— Допустим. А сколько потребуется времени на разрядку колонн? Пока мы будем возиться с пятой, угарный газ может разрушить платиновые катализаторы в шестой. Я, товарищи, так сказать, хорошо вижу финиш. Не стоит одну беду дополнять второй!
Осокин, пройдясь по кабинету, присел на диван и взглядом попросил Пилипчука присоединиться к выводам. Демьян Михайлович не только поддержал Андрея Карповича, но и предложил «с целью предотвращения сугубо тяжелых последствий» отстранить Задольного от технического руководства по ликвидации случая на втором участке. Совет Пилипчука осенил Осокина сделать еще один ход конем. Этим ходом Андрей Карпович намеревался надежнее подстраховать себя от предстоящих неприятностей. Он пригласил Демьяна Михайловича присесть рядом и тихим, вкрадчивым голосом начал рассуждать:
— Михалыч, вы инженер-технолог с огромным стажем, человек находчивый, сдержанный…
— Я? — разгадав замысел Осокина, съежился Пилипчук. — Я вас понимаю, Андрей Карпович. Я рад приложить все силы, знания, опыт… Но время… Время, дорогой Андреи Карпович, упущено.
— М-да, — отступил Осокин. — Вопрос будем считать исчерпанным.
Разговор Осокина с Пилипчуком Задольный выслушал спокойно, точно он касался кого-то постороннего, и сдержанно заметил:
— Андрей Карпович, свою вину за последствия на втором участке вы частично сняли резолюцией на моем рапорте. Я прошу не мешать нам действовать.
— Вы предлагаете мне покинуть цех и творить здесь все, что вам взбредет в голову? Демьян Михайлович, вы слышите?
— Готов подтвердить письменно.
Гришин отозвал Игоря к порогу и неуверенно высказал предложение:
— Николаевич, выручить нас может только огонек…
— Я вас не совсем понимаю.
Старший аппаратчик, комкая в руках кепку, пояснил:
— Угарный газ при выбросе из колонн синтеза можно сжигать в атмосфере. Может быть, факелы зажжем на колоннах, а?
Игорь несколько секунд простоял, ошеломленный радостью, затем крепко обнял Василия Денисовича и закружился с ним по кабинету. Директор химкомбината переглянулся с главным технологом и, пожимая плечами, посмотрел на Задольного так, как будто тот спятил с ума.
— Товарищ Задольный! Игорь Николаевич! — возмутился Осокин. — Вам не сменой руководить, а в детсаде в эту самую играть… Ну, как ее, Михалыч?
— В репку.
— Именно.
Басок Осокина и насмешливый тон Пилипчука немного остепенили Игоря. Он выпустил из объятий вспотевшего Гришина и, не скрывая радости, объявил:
Андрей Карпович, платиновые катализаторы в колоннах можно спасти! Денисович подал гениальную идею! Прикажите дежурной коммутатора соединить меня с первым секретарем горкома партии.
— Какая идея? Вы должны свои действия в первую очередь согласовывать со мной. Что я скажу секретарю горкома?
— Пусть он попросит Николая Ивановича Глыбу прибыть с огнеметчиками на комбинат.
— А кто такой Глыба?
— Начальник пожарной охраны города. Он нам поможет сжигать угарный газ в атмосфере. Андрей Карпович, время не ждет!
Осокин, сообразив, что в идеях Гришина и Задольного есть золотое зерно, приказал дежурной коммутатора:
— Голуба, первого! Гая! Ивана Алексеевича! Не забудь извиниться!
Игорь приблизился к столику с телефоном. Осокин животом закрыл аппарат и заискивающим голосом проговорил:
— Иван Алексеевич, химкомбинат беспокоит. Прикажите Николаю Ивановичу Глыбе явиться к нам с огнеметчиками. Зачем? Тут вот какое дело… Одним словом, у нас идейка родилась. Короче?
Андрей Карпович пухлой ладонью прикрыл микрофон трубки и взглядом приказал Игорю объяснить суть дела.
— Мы решили угарный газ во время выброса из колонн синтеза сжигать в атмосфере огнеметами, — пояснил Задольный. — Прикажите Николаю Ивановичу Глыбе…
Осокин, отобрав у Задольного трубку, добавил:
— Вы его, так сказать, с партийных позиций… Какой есть еще выход? — Андрей Карпович посмотрел на приунывшего Игоря и со вздохом закончил: — Другого выхода нет. Что говорит Москва? Пока молчит. Вся надежда только на вас, Иван Алексеевич.
Черную трубку Осокин положил на аппарат и подумал:
«Да, я не ошибся, когда согласился назначить этого юнца начальником смены. Голова у него на плечах, кое-что соображает. Правда, прыткий слишком, самоуверенный и того самое… Но мы его научим уважать старших! Только бы спасти платиновые катализаторы. А там я самому Акиму Сидоровичу карты открою. Он поймет, кого стричь, кого брить».
