лет пятнадцать назад. Но нежная кожа старится быстро, и сейчас, в свои тридцать пять, Зина стала покрываться невеселым узором ранних морщин и складок. Какой удар для женщины, основная страсть которой – плотская любовь и поэзия, ее воспевающая?
– Ты ведь пользовалась успехом у мужчин, – польстила ей Рива.
– Ты правильно применяешь прошедшее время в своей речи, – огорченно согласилась Зина, снова усаживаясь на стул. – Пользовалась, когда могла. Но все уже оттрахали. – Она смолкла на секунду, подчеркивая поэтичность фразы. – Желающих не осталось. – Поведав Риве жестокую и печальную правду своей личной жизни она подперла голову руками и замолчала. При этом глаза ее стали большие и грустные, как у коровы, удел которой – искусственное осеменение.
– Ты бы хотела поменять свою судьбу на мою? – поинтересовалась Рива. – Чтобы за всю твою жизнь у тебя было всего двое мужчин, твой муж и любовник? – Зина вздрогнула и выпрямилась.
– Значит, у тебя есть любовник? – торжествующе вскрикнула она. Ее глаза из коровьих превратились в рысьи. Рива испуганно приложила палец к губам.
– Я сразу догадалась, – горячо зашептала Зина, метнув опасливый взгляд на дверь, ведущую в кухню, как будто подозревая, что Эйтан подслушивает. – Кто он? Какой? Красивый? Молодой?
– К сожалению, и красивый, и молодой. На десять лет моложе меня. Представляешь? С ним нигде не покажешься.
– Такой молодой? – обиженно удивилась Зина. Казалось, что она очень огорчена тем, что при распределении любовников ее жестоко обделили.
– Сама не понимаю, что стало со мной, – продолжала Рива, не догадываясь о настроении подруги. У Ривы вдруг появилось неудержимое желание поделиться с ней своими чувствами и событиями.
– Как же это началось? – с трепетом в голосе спросила Зина. Она заерзала на стуле от нетерпения и сжала ладони, пытаясь подавить волнение.
– Он пришел к нам из армии, – начала свой рассказ Рива, – и я, умудренная годами женщина, стала украдкой поглядывать на него. Представляешь, не такая уж молодая, преданная семье и карьере, а засматриваюсь на молодого парня?
– Со мной это часто бывает, – обронила Зина.
– Я много раз говорила себе, – продолжала Рива, – что это чистейший абсурд. Его назначили ко мне в помощь, ибо мои проекты разрастались и я одна не могла успеть делать всë. И вот как-то раз я осталась после работы, чтобы закончить неотложные дела. Ничего необычного в этом не было; ведь я часто остаюсь. Мне нужна была его помощь, и ему пришлось тоже остаться. Мы сидели рядом за одним столом, обсуждая дела, и вдруг я поймала себя на том, что смотрю на его губы. И мне показалось, что он это заметил. Я тогда резко оборвала наши обсуждения, закрыла папку с материалами, встала и сказала, что мне нужно спешить домой. Он тоже встал и вдруг уверенно, без колебаний, обнял меня, прижал к себе и прилип ко мне таким сладким поцелуем, что я была на секунду парализована. Мне нужно было в этот момент решительно оттолкнуть его, сказать что-нибудь резкое, и уйти. Но этот момент я пропустила. И тогда я, больше не контролируя себя, обняла его за шею и не отпускала до тех пор, пока не стала задыхаться. Потом спросила: Как это ты посмел? А он мне говорит: – У меня сердце прыгало от страха перед тем, как тебя обнять. И вдруг я почувствовал, что мне все можно. Не знаю, откуда это чувство пришло. Я тебя люблю. Ты мне снишься каждую ночь. Можешь себе представить, что мне снится!
– Куда ты меня поведешь сегодня? – спросила я. Он меня повел к своему другу, который оставил нам квартиру на вечер. Вот тут я впервые и узнала, что значит оргазм. И я простила всех женщин, которые изменяют мужьям. И себя в том числе.
– Себя в первую очередь, – съязвила Зина.
– Я где-то читала, – пропустила ее замечание мимо ушей Рива, – что в сексуальном плане женщине за тридцать больше подходит мужчина не старше двадцати трех-четырех лет. Ибо у мужчины сексуальная потенция идет на убыль с семнадцати лет, а у женщины она достигает апогея, когда ей за тридцать. Не ручаюсь за верность цифр, да и самой теории, но в нашем случае это так. Не представляю мужчину за тридцать, в котором бы осталось столько энергии и желания.
– Тебя не мучает совесть? – спросила Зина, неодобрительно хлопая ресницами.
– Немножко, – ответила Рива. – Но сплю я очень крепко после его объятий. – Она вдруг с удивлением вскинула глаза на Зину.
– А тебе то что? – спросила она неприязненно. – Уж не стала ли ты моралисткой? После стольких-то мужчин?
– Я не замужем, ты должна учесть это, – парировала Зина. – И у меня всегда был оргазм, я его открыла задолго до того, как первый раз отдалась мужчине. Если бы у меня был муж, в особенности такой хороший, как у тебя, я бы ему не изменяла. – Глаза у Зины воровато забегали по стенам, как будто отыскивая что-то.
– У тебя новая кухня, – с отвращением сообщила она. – Когда это вы купили?
– Ты не была у нас почти месяц, – пояснила Рива. – Вполне достаточный срок, чтобы сменить кухню. – Зина промолчала, погладила гладкую поверхность стола и опустила вниз углы губ, словно скорбя о чем-то.
– И стол вы купили новый. – У Зины настроение ухудшалось с каждым открытием.
– Что с тобой, Зина? – удивилась Рива. – Как будто тебе очень не нравится у нас.
– Почему одним людям всё, а другим – ничего? – не то жалуясь, не то спрашивая пробормотала Зина. Как видно, она решила ответить откровенностью на откровенность. Рива опешила и с удивлением уставилась на подругу.
– Вот, у тебя есть хороший муж, семья, и всё в доме. А ты этого не ценишь, – пояснила Зина свою мысль. – А у меня нет ничего, кроме моей поэзии, которая никому не нужна. Это несправедливо.
– Я не могу поверить, что ты так откровенно высказываешь свою зависть, – возмутилась Рива. Ей захотелось вышвырнуть Зину за дверь. – Просто трудно поверить своим ушам.
– Я говорю лишь о справедливости, – враждебно оправдывалась Зина. – Все в мире несправедливо. Однако, уже поздно. Мне пора домой. Я устала. Я морально устала. – Рива при этих словах пришла в ярость.
– Морально? И правда, тебе пора домой. Отдохни, и назавтра у тебя способность к оценке вещей значительно улучшится.
– Сейчас уже поздно и автобусы не ходят, – все так же уныло и враждебно продолжала Зина. – Может, Эйтан меня подвезет?
Рива молча вышла и открыла дверь в детскую комнату, где Эйтан пытался усыпить сына.
– Зина просит тебя отвезти ее домой, – обратилась она к Эйтану. – Как ты?
