Валерии Золотовской дали пять лет. Ну, как говорится, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Вот «плохо» жилось девушке на воле. Имела деньги, могла найти хорошего парня и устроить свою нескладную жизнь. Не захотела… И все же мне было жаль ее. Она просто забыла одну истину: «Не рой яму другому – сам в нее попадешь»! Каждый свою судьбу вершит сам, делая порой большие глупости!
Чтобы прийти в себя после пережитого, мы отправились в Германию. Анечку тоже взяли с собой. Там, как всегда, царили порядок и спокойствие. Правда, сюрприз преподнесла Лизавета. Она уже училась в университете была студенткой факультета журналистики, идя почти по стопам своей старшей сестры Эли, долгое время сотрудничавшей с немецкими СМИ, пописывая замечательные статейки. Как-то, помогая мне на кухне, повзрослевшая дочь сообщила новость, которая буквально заставила меня присесть. Теперь уже после каждой такой «оригинальной» информации мне все сложнее удерживаться на своих двоих.
– Мамочка, я выхожу замуж!
В глазах потемнело. Только этого еще не хватало – в 19 лет обзаводиться семьей! Сама я выскочила замуж в 18, но в нашем возрасте привычно забывать свои зигзаги поведения, ведь мы родители и хотим казаться идеальными для своих детей.
– За Флориана? – растерянно спросила я.
– Нет, за Дени, – решительно ответила она.
Я знала, что долгое время она дружила с Флорианом, и ни о каком Дени даже не слышала.
– Что за Дени? А где Флориан?
Дочка усмехнулась:
– Ма, тебе надо жить с нами, тогда бы ты была в курсе наших событий, а не «пасти» папу, чтобы он вновь не умчался к какой-нибудь молодухе! – несколько по-хамски упрекнула она меня.
Я молча проглотила «пилюлю». Что же, Лизок совершенно права! Сколько же можно метаться между детьми и их отцом. Пора бы уже сделать выбор. Вслух, внезапно испугавшись осенившей меня мысли, со страхом спросила:
– Что за поспешность? У вас что-то уже было, ты беременна?!
Лизочка посмотрела на меня, как на больную.
– Ты чего, мам, какая беременность? Просто Дени – мой человек, и мы любим друг друга. Кстати, – добавила она, – у него мать – еврейка, между прочим, из Питера, а отец – китаец…
Наверное, из Китая, почему-то подумала я, а Лизочка продолжала:
– …он профессор, нейрохирург. Знаешь, Денька – просто красавчик, и я скоро познакомлю вас с ним!
Вот-вот, только китайца нашей семье для полного счастья и не хватает. Есть евреи, татары, белорусы, русские, цыгане – полный интернационал! Теперь необходим китаец, куда ж без них? Но поскольку дочка очень обидчивая, я с осторожностью подошла к возникшей проблеме.
– Лиза, доченька, зачем же сразу замуж? Ведь надо же сначала закончить учебу, встать на ноги, а уж потом строить семью. Посмотри на Элечку, – привела я в пример старшую сестру, – она вышла замуж, когда ей было двадцать пять и только после того, как сама построила свою жизнь.
– Да у нее и так женихов хватало, могла в любое время устроиться, а я не могу столько ждать! – возразила дочка. – Знаешь, сколько девчонок за Денькой бегает?! Если не выйду срочно замуж, точно останусь с «носом», тем более он не возражает жениться!
Ну дети, что еще скажешь, надо же, «не возражает жениться»!
– Доченька, силой все равно ни одного мальчика не удержишь. Если у него к тебе настоящие чувства, он будет ждать тебя и сто лет, а если нет, то и жалеть нечего! Встретится еще на твоем пути хороший парень, который будет тебя любить…
Лиза сморщила носик и с досадой возразила:
– Ладно, мам, что за старческие понятия? Ты же знаешь, что время теперь другое, и если не прихватишь сейчас, потом ловить уже будет некого!
Разговор зашел в тупик. Мы – люди разных поколений, и поэтому на одни и те же вещи смотрим по-разному, и переубедить в чем-либо молодежь просто невозможно, потому что на жизненные проблемы они смотрят своим собственным и отнюдь не наивным взглядом. В общем, еле-еле уговорила ее не делать опрометчивых шагов и хотя бы изредка со мной советоваться. Отца в этот вопрос решили пока не посвящать.
– Ма, иди скорей сюда! – раздался из детской крик.
Что там еще?! Я побежала в комнату, где находились Ольга с Гришей и их новоиспеченный братишка, и застыла от удивления и умиления. Мой маленький сынишка, покачиваясь, с трудом стоял на своих маленьких толстеньких ножках в крошечных прикольных кроссовках. За его спиной маячили брат и сестра. Я присела, протянула к нему руки и сказала: «Ну, сыночек, иди ко мне, малыш!» Он понял, сделал свои первые шаги и, переваливаясь с ножки на ножку, как медвежонок, храбро потопал мне навстречу! Произошедшее, конечно же, без внимания не осталось, и все мы, взрослые и дети, собравшись вечером за столом в гостиной, отметили это выдающееся событие!
Приближались Розкина свадьба и наше путешествие в далекую Турцию. Еще со времен перестройки мы бывали там неоднократно и каждый раз получали от такой поездки огромное удовольствие, но для начала следовало пережить долгожданное свадебное торжество. Мы с Розкой активно обсуждали наряды для свадебной церемонии. Подружка была дизайнером действующим, а я теперь уже бездействующим, то есть моя творческая дизайнерская деятельность закончилась в очень далеком прошлом, оставив внушительный отпечаток в немецкой истории, войдя в энциклопедию «Кто есть кто в Германии», поэтому сегодня мне просто необходимо было прислушаться к мнению известного специалиста.
Для себя невеста выбрала невероятно роскошное платье сочно-красного революционного оттенка, предложив мне при этом наряд черного цвета. Черный цвет всегда в ходу, но не на свадьбе же! Помню, на нашем с Левой торжестве его дочь тоже напялила траурное одеяние, показав всем свое истинное отношение к происходящему. Однако подруга убедила меня, заявив, что мы будем живым олицетворением потрясающего романа Стендаля «Красное и черное» или, хотела добавить я, как испанский дуэт «Баккара», популярный в 80-х, который, в отличие от нас, красно-черных, выступал лишь в одной цветовой гамме – черно-белой.
– А мужичков во что оденем? – задала я ей весьма актуальный вопрос.
Она чуть призадумалась и воскликнула:
– Эврика! Знаю, во что! Олежка будет в черном, а Фима в красном костюме! Знаешь, как круто мы будем смотреться!
У меня опустились руки, а заодно и настроение. Ну, Олег в черном – еще куда ни шло, хотя на собственную свадьбу можно было бы надеть что-нибудь и повеселее, но Фима в красном… восторга не вызывал!
Я с робостью решилась спросить:
– Розочка, а нельзя ли наоборот? Олег в красном, а Фима в черном?
Дизайнерша нахмурилась и строго припечатала:
– И как ты себе это представляешь? Мы, как два болгарских перца в одной упаковке, в красном, а вы, как два работника похоронного бюро, в черном? Не на наши же поминки пришли!
Об этом я как-то не подумала. Да… действительно, окружение брачующейся пары будет смотреться странно, не будешь же всем объяснять, что это задумка невесты, а по совместительству дизайнера! Но Розалия имела великолепный талант убеждения и почти уговорила меня предложить Фимке столь экстремальный вариант.
Вечером за столом я прозрачно намекнула мужу, что надо все же как-то меняться и одеваться немного ярче и оригинальнее, чем сейчас. Фима с удивлением посмотрел на меня:
– Куда уж оригинальнее, мать?! По-моему, и так все очень круто!
Я пожала плечами и подошла к главной фишке сегодняшнего вечера.
– Мы с Розкой решили, что ты должен надеть на свадьбу красный костюм. Так надо. Он будет прекрасно сочетаться с одеждой Розалии и Олега!
Муж от изумления раскрыл рот, а я, воспользовавшись удачным моментом, быстро сказала:
– Нет-нет, не возражай, ты должен быть только в красном!
Лицо Фимки приобрело цвет перезревшего помидора то ли от гнева, то ли от счастья… Через минуту стало понятно – от гнева.
– Да идите вы обе на хрен! – послал он нас на «грядку». – Я вам что, «голубой» или трансвестит, ходить как клоун?! Вообще никуда не пойду, ясно?! – муж вскочил и был таков, спрятавшись в недрах, прямо скажем, не маленького дома.
«Ну и при чем здесь «голубые» и трансвеститы? – с недоумением подумала я. – Никто же не предлагает тебе надеть женское платье, хотя… мы бы всех приятно удивили, появись Фимка в дамском прикиде! Вот был бы прикол!»
И те, и другие ребята имеют свойство одеваться ярко, но все относятся к ним более или менее терпимо, за исключением тех случаев, когда они в своих вкусах и пристрастиях, не контролируя себя, переходят все мыслимые границы. Мне тоже казалось, что в Германии абсолютно все равно, как ты выглядишь. Ан нет! Первым примером послужил мой двенадцатилетний ученик Василий, который, как балда, забыв свою нормальную одежду в отеле, вынужден был разгуливать по центру Гамбурга, когда мы впервые гастролировали там, в совершенно экзотическом виде: ярко-желтой рубахе-косоворотке, шароварах и красных сапогах. Никто из немцев даже не крякнул, глазом не моргнул, не показывал на Ваську пальцами и не обращал на него внимания, думая, очевидно, что Василий «с приветом», почти по В. Высоцкому: «Ну сумасшедший, что возьмешь!»
