто не сообщаю точную дату.
– Правильно, хоть что-то ты сумел сделать правильно. Так, – Пётр посмотрел на часы, – ты закончил службу?
– Как?
– Ты ещё должен часы государству?
– Нет.
– Вот и хорошо, – Пётр вынул из кармана ключи от машины, крутанул связку на пальце, – поехали?
– Куда?
– Я, как раз, не знаю куда! Покажешь.
– К Эвелине? Не поеду!
– Поедешь.
– Там бабушка! Можно всё испортить.
– Да что можно испортить-то? Хуже уже некуда!
– Именно поэтому я не поеду.
– Именно поэтому и поедешь. Точнее, поедем! Когда зайдём в квартиру – рта не раскрывай!
– А смысл?
– Посмотрим. Надо решить определённо: Да или нет? Пусть всё испортится окончательно! По крайней мере, ты будешь знать, что сделал всё, что в твоих силах! Разве не этому нас в медицинском учили? В самом худшем раскладе скажешь матушке прямо: Так и так, не получилось. Не судьба!
– Правильно, поехали!
Пётр остановился у супермаркета, вернулся через несколько минут с полными пакетами.
– Что там?
– Продукты.
– Зачем?
– Мне ты поручил договориться с бабкой?
