— Напрашиваешься на комплименты, бродяга, — сказал Флетчер. — От меня ты их не дождешься, и от Пэм тоже. Она возмутилась, узнав, что ты прибыл еще вчера. Мысль о старости — это тебе наказание за то, что предпочел просидеть вечер у себя в номере. Не знаю, впрочем, был ли ты один… Хотя в противном случае вряд ли тебя посетила бы эта мысль, а?
— Отчего же, многих она впервые посещает именно в тех обстоятельствах, которые ты имеешь в виду. Но я действительно был один, — вздохнул журналист. — Нужно было собраться с мыслями.
— Неприятности какие-нибудь?
Альтвангер, перебирая бутылки на полках вделанного в стену рефрижератора, пожал плечами:
— Как будто в моем деле можно обойтись без неприятностей!
— Ну-ну, не прибедняйся, тебе еще не приходилось попробовать настоящих.
— Видишь ли, Дэйв, во время войны я перевидал кучу генералов, и среди них не было ни одного, который не доказывал бы мне, что именно его дивизия занимает худший участок фронта… О, у тебя есть даже водка, — сказал он, вытащив бутылку с надписью «Смирнофф» на этикетке. — А я не думал, что ты пьешь столь подрывной напиток. Налить тебе?
— Немного, пожалуйста. Там есть апельсиновый сок, разбавь пополам. Ты к нам надолго?
— Зависит, — загадочно ответил Альтвангер. — Ну что ж, за встречу!
Они выпили. Альтвангер, держа в руке стакан, задумчиво смотрел в окно. За окном было туманное зимнее ненастье, мокрые газоны, голые прутья молодых тополей, высаженных вдоль бетонной дорожки к двухэтажному зданию лаборатории.
— Как Памела? — спросил он рассеянно.
— Как всегда. — Флетчер пожал плечами. — Ей следовало бы выйти замуж за губернатора штата, как минимум. Не понимаю, откуда у женщин эта страсть к общественной деятельности. Надеюсь, сегодня ты обедаешь у нас?
Альтвангер молча кивнул.
— Ну, к делу, Дэйв, — сказал он и отставил недопитый стакан. — Понимаешь, «Коллирс» всучил мне дохлую тему. На этот раз я свалял дурака и не сообразил отказаться сразу, ну а теперь… Теперь что ж — остается выдерживать марку.
— Что за тема? — поинтересовался Флетчер.
— Дерьмо, можешь мне верить. Сейчас узнаешь, но сначала скажи мне одну вещь. Ваша лавочка действительно ведет переговоры с немцами?
Флетчер подумал, пощелкивая дужками очков.
— Это для печати?
— Черт возьми! Ты что, действительно думаешь, что я уже выжил из ума?
— Я понимаю. Ну что ж… Если этот разговор останется между нами, я отвечу «да».
— Великолепно, Дэйв. Каков характер этих переговоров?
— Тема, ты хочешь сказать? — Флетчер сложил очки и щелчком крутнул их по гладкой поверхности стола. — Тема переговоров… Видишь ли, немцы хотят купить лицензию на производство одного из наших прототипов. Мне лично это представляется разумным, так как интересующая их машина принята на вооружение воздушными силами НАТО, и, следовательно, есть смысл наладить серийный выпуск на месте, используя более дешевую рабочую силу. Если соглашение будет подписано… а я считаю это весьма вероятным… то, очевидно, некоторым нашим специалистам придется пожить какое-то время в Германии…
— Ясно, ясно, — невежливо оборвал Альтвангер. — В общем, это приблизительно то же, что я слышал из других источников. Насколько я понимаю, соглашение такого рода не сможет оставаться секретным?
— Нет, конечно. Как только начнется производство, секрет так или иначе перестанет существовать. Но в сегодняшней фазе эти переговоры строго секретны.
— Ясно. Дело в том, что мне поручена именно эта тема: вчерашние враги — завтрашние союзники. Почему я назвал ее дерьмом? Дэйв, она просто дохлая! Слушай, я не Липпман и не Олсоп, но я знаю свою профессию. И если я не уверен, смогу ли убедить в чем-то рядового американца, то значит, его в этом действительно трудно убедить. А как, спрашиваю я тебя, как и каким чертом убедить в необходимости германской ремилитаризации простого старика фермера, у которого где-то под Бастонью погиб единственный сын?
— Между нами говоря, — усмехнулся Флетчер, — их было не так много.
— Достаточно для страны, которая семьдесят лет не воевала всерьез. И дело не в цифрах потерь, Дэйв, дело в самом факте, что потери были. Кстати, на Тихом океане их было куда больше, а всякий знает, что не случись японцам подписать пакт с Гитлером, не случилось бы и Пирл-Харбора. Поэтому убитых на пляжах Таравы или Ивосимы можно точно так же считать жертвами Гитлера, как и тех, кто погиб в Хюртгенском лесу…
— Да, тема трудная, — подумав, сказал Флетчер. — Ну что ж, старина, на то ты и Альтвангер.
