Особую тактику защиты избрали недавние нацистские маршалы и адмиралы. Они вопят на все лады о своей непричастности к... политике. Йодль внезапно забыл о своем мюнхенском гимне национал-социалистическим богам и божкам и скромно предстал перед нами в серой форме «аполитичного солдата». Йодль говорит: «Передо мной была альтернатива: либо нарушить присягу и предстать перед полевым судом, либо призывать к восстанию. Но как в одном, так и в другом случае я действовал бы как политик, то есть делал то, в чем обвиняет меня сегодня суд».
Как видите, типичная логика преступника, который уже чувствует на своей шее петлю.
Международный Военный трибунал после перерыва снова начал свою работу.
Еще несколько дней будут выступать представители американского обвинения, которые зачитают, наверное, найденный на днях в оккупационной зоне Третьей американской армии новый документ, названный «политическим завещанием Гитлера». Потом будут обвинять французы, после французов — представители СССР.
1946
Автомашина испортилась, и мы должны были остановиться в придорожной франконской деревушке, расположенной между Айсбергом и Штейном. Все необходимое для ремонта нашлось на наше счастье в местной кузнице.
В один миг вокруг нас выросла толпа крестьян. Центром их внимания был мой спутник — лейтенант Красной Армии, которого до сих пор здесь не видели. Из толпы вышел худой смуглый юноша:
— Позвольте, товарищи, я вам помогу,— он назвал себя Василием Б. из Куликова Львовской области. В 1943 году он был вывезен немцами на работу и до конца войны работал у крестьянина. Потом попал в юнрравский лагерь для переселенцев, находившийся возле деревни, а вот уже второй год ждет репатриации: слово «репатриация» он произносит шепотом, с оглядкой.
Обещаю ему узнать на другой день адрес советской репатриационной комиссии. На этом наш разговор обрывается, потому что между мной и Василием появляется фигура с русыми кудрями и глазами молодой совы. Этот тоже воспитанник ЮНРРА и такой же «переселенец» — немец из Запорожской области, который бежал вместе с гитлеровскими войсками в «фатерлянд». На голову Василия сыплются крепкие ругательства, рука другого парня тянет его за воротник в толпу. Василий мигом исчезает из нашего поля зрения.
Однако он появился еще раз. На другой день утром, точно в условленное время, он приехал на велосипеде в наше общежитие. Над опухшей бровью парня краснел широкий шрам. Рассказав о том, что случилось с ним вчера, он посидел в моей комнате минут пять, старательно записал адрес комиссии, попросил Несколько советских газет и отправился в Нюрнберг.
Через два часа он вернулся: в этот день в комиссии не принимали. Попросил позволения оставить у меня велосипед, иначе «онидогадаются, куда я езжу и поломают машину». Однако зря я ждал Василия в следующее утро, зря ждал неделю, другую, четвертую. Наступил день отъезда, велосипед несчастного Василия из Куликова пришлось сдать в хранилище магистрата, как собственность человека, пропавшего без вести...
Это не исключительный случай, таких «инцидентов» бесчисленное множество в этом удивительно странном клубке, который в западных зонах возник под присмотром англо-саксонских поборников «демократии, справедливости и порядка». И они возникали на другой же день после разгрома гитлеровской Германии, когда первые английские и американские корреспонденты дрожащими от страха руками фотографировали горы трупов в Бельзенском концлагере. Кое-кто из них, может быть, и не знал тогда, что преступление породило преступление и что на этой самой немецкой земле, на которой дымит еще кровь неисчислимых жертв фашистского террора,— волею их правительств было создано новое гнездо воинствующего фашизма.
Начало этой грязной аферы известно. Вступившие на территорию Германии союзные войска застали там не только миллионную армию белых рабов «третьей империи», но и большую шайку квислингов и квислинжат, разноречивую челядь Гиммлера, удивительное сборище каинов и иуд, пену и грязь народов. И тогда случилось то, что не снилось самым закоренелым циникам. Вместо того чтобы предать гиммлеровских подонков суду, справедливому суду народов, союзные оккупационные власти заботятся о них так любовно, как не заботился об этой швали сам Гиммлер. Таким образом, измена своему народу была в течение одного дня поднята на пьедестал и поставлена в один ряд с честностью...
Однако это лишь начало преступления, имя которому — политика англо-американцев в отношении перемещенных лиц.
