крохи русского языка, которые знала в молодости.
– Иди сюда на мине кушать, – командирским тоном объявила Рахиль внуку. – Ты слышишь, Ицек?
– Я не хочу кушать, – уныло отозвался Ицек. Он чувствовал, что ему не увернуться от пытки едой.
– Иди, у мине вкусное есть, – в том же тоне продолжала Рахиль. Атака ее только начиналась, но она не сомневалась в конечной победе.
– А что вкусное? – без энтузиазма поинтересовался Ицек.
– Я суп на кость сварила, – объявила Рахиль. – Очень вкусно. Иди на мине, я тебе дам кость обкушать. – Ицек ничуть не обрадовался.
– Я не хочу кость обкушать, – капризно ответил он. – Не хочу кушать.
– Рахиль, – вступилась за мальчика Рива, подходя. – Дайте Ицеку немного поиграть и проголодаться.
– Проголодаться? – испугано вскрикнула Рахиль и всплеснула руками. – Ривочка, зачем такое за ребенка говорить? Как такое можно говорить об кушать?
– Знаете, Рахиль, мой папа говорил, что во время второй мировой войны не было детей, которые не хотели есть. Они появились позже. Это правда? – Рахиль, пережившая две мировые войны и голодовки героических советских лет не поняла сарказма.
– Правда, – серьезно согласилась Рахиль. – Сама не понимаю, что за дети пошли.
– Рахиль, у меня к вам большая просьба – переменила Рива тему разговора.
– Да, Ривочка, я тебя слушаю.
– Не могли бы вы взять к себе Арошу на два дня? Мне нужно уехать с экскурсией на Мертвое Море. Мой муж в армии и мне не на кого ребенка оставить.
– Ну конечно, Ривочка, конечно, – сразу согласилась Рахиль. – Им с Ицеком будет не скучно. Не беспокойся, оставляй. – И обращаясь к Арону, сказала: – Пойдем, сейчас будем кушать. Вы две с Ицеком будете кушать.
Рива поднялась к себе, быстро уложила в сумку необходимые вещи и счастливая подбежала к машине.
– Полный вперед, – крикнула она, бросая сумку на заднее сидение. Она обняла правую руку Димы и прижалась к ней щекой.
Мертвое Море встретило их маревом каменных гор, раскаленных солнцем, чернильной голубизной моря и оживленными толпами туристов в местах, отведенных для купания.
– Давай сначала пойдем на пляж, – предложила Рива, – а потом в гостиницу. Уже четыре часа и скоро начнет смеркаться. Я хочу окунуться сейчас, пока светло. Мы темноту используем для других целей.
– Как скажешь, – послушался Дима и резко свернул на стоянку недалеко от Ен-Геди. Они быстро переоделись и, осторожно пройдя по прибрежной гальке, зашли в воду. Проплыв несколько метров Рива остановилась и легла на спину, пытаясь сохранить равновесие. Рядом с ней лежала на воде, подложив надувную подушку под голову, белоснежная тучная женщина и читала книжку. Очевидно это был захватывающий роман о любви, ибо на обложке красовалась девица в ничего не закрывающем купальнике, с большой грудью, узкой талией и с пистолетом в руке, направленным на мужчину в шляпе и в смокинге. Рива скользнула глазами по горизонту. Горы в Иордании были покрыты легкой дымкой и по Мертвому Морю плыли, как ледяные поля, белоснежные айсберги выпаренных солей.
– Что это? – удивился Дима.
– Соль, – пояснила Рива. – Концентрация ее настолько сильная, что избыток затвердевает и всплывает, поскольку выпаренная соль легче воды. Из нее добывают поташ.
– Как снежные поля, – удивился Дима. – Да как много!
– Лет через десять, если не раньше, они исчезнут, – с сожалением сказала Рива. – При таком производстве поташа это не долго продлится. Будут добывать поташ из воды. К сожалению, эти соли – единственное, что у Израиля есть из полезных ископаемых… Рива внезапно осеклась и повернулась спиной к берегу.
– Что случилось? – забеспокоился Дима.
– Там на берегу мои знакомые. Не хочу, чтобы они меня видели. Вот, проклятье!
– Плевать на них, – посоветовал Дима.
– Нет, не плевать. Нужно убегать отсюда в отель. Такая маленькая страна, не скроешься от глаз соседей и знакомых, – пожаловалась она недовольно.
– Какая тебе разница? Ведь все равно ты решила мужа оставить?
– Но еще не оставила. – Прячась за Диму Рива вышла на берег, подошла к душу с пресной водой и дернула за веревку. Прохладная вода приятно обволокла ее тело, смывая маслянистую соленую воду Мертвого Моря. Потом слегка вытерлась полотенцем, надела пляжный халат и они, не одеваясь, сели в раскаленную солнцем машину и поехали в гостиницу.
В номере было прохладно от кондиционера, и темные занавески приглушали яркий солнечный свет. Рива сняла халат, небрежно бросила его на тумбочку и села на кровать, разглядывая себя в большое, почти во всю стену, зеркало.
– Я оставлю Эйтана как только он прийдет из армии, – объявила она. – Нельзя так больше. Не могу жить прячась, мне стыдно это. – Дима сел рядом и встретился с ней взглядом в зеркале. Не расставаясь с ее глазами он расстегнул ей лифчик и отбросил в сторону. А потом стал нежно, едва прикасаясь, гладить ее грудь своей большой и грубой ладонью, отвечая улыбкой на снисходительную, ласковую улыбку женщины в зеркале.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он.
– Не сходи с ума, – засмеялась она в ответ и положила руку ему на плечо.
– А как же мы будем жить? Раздельно? Ты тоже будешь говорить: «А что люди скажут?»
– Нет, не буду, – возразила Рива. – Когда никого не обманываешь, значительно легче жить. В этом все дело.
– Так почему же ты не хочешь выйти за меня замуж? Никого обманывать не надо.
– Это смешно. Это не нужно. Ты скоро охладеешь ко мне, заведешь себе молоденькую, и что потом? Разводиться?
– Ты не можешь знать, что будет потом. Я тебя очень люблю. Я никогда к тебе не охладею. – Дима наклонился и стал целовать ее грудь. Она рассматривала его в зеркале и обеими руками ласково теребила его густые русые волосы.
– Это не может быть иначе, – продолжала Рива. – У тебя будет слишком много соблазнов. А когда много соблазнов и большой выбор, и все легко и доступно, неизбежно наступает момент, когда соблазну невозможно противостоять. Да и зачем?
– Ты не любишь меня по-настоящему, – упрекнул ее Дима, подняв вверх глаза. – Ты слишком рассудочная. Как можно рассчитывать и прогнозировать, если любишь?
– Можно, – сказала она. Дима жадно прижался губами к ее груди и она с силой сжала его волосы в кулаке, млея от наслаждения.
– Не забывай, – продолжала она, теряя нить разговора и пытаясь говорить ровным голосом, – я ведь инженер. Я привыкла считать и рассчитывать. – Дима встал и потянул ее за руку.
– Иди ко мне, инженер, – властно приказал он. Рива послушно встала, положила ему руки на плечи и хотела поцеловать, но Дима опустился на колени и медленно стал снимать с нее купальник.
– И я значительно старше тебя, – продолжала она,
