Но «престол» собирались праздновать далеко не все, это Лена тоже заметила сразу. Тетя Нюра даже и не думала о нем, и у Кешки в семье никто ему не радовался.
Кешка, с тех пор как возил в район хлеб, загордился недопустимо. Лена так его ждала, даже платье надела праздничное — синее в горошек, что тетя Нюра из своего, девичьего, перешила. Кешка даже и на другой день не пришел, и еще через день.
Лена спрятала платье далеко-далеко, на самое дно сундука, и только понять не могла, отчего так странно смотрит на нее Нонка: точно ей и весело, и больно, и она сама не знает, чего ей больше хочется — плакать или смеяться? Но в этот раз Лене было не до Нонкиных настроений.
А Кешка пришел когда вздумалось и как ни в чем не бывало заговорил о делах.
— Я говорю бате, — рассуждал Кешка, — запретили бы этот «престол», и все. А он говорит — нельзя, у нас, говорит, свобода вероисповедания. Понимаешь ты такое?
Лена пожала плечами:
— Наверное, действительно нельзя запрещать. Я-то не знаю, никогда о таком празднике и не слыхала. Но что в нем плохого?
— Что плохого? А под овощи когда будем землю поднимать? Но мы тут придумали кое-что, вот увидишь…
Лена не стала спрашивать, что именно «придумали» и кто это «мы».
— А у нас на огороде капустина росла-росла и треснула. Я даже испугалась, — сказала она, глядя куда-то поверх Кешкиной головы, — Ты не знаешь, отчего это?
— Не знаю, — буркнул он обиженно, — С тобой о деле, а ты… — Кешка махнул рукой и пошел под гору, в кузню. Он опять подменял ненадежного Пашку.
…По осенней не ранней заре, следом за горластой Романовной, шел вдоль порядка домов Кешка и, как она, постукивал в окна выдернутой из плетня хворостиной. А когда за стеклом возникала ребячья рожица, деловито и коротко сообщал:
— Сбор возле школы. Всем.
Постучал в тети Нюрино окно. Лена откликнулась с крыльца:
— Знаю уже… Только малышей куда девать?
— С собой бери, мы им придумаем там забаву. Куда же их еще?
Вскоре возле приземистого и по-кулацки несокрушимого кирпичного лабаза, давно уже ставшего школой, собралась целая толпа ребятишек. Взрослые (а такими были все, кому за десять) пришли с лопатами, топорами, пилами. Мелкота притащила с собой все свои немудрящие игрушки, веревочки, тряпичные мячики да певучие пуговицы на нитках. И, что самое интересное, впервые чуть ли не со дня основания деревни, без ссоры собрались и «верхний» и «нижний» концы.
Дело, ради которого пришли ребята к школе, само объединило всех. Степан Ильич окинул это войско сомневающимся взглядом — будет ли из затеи толк? Но Кешка, который как-то сам собой стал командиром, понял его взгляд и сказал уверенно:
— Не беспокойтесь, они нам не помешают. Там по кустам малины знаете сколько? До вечера не оберут…
— И крапивы столько же, — улыбнулся Степан Ильич.
— Так какая же в малине сласть без крапивы? — словно всерьез удивился Кешка. — Пошли, некого больше ждать.
Все это придумалось не сразу и не одним Степаном Ильичом. Много раз директор школы и председатель меряли шагами одичалый склон над Вытью. До революции по нему тянулись богатейшие капустники «староверов». А после как-то упустил эту землю из виду колхоз, отчасти и оттого, что многие верили: «староверы» знали особое «слово на землю», у них везде росло…
А больше потому, что огородничество требовало иных, не всем привычных навыков. И вот по склону поднялся елошник с малинником да с дурной травой пополам. Крапива там вымахивала такая, что коня била по ноздрям, а в ствол зонтичных «дудок» можно было положить куриное яйцо, — земля-то оставалась богатой, щедрой…
Вот и решили, что пионеры, пока взрослые добирают хлеба, начнут раскорчевку травы и кустов на склоне. Елоха — куст хлипкий, его и ребячий топор одолеет, а уж траву-то скосить и вовсе дело посильное.
Главное, что хозяйство будет называться «Сосновское пионерское».
— Из-за этого стоит и в крапиву слазить, — сказал Кешка, и все с ним согласились.
Он первым наугад — не все ли равно, с которого начинать — рубанул по кусту елохи. Но Степан Ильич остановил его:
— Так не пойдет. Давайте сначала траву обкосим, а потом уж и до кустов очередь дойдет.
Лена, державшая в руке тети Нюрин серп, с грустью подумала вдруг, что Кешке больше нечему ее учить: с серпом она и сама управляться умеет. Но мысль эта прошла мгновенно и некогда было на ней остановиться. Ведь, кроме Кольки и Павки, шнырявших неподалеку в малиннике, оставалась еще и Нонка…
Лена не хотела ее брать с собой. Сил у Нонки все равно воробью впору, помощи от нее — никакой, пусть бы полежала, отдохнула как следует. Но девочка ни за что не хотела оставаться одна в пустой избе. Теперь Нонка пыталась собирать в кучу скошенную траву, но у нее и на это не хватало сил — грабли переворачивались в руках. Чтобы не обидеть ее, Лена сначала делала вид, что не замечает этого, а потом попросила ее присмотреть в кустах за братишками и прочей мелкотой — как бы еще в лес не убрели…
Под огромными листьями лопухов и «дудок» совсем не уживалась мелкая трава, и, как только стволы их легли под серпами и косами на землю, оказалось, что дорога к кустам открыта. И сами они выглядели беззащитными и вовсе не такими уж неодолимыми.
— Да чего там? К вечеру кончим, — самоуверенно заявил Кешка, махая топором, — А еще говорили, без взрослых не обойдемся…
Степан Ильич смолчал. Он был другого мнения, но счел за лучшее не охлаждать энтузиазма Кешки.
Лена подкапывала лопатой корни куста, с другой стороны ей помогал Валерка. Внезапно он сообщил:
— А дед говорит — правильно мы за это дело взялись; золото, говорит, в этой земле зарыто. Как ты думаешь, это он про какое золото говорил? Может, тут и есть клад?
— Ты бы его и спросил, — ответила Лена, старательно окапывая длинный и гибкий, как веревка, корень.
— Да не говорит он! Смеется еще… — Валерка возмущенно пожал плечами.
— А ты копай, копай! Смотри, как бы я вместо тебя клад-то не нашла, — подзадорила его Лена, — Я ведь тебе ни крошечки не уступлю, если что, и не рассчитывай!
Валерка с остервенением вцепился в неподатливый корень, дернул… и вместе с запрокинувшимся кустом свалился на землю.
Так же рухнули и еще два-три куста. А йотом дело пошло хуже — работа все-таки была не детская… Один за другим падали на землю топоры, и скоро все рубщики собрались вокруг Степана Ильича.
— Что ж, если лобовая атака не удалась, это еще не означает победы противника, — сказал он серьезно. — Мною разработан план диверсии в тылу врага. Сейчас я вас с ним познакомлю.
«Армия» слушала разинув рты: надоедный елошник приобретал в ее глазах какие-то новые, заманчивые черты. Враг — это совсем не то, что упрямый комариный куст…
— А где Петр Петрович? — спросила Лена, пока Степан Ильич что-то доставал из своего рюкзака.
— В город ушел, — не оборачиваясь, ответил директор.
Он достал какие-то непонятные синие пакетики.
— «Армии» собрать все резервы! — скомандовал он. — Всех малышей из малинника — сюда. Будем самые большие кусты подрывать порохом, но этим займусь я сам. Чтобы ни одна нога на склон не ступала, ясно?
— Ясно, — четко, как «есть!», ответил Кешка и пронзительно свистнул в два пальца, а потом заорал — Эй, все сюда! Малинники, вам говорят!
Мелкоту долго пришлось выуживать из лакомых кустов. С ног сбились, соображая, все ли тут… И Лена как-то не подумала о Нонке, а Колька и Павка только и норовили немедленно удрать обратно в малину.
Между тем Степан Ильич наметил по косогору три самые густые группы кустов и под каждую заложил самодельный заряд.
Конечно, он понимал, что действия его не слишком законны, но он знал и то, сколько прибавит сил ребятам его затея… А склон-то, кроме них, расчищать пока некому.
Неглубоко, но гулко ахнули три взрыва, и на миг выросли над землей сквозные черные деревья из летучего праха. Выросли, опали, и все стихло, но остался еще один звук, вернее, отголосок звука: долгий и тонкий вскрик.
И Лена первая ахнула: «Нонка!» — и бросилась к черным, осыпанным развороченной землей кустам. Ню там никого не оказалось.
Нонка нашлась далеко, в совсем безопасном месте, куда и комочка земли не долетало. А лежала на земле так неподвижно и прямо, словно взрыв убил ее наповал. На бледном личике страдальчески заломилась бровь, руки холодные…
Степан Ильич с трудом нашел пульс.
— Жива. Обморок. Надо нести в деревню. — И сам поднял ее на руки.
«Армия» невесело потянулась обратно, хотя ребятам, конечно, было и невдомек, что при этом думал он, взрослый человек. Какая страшная ответственность свалилась внезапно на его плечи.
Отчасти поняла это Лена, коснулась рукава Степана Ильича:
— Вы не виноваты, она могла и еще чего-нибудь испугаться…