Вместо того чтобы сделать все возможное и позволить жертвам гитлеровской каторги немедленно вернуться на родину, авторы этой поистине неслыханной провокации начали делать все возможное, чтобы преградить им дорогу к дому. Тут провокаторам становится пригодной гиммлеровская грязь. Мельники, бандеры, кубийовичи, климовичи и климачи, андерсы и грабики, рогожины и жизровичи — вся эта шайка переходит теперь на содержание новых сегодняшних господ. Они получают задания по специальности: разлагать, натравливать, терроризировать. Все способы хороши, если они ведут к цели, к созданию в сердце Европы резервной армии фашизма — пусть грязной, пусть пестрой, пусть запятнанной всеми смертными грехами, зато послушной, зато согласной на все за кусок гнилой колбасы.
В июле 1944 года, когда союзные войска продвигались с боями в глубь Франции, Гитлер созвал в Берхтесгадене совещание своих ближайших соратников. Он заявил им приблизительно следующее: «В связи с опасностью вторжения союзных войск на территорию Германии я признал необходимым выработать план уничтожения иноземных рабочих. Это необходимо по двум причинам. Когда Германия станет полем боя, мы можем стать свидетелями бунта рабов. Кроме того, было бы не совсем желательным, чтобы двенадцать миллионов молодых, здоровых людей возвратились во враждебные нам страны, которые необходимо биологически ослабить. Уничтожение надо проводить под предлогом транспортирования рабочих из одного лагеря в другой. Я предлагаю при первом же сигнале тревоги приступить к убийству двух с половиной миллионов иноземных рабочих, в первую очередь тех, которые были вывезены с территории Советского Союза».
Действия развернулись такими темпами, что Гитлер не успел осуществить свой план. Зато теперь осуществляют его другие, осуществляют методами, заимствованными у Гитлера, и у Фридриха II, и у французских ловцов человеческих душ в иноземный легион. Квислинговской накипи слишком мало, необходимо пополнять ее свежим людским материалом. И они пополняют обманом, шантажом и террором, загоняя людей в ряды лишенных отечества и национальной чести ландскнехтов — янычар. На наших глазах в центре европейского континента происходит охота на людские души, охота с травлей собаками, отвратительное зрелище, беспрецедентное в истории человечества.
В английской и американской зонах оккупации возникают огромные комбинаты преступлений. Пользуясь тихой поддержкой оккупационных властей, разномастные гестаповские негодяи занимаются регенерацией фашизма во всех его видах, со всеми его атрибутами. Бывшие эсэсовцы и душегубы из зондердинства утихомиривают наших Василиев палицей, кастетом и пулей; бывшие канцеляристы Геббельса отравляют их сознание фашистскими рептилиями, издаваемыми на деньги американской разведки; ученики и служаки Канариса и Лахузера организуют фабрики фальшивых документов. В лагере польских переселенцев в Людвигсбурге несет службу «синяя полиция» Ганса Франка, в украинских лагерях беснуются янычары из дивизии «СС-Галиция» и головорезы из ватаги Бандеры. В специальных «канцеляриях» мастера фальсификации занимаются массовой выработкой удостоверений и паспортов. Они преследуют одну цель — доказать, что такие-то советские граждане никак не являются советскими гражданами.
Чтобы убедиться в работоспособности этих мастеров фальсификации, достаточно зайти в первый попавшийся адресный стол в Мюнхене, Фюссени или Аугсбурге. Возле каждой подозрительной фамилии вы обязательно увидите слова: «польский гражданин». «Достал» таким образом польское гражданство и бывший редактор немецкой рептилии в Киеве, Виктор Петров, который Польши, наверное, и во сне не видел...
Все это творится на местах почти что открыто. Не грешат, к сожалению, откровенностью инициаторы этой скандальной международной аферы. На обвинения и протесты они охотно отвечают цитатами из Евангелия. Они старательно строят словесные лазейки, что позволилобыим выйти чистыми и незапятнанными из грязной перемещенской лужи. Они даже нашли реабилитационную формулу для квислингов и квислинжат: нельзя карать тех, которые помогали гитлеровским вооруженным силам, руководствуясь гуманными соображениями. Они хотят, вероятно, убедить нас в том, что Кубийович, руководствуясь именно этими соображениями, а не другими, помогал Заукелю вывозить из Галиции рабочую силу в Германию, а Гансу Франку отбирать хлеб у украинского крестьянина, что он с чистой любовью к немецкому ближнему гнал украинскую молодежь в эсэсовскую дивизию. Они хотят заверить нас в том, что старый немецкий шпион и вожак немецко-украинских террористов Андрий Мельник из любви к человечеству отправлял украинскую молодежь в гестаповскую школу (лишь за год он направил Мюллеру двести человек) да призывал своих молодчиков из украинско-немецкой полиции резать еврейское население. Короче говоря, они берут под свою защиту и оправдывают самые подлые и самые ужасные преступления украинско-немецких националистов.