Тот неопределенно хмыкнул.
— Ты понимаешь, — заговорил он после недолгого молчания, — я просто не знаю, как за нее ухватиться. Нужен какой-то ключ, зацепка, что-то, чтобы ухватиться и тащить. Вот этого «что-то» я пока и не вижу… Ну, ладно! Придумаем что-нибудь, времени пока много. Вот пока единственное преимущество этого задания: никакой срочности, просто не верится. Очевидно, мы сделаем так: материал появится сразу после того, как будет подписано и опубликовано соглашение с немецкими фирмами. Кто еще участвует с нашей стороны?
— Точно не знаю, — осторожно ответил Флетчер. — Несколько фирм, производящих оборудование, — «Сперри», «Рэйтрон», «Бендикс». А кто из крупных авиастроителей… — Он пожал плечами, потом добавил. — Впрочем, мне называли Гленн-Мартина.
«Вонючка ты, старая лиса», — беззлобно подумал Альтвангер. Он плеснул себе еще водки, понюхал и отставил в сторону.
— Ладно. Дэйв, я не сую нос в ваши кастрюли. Стряпайте что хотите, но только дай мне знать заранее, как подойдет время кидаться к столу. Понимаешь? Черт возьми. Дэйв, я вовсе не хочу, чтобы меня тут опередили.
— Будь спокоен, старина, ты финишируешь первым. Кстати, насчет еды, — он посмотрел на часы и листнул настольный блокнот, — мы, очевидно, продолжим этот разговор у нас за обедом… вернее, после обеда, потому что мало ли кто может оказаться за столом. А сейчас у меня заседание, через двадцать минут. Ты когда приедешь?
— Заранее, старик, чтобы успеть до обеда соблазнить Памелу.
— Валяй, она будет рада.
— Будешь ли рад ты — вот вопрос…
Альтвангер вышел из кабинета и задумчиво уставился на секретаршу. Та была похожа на манекенщицу и сидела за полукруглым плексигласовым пюпитром, позволявшим посетителям коротать ожидание, разглядывая ее длинные красивые ноги. Он смотрел так долго, что девушка забеспокоилась и украдкой глянула куда-то за селектор — очевидно, там у нее было пристроено зеркальце. Потом она кокетливо улыбнулась:
— Забыли что-нибудь, мистер Альтвангер?
— Да нет, — сказал он, — просто смотрю и безуспешно пытаюсь понять, для чего вас сюда посадили — работать или строить глазки. Что это за поведение? Придется сказать шефу, чтобы он вас отшлепал. Впрочем, я и сам могу это сделать.
— Я закричу, — предупреждающе сказала секретарша.
— И еще как! Рука у меня довольно тяжелая. Вечером свободны?
Секретарша выпятила губку:
— Определенно не для вас, сэр!
— Дурочка, я не имел в виду себя. У меня в номере сидит Марлон Брандо и подыхает от скуки. Но раз вы заняты, ничего не поделаешь! Возьмите тогда в лапку карандаш, быстро, и запишите мне телефон редактора «Саутерн Хералд»…
— Лео, ты чем-то озабочен, — сказала Памела Флетчер, когда ушли гости и они остались втроем. — У тебя неприятности?
Альтвангер досадливо поморщился.
— Я уже ему рассказывал. — Он кивнул на задремавшего в кресле Дэйвида. — Не знаю, как взяться за тему. Вот проклятье!
Он встал, походил по комнате, держа руки в карманах, потом снова сел. Миссис Флетчер смотрела на него выжидающе.
— О немцах, — сказал он. — Понимаешь, Пэм? О воздушных силах бундесвера. О том, как мы помогаем создавать новую «Люфтваффе». Ты представляешь себе, каким образом можно подать все это читателю?
— Почему же нет? — спросила миссис Флетчер.
Альтвангер уставился на нее с изумлением, потом рассмеялся и безнадежно махнул рукой.
— Женщинам всегда все кажется простым, — не открывая глаз, заметил из своего кресла Дэйвид. — Впрочем, иногда они действительно находят выход там, где его не увидит мужчина. Дорогая, ты помнишь глупейшую историю с Джойей?
— Нет, но я в самом деле не понимаю — почему нельзя интересно рассказать американскому читателю о бундесвере? — Она пожала плечами, глядя на Лео с искренним недоумением.
— Пэм, девочка, — вздохнул тот. — Дело не в интересности. Интересно можно рассказать о чем угодно, хоть о жизни элементарных частиц. Моя задача — не развлечь читателя, а убедить. Понимаешь?
— Я понимаю, — миссис Флетчер кивнула, — но почему ты думаешь, что читатель не поймет того, что понимаем все мы? И вообще, неужели есть еще люди, не убедившиеся в необходимости восстановить Германию? Смею тебя уверить, Лео, — сказала она значительным тоном, — среди моих знакомых их нет.
