class="p">Раньше водку-то ведь меньше пили. Людей боялись. Один раз летом я попросил соседа Илью
Котельникова печку мне разобрать – он свободный был, не работал чо-то. Пообещал ему бутылку
поставить. Ну, он быстренько всё сделал, в окошко кирпичи повыкидывал. Надо расплачиватца. Я
ему деньги даю, а он не берёт.
– Давай, – говорит, – лучше выпьем. Доставай твою бутылку, котору обещал.
Я говорю:
– Так, на вот, возьми деньги, сходи в магазин.
– Да ты чо! – говорит он. – Как же я средь бела дня пойду бутылку покупать? Нет уж, давай ты.
Ну, а чо мне делать? Я же обещал. Работу он сделал. А как по улице идти? Пошёл огородами.
Прошёл незаметно и как раз в магазинный двор перескочил. Сижу. В магазине у меня тётка
продавцом работала – думаю, может, выйдет. Сижу, жду. Точно, вышла. Повезло, значит. Я ей
кричу:
– Тётя Оля, иди-ка суды!
Она подходит.
– Чо тебе?
– На деньги, бутылку принеси.
– Так заходи в магазин, да бери.
– А там люди-то есть?
– Есть.
– Нет, тада не пойду. Ты мне суды принеси.
Принесла она мне эту бутылку. Я её под мышку, и опять огородами домой. Принёс, выпили. И
вот Илья-то потом до вечера у нас дома сидел. Выпил же – как на улице покажешься? Ушёл уж
потом, когда стемнело.
Удобство
А как работали-то раньше… Я пахал на «Беларусе» в ночну, без кабины. Холодно. Сам сидишь
в куфайке, а коленки другой куфайкой завернёшь, да проволокой свяжешь, чтоб не дуло.
Зато на «ДТ-75», ну это вообще! На этих-то тракторах мы даже не останавливались. Ели на
ходу и оправлялись на ходу. А чо? Скинешь штаны и сядишь прямо над гусеницей. Трактор пашет,
гусеница мелькат, а ты своим делом занимашся. Сидишь и смотришь, скоко, примерно, метров
пахоты не додал бы, если б остановился. А так-то чо? Удобство одно.
«Аркашка»
К нам тут Абсур недавно с военхоза приезжал. Мотоцикл новый, красинький купил. А тут как раз
дожь прошёл, на дороге скользит, он куда-то в яму и улетел. И мотоциклу фару разбил. Злой
приехал.
– Вишь, – говорит, – чо я сделал, подлец! Всю морду своему «Аркашке» расхлестал.
– Да, ладно, – говорю, – у меня есть фара от трактора, стекло подходит, потом заменим.
Поставили чайник на плитку. А Абсур кругами ходит, все успокоиться не может. Подойдёт к
окошку, глядит на мотоцикл, трёт подбородок, да опять:
– Ты уж прости, «Аркашка», что я тебе всю морду-то расхлестал…
Подлюга
Алексей Калинин работал чабаном. А коня своего всегда водил в поводу и почти никогда на нём
не ездил. Пасёт баран, ходит весь день за отарой и коня за собой водит. Мог бы и один ходить, да
скушно одному-то. А коню надоест весь день еле-еле ноги переставлять, он вырвет повод,
закозлит и убежит. Алексей до вечера злитца на него, на отару приходит, а конь уже там.
– Ох, и подлюга же ты, – говорит он, – заставил меня весь день пешком ходить.
Поругат, поругат его, потом овса подсыпат да приговариват:
– Жри, жри, подлюга, да завтра ишо Дале убегай.
Подшутили
Парфентий Золотухин работал у нас на ферме сторожем. А чо там сторожить-то? Мы молоды
были, всю ночь кружам, так что никаких сторожей не надо. Он упадёт, да спит. Даже свою челюсть
снимет, да в стакан с водой закинет. Ну, а мы как-то взяли воду-то вылили, да вместо неё водки
линули.
Он утром проснулся. Зубы достал, вставил, постоял, почмокал. Потом взял стакан, да хлесь его
сразу до дна. Потом подходит к столу.
– Дайте, – говорит, – хоть огурец или чо, а то тут кто-то подшутил…
Винная жила
А вот был ещё случай, готовили мы как-то дрова в лесу. Ну, и от одной лесины отскочил
здоровенный сук и прямо Царю по башке. Царём-то мы Николая Исаева звали, он ростом был под
два метра. Царь упал в снег и лежит. Мы к нему подскочили, не знам чо делать-то. Глядим, он
вроде отошёл маленько, садитца. Сидит, башкой трясёт. Из-под шапки кровь капат. Потом на ноги
встаёт, стоит качатца. Снимат шапку и щупат голову. Медленно так, долго щупат. Мы стоим, ждём,
чо же дальше-то будет. А он щупал, щупал, нашёл там чо-то и остановился. Поглядел на нас, да и
говорит:
– Ну, ничо, мужики, всё нормально – винна жила цела и ладно.
Но у нас, конечно, с души-то отлегло.
Культурно
Руфович работал конюхом, а жена его Лиза в ОРСе. И вот как-то затеяла: давай купим
шифоньер, да давай купим.
– Да на хрена он нужен, этот шифоньер, – говорит Руфович, – и без него жили…
– Мы в него вещи будем вешать, всё же покультурней как-то…
Нудила, нудила… Короче, Руфович рукой махнул – а, чо хошь, мол, то и делай.
Ну, а Лиза-то боится, как бы он не передумал. Купила шифоньер, когда Руфовича дома не было,
попросила мужиков, они занесли, поставили. Сама на работу ушла.
Руфович приезжат на телеге с конного двора, заходит в дом, глядит на покупку. Потом пошёл,
коня распрёг, принёс хомут и повесил в шифоньер. Вышел в ограду и сидит. Приходит Лиза.
– Ну, чо как тебе покупка?
– Кака ещё покупка?
– Так я же шифоньер-то купила.
– Ну, купила, так и купила, делов-то… Обмыть токо надо.
– Пойдём, покажу.
– Да я чо шифоньеров не видал?
Входят.
– Вишь, как красиво, – говорит Лиза, – гляди, как блестит. А скоко вещей туда войдёт, всё
культурно, на плечиках.
– Культурно, культурно, – соглашатца Руфович.
Лиза шкаф открыват и ничо понять-то не может.
– А-а… – кричит, – ни стыда ни совести у тебя нет! В новый шифоньер хомут повесить!
– А чо? – говорит Руфович. – Гляди-ко, как культурно…
Разозлился
А вот был ещё случай. Дело-то как раз летом было, Никита Дементьев сидел вечером у окошка
валенки подшивал. Видно к зиме готовился. Поздно уж было, тихо так. Окошко открыто. А Кешка
Коренев, он в соседях жил, к девкам пошёл. Глядит окно светитца, Никита сидит, ковырятца чо-то.
Кешка подкрался, да резко выглянул:
– Ку-ку!
Никита вздрогнул. Потом отошёл, озлился, схватил с подоконника горшок – и в окошко! Старуха
у него цветочки любила, на подоконнике пять горшков стояло. Никита орёт:
– Ах ты, паразит!
Хватат второй горшок – и туда же! Так со зла-то все пять горшков и выкинул. А Кешке чо: сидит
под окном,