Начальник пожарной охраны Глыба вскочил с кровати, быстро надел брюки, сунул ноги в теплые валенки и, набросив пиджак на плечи, подбежал к телефону. Девичий голос смутил его, и он рассерженно спросил:
— Вам кого?
— Николая Ивановича Глыбу.
— Я слушаю. Первый секретарь горкома просит? Соедините. Ты, Иван Алексеевич? Беда, говоришь?.. Ясно… Понял…
— На всякий случай позвоните в цех, — посоветовал Глыбе Иван Алексеевич Гай. — Возможно, я что-либо упустил.
— Добро!
Химкомбинат на звонок Николая Ивановича отозвался голосом Осокина:
— Да, цех аммиака. На проводе директор. Задольного? Поймите, я директор и вся ответственность…
— Я прошу Задольного.
— Кто с ним будет говорить? Хорошо. Передаю трубку. — Андрей Карпович кивнул Игорю и поучительно предупредил: — Меньше слов.
Задольный кратко объяснил обстановку в цехе. Глыба чертыхнулся. Игорь, волнуясь, заговорил умоляющим голосом:
— Другого выхода нет. Вся надежда только на вас, Николай Иванович. Не робеть? Скоро будете у нас? Ждем.
Часы на стене пробили четверть второго.
— Вы ручаетесь за успех? — переглянувшись с Пилипчуком, спросил Осокин Игоря. — А если угарный газ не вспыхнет в атмосфере?.. Вы понимаете, что нас тогда взгреют, только так!..
Вопросы Осокина, похожие на скрупулезный допрос, загоняли Игоря в тупик. Он пытался теоретически обосновать правоту своих поступков, но Андрей Карпович его доводы подвергал сомнению и упрямо твердил свое:
— Если угарный газ не вспыхнет в атмосфере, кто будет отвечать за загрязнение воздуха? Вы, товарищ Задольный? Вы, товарищ Гришин? Иван Алексеевич Гай?.. Нет, без согласия Москвы, подкрепленного подписью Акима Сидоровича Вереницы, я, пожалуй, на такой риск не пойду. Платиновые катализаторы катализаторами, а чистота воздуха… Это, милые мои, не фунт изюма! — Осокин немного помолчал, приглядываясь к Игорю, и опять за старое: — Мы шумим! Митингуем! А в колоннах синтеза от платиновых катализаторов, может быть, уже одна труха осталась. Ну, товарищ Задольный, что вы на это ответите? Какими, так сказать, будете фактами оперировать?
— Осторожность в такой обстановке, конечно, необходима, — согласился Игорь. — Но если она продиктована трусостью, рассчитана на перестраховку — этого прощать никому нельзя!
— Вы… вы, как я понимаю, считаете себя героем? — Телефонный звонок заставил Осокина умолкнуть. Он поднял трубку и, тяжело дыша, ответил: — Я на проводе, Москва? Слушаю. Благодарим. Спасибо. Меры? Докладывать поручаю начальнику смены Задольному. Он возглавляет техническое руководство по предотвращению последствий на втором участке.
Андрей Карпович пригласил Игоря к телефону и шепотом предупредил:
— Краткость!
— Угарный газ, — доложил заместителю министра Задольный, — будем сжигать в атмосфере огнеметами.
— Идея смелая, — похвалил Аким Сидорович Вереница. — И пожалуй, самая надежная.
— Именно надежная.
— Все ли вы учли?
— Кажется все.
— Еще раз все продумайте и…
— Вы одобряете идею?
— Рациональное зерно в ней есть. Посоветуюсь с доктором химических наук Весениным и немедленно позвоню.
Задольный облегченно вздохнул. Андрей Карпович осведомился:
— Что говорит Аким Сидорович?
— Идея ему понравилась. Он посоветуется с доктором химических наук Весениным и позвонит снова.
— Я всегда говорил, — приосанился Осокин, — у Акима Сидоровича го-ло-ва!..
— Факт! — поддакнул Пилипчук. — По кораблю и плаванье.
Осокин покосился на Пилипчука. Демьян Михайлович осекся.
— Аким Сидорович, — глубокомысленно продолжил Осокин, — не нам чета! С ним самые светлые умы в министерстве советуются.
Друга детства Осокин начал превозносить до небес и так увлекся, — что прозевал появление в кабинете секретаря парткома Артема Максимовича Полюшкина, главного инженера Дмитрия Григорьевича Бережного, Ивана Алексеевича Гая… Предупредительный кашель Пилипчука помог Андрею Карповичу вовремя закруглиться. Он, заметив прибывших, сразу преобразился: голову поднял выше, правую руку заложил за борт пиджака и с подчеркнутой вежливостью начал поучать Задольного:
