Звонит телефон.
ПИСАТЕЛЬ. Да. Я... Работа кончена. Я не ем и не сплю, из дома вынесена мебель, у меня нет денег на метрополитен. Я готов прочесть мою пьесу завтра.
Кабинет продюсера театра с приглашенными научными экспертами. П Р О Д Ю С Е Р, р е ж и с с е р,
а к т е р ы (роли, которые играют менестрели), Ф и г а р о и Б о м а р ш е в современных костюмах;
П И С А Т Е Л Ь заканчивает читку пьесы.
ПИСАТЕЛЬ (голосом Бомарше). Любовь моя, спасибо тебе за то, что ты всегда была со мною, во всех моих горестях и радости, спасибо тебе за то, что ты — есть ты, спасибо тебе, спасибо...
ПИСАТЕЛЬ (своим голосом). В кабинете Бомарше слышна Марсельеза, это в Париж входят те, кто спасет Революцию, которой великий драматург отдал всю свою жизнь и весь свой талант. Марсельеза все ближе и ближе, могучая музыка заполняет сцену, грохочет, усиленная динамиками. Медленно идет занавес. Конец.
ПРОДЮСЕР. Ну что же, друзья... Я жду ваших мнений.
АКТЕР № 1. Пьесу надо покупать.
АКТРИСА № 1. А по-моему, стыдно человеку, рекламирующему себя как ультрреволюционера, приносить подобное сочинение типа «сю-сю» в наш театр.
АКТЕР № 2. Я согласен с коллегой. Это все дурно, это нельзя играть.
АКТРИСА № 2. По-моему, коллеги выступают против этой великолепной пьесы потому, что для них там нет ролей. Мне кажется, что это запрещенный прием: бить параллелями.
АКТЕР № 2. А на что похожи параллели: на боксерские перчатки? В Биарице меня били канделябрами, но вот параллелями — ни разу.
ПРОДЮСЕР. Брэк, брэк, мальчики! Сначала послушаем мнение наших экспертов?..
КОНСУЛЬТАНТ № 1. Позвольте?
ПРОДЮСЕР. Да-да, пожалуйста. Слово — бакалавру филологии.
КОНСУЛЬТАНТ № 1. Древние утверждали, что понять истину можно лишь, если Немезида выслушала обе стороны. В данном случае нам предстоит выслушать еще одну сторону: самого Бомарше, ибо «версию Бомарше» — то, каким он представляется уважаемому Писателю, мы только что прослушали. Итак, Бомарше, истинный, а не представляемый. Живой, а не созданный. Фигаро, то есть сам Бомарше, беседуя с графом Альмавива, сказал: «Если занять людей их собственным делом, то в чужие дела они уже не сунут носа». Если изучить Бомарше и его творчество серьезно, вдумчиво, иначе говоря научно, тогда автору пьесы стало бы ясно, что Бомарше — это отнюдь не тот пламенный революционер, нежный семьянин, тихий супруг и страстотерпец, коим нам его представили. Поверь мы автору пьесы, тогда следует переписать историю французской революции и вместо Руссо и Вольтера назвать Бомарше идеологом великого призыва: «Свобода, Равенство, Братство!» Что советовал королю и двору «революционер» Бомарше? Цитирую: «Не следует забывать, что мы обязаны отдавать должное высшим сословиям; преимущество, которое дается происхождением, совершенно правильно, во-первых, потому что это наследственное благо, соответствующее деяниям, заслугам и достоинствам предков, не может задеть самолюбие тех, кому в этом отказано, а, во-вторых, при монархии нельзя упразднить промежуточные сословия, иначе между монархом и подданными вырастет слишком большое расстояние: вскоре бы остались только деспот и рабы; между тем в сохранении постепенного перехода от пахаря к властелину заинтересованы решительно все сословия, и быть может, это составляет самую надежную опору монархического строя!» Неплохой совет, не правда ли?! Совет, звучащий как вызов Руссо и Вольтеру! Совет, который лил воду на мельницу царедворцев, присосавшихся к телу Франции!
Эксперт роется в своих бумагах.
ФИГАРО. Ну не сукин ли сын, а?
БОМАРШЕ. Неужели не могут из тысяч газетных щелкоперов и бумагомарак отобрать наихудших и из этих наихудших отделить самого гадкого, который бы и поносил всех? Недолговечный паразит вызовет мгновенный зуд, а затем гибнет... Театр — это исполин, который смертельно ранит тех, на кого нацелены его удары.
КОНСУЛЬТАНТ № l. Где только можно, Бомарше повторяет: «Если бы позаимствовали у англичан мудрости, позволяющей им относиться ко всяким глупостям с убийственным презрением, эти глупости не выходили бы за предел той навозной кучи, где они появились на свет, и не распространялись бы, а гнили на корню».
ФИГАРО. Ну не сукин ли сын, а?!
БОМАРШЕ. Миллиарды людей, ушедших в землю, забыты, а те, которые рискнули что-то оставить после себя в слове, звуке или полотне, исследуются, как букашки. Втуне уходит все то, о чем я думал, когда писал эти свои слова: престиж Франции, борьба с монархистами, помощь революции, травля в газетах, дружба с Вольтером и запрет на пьесы... Наука — это, наверное, прекрасно, но лишь если она имеет дело с явлениями природы, цифрами или формулами. Когда же научный эксперт говорит обо мне, как о черенке — мне хочется сжечь все, что я когда-то рискнул написать, рассчитывая на снисходительную доброту и номинальную подготовленность потомков!
КОНСУЛЬТАНТ № 1. В пьесе ни слова не сказано о том, что Бомарше был на службе у Людовика Бурбона! Бомарше был шпионом, купцом, негоциантом, авантюристом, и при этом — смешно отрицать очевидное — он был одаренным драматургом. Но ведь никто еще не пытался сделать Шекспира борцом за освобождение Индии, а придворного драматурга — Лопе де Вега — подвижником в борьбе с инквизицией! Если бы Людовик удовлетворил честолюбивые претензии Бомарше, купившего титул дворянина Норака, если бы он шагнул со ступеньки личного агента государя на ступеньку его министра, если бы ему развязали руки для его коммерческой деятельности — а Бомарше в свое время заработал на спекуляциях более двадцати одного миллиона ливров, — тогда бы он никогда не стал писать свои комедии. Вот его признание в письме к герцогу де Ноайю: «Книги, работа, путешествия — все было ради политики... Мне она нравилась до безумия! Взаимные права держав, посягательства монархов, кои всегда потрясают жизнь масс, действия правительств — таковы были интересы, созданные для моей души!» Это Бомарше истинный, а не придуманный. Я не против того, чтобы создать пьесу о драматурге, — пусть меня поймут правильно. Но либо должна соблюдаться правда — рассматривать Бомарше следует как фигуру противоречивую, либо же следует снять вообще имя Бомарше и назвать главного героя каким-то другим, вымышленным именем.
ПИСАТЕЛЬ. Я дам ему имя шевалье дю Чан Кайши! Автор «Фигаро» — шевалье дю Чан Кайши!
ПРОДЮСЕР. Что скажет наш второй консультант?
КОНСУЛЬТАНТ № 2. Истинный Бомарше, который по утверждению моего оппонента был рабом аристократии и монархии, писал: «Все выдающиеся люди выходят из третьего сословия. В империи, где существуют только великие и малые, нет никого, кроме наглых господ и гнусных рабов».
ПИСАТЕЛЬ. Спасибо! Спасибо вам!
КОНСУЛЬТАНТ № 2. Вы напрасно благодарите меня. Я категорически против вашей пьесы, потому что она аналогетична и весьма осторожна. Она как панегирик на похоронах, тогда как Бомарше — жив!
АКТРИСА № 2. Браво!
КОНСУЛЬТАНТ № 2. Людовик, посмотрев «Женитьбу Фигаро», сказал: «Если быть последовательным, то допустив постановку этой пьесы, надо разрушить Бастилию». И спустя пять лет после этого Бастилия была разрушена! (Роется в бумагах.)
БОМАРШЕ (Фигаро). Врет! Ничего подобного! Сначала Людовик поаплодировал и вытер слезы: он смеялся и плакал от восторга, он сказал: «Шельмец Бомарше — воистину гений!» А потом он сказал: «но»! И добавил со вздохом: «Этот Бомарше смеется надо всем, что следует почитать при известном образе правления». Скотина, конечно, но ввернул умно. Стоит ли из монарха делать идиота? Это антиисторично!
КОНСУЛЬТАНТ № 1. А кто писал, что «Фигаро изображает из себя ниспровергателя, но в сути своей — это человек порядка! Он не поведет восставших крестьян на Агуас Фрескас! Но он без всяких угрызений купит за бесценок этот замок!» Это писал корифей Роже Помо! Это писал француз о французе!
АКТЕР № 2. Великолепно и точно!
КОНСУЛЬТАНТ № 2. Мне можно продолжать?
ПРОДЮСЕР. Прошу тишины! (Обращается к консультанту № 2.) Старайтесь привыкать к здешнему темпераменту: актеры — люди особые...
КОНСУЛЬТАНТ № 2. Актеры молчат, орет мой оппонент.
КОНСУЛЬТАНТ № 1. Орет? КОНСУЛЬТАНТ № 2. Простите. Кричит. Я слишком возмущена позицией моего оппонента, чтобы выбирать формулировки. Итак, я продолжаю... «Стяжатель Бомарше заработал двадцать один миллион ливров!» — говорите вы! Но нельзя же, сказав «а», забыть «б». Да, он заработал двадцать один миллион девяносто две тысячи пятьсот пятнадцать ливров за семь лет, но за эти же годы он потерял двадцать один миллион сорок четыре тысячи сто девяносто один ливр. А на что он растратил эти деньги? На помощь революции в Северо-американских штатах! Он отправил туда за один год пять миллионов ливров, не получив оттуда ни ломаного гроша! Пятнадцать миллионов он уплатил чудовищу — книгоиздателю Паннекуку — за рукописи Вольтера. (Роется в бумагах.)
