— Весь… Впрочем, один штабель остался. Леснов не разрешил трогать, да и вагонов не хватило…
— Почему не разрешил? — нахмурился Заневский.
— Слыхал я, как он с замполитом и экономистом про лесозавод разговаривал, строить здесь, что ли, хотят, — с готовностью начал Раздольный.
— Ты что мелешь, какой лесозавод? — прервал Заневский.
— Точно, Михаил Александрович, своими ушами слыхал! И уже на клепкорезном станке из горбыля пилили штакетник и тарную дощечку для чего-то…
— Та-ак, — стискивая челюсть, процедил Заневский. — А еще что?
Раздольный замялся, сделал вид, что не решается говорить:
— Ну-ну, — подбодрил Заневский.
Раздольный воровато оглянулся и, понизив тон, приукрашивая, передал разговор, слышанный у приемочного пункта.
— Так Леснов и сказал, что Заневский — шляпа?
— Так и сказал. И еще сплюнул. А народ, понятно, шум поднял, крики там разные пошли… А еще сейчас замполит на вас секретарю райкома жаловался. Говорит, директор, мол, самовольно отказался от трелевочных тракторов.
— А секретарь что?
— Не знаю, Они же по телефону… А Бакрадзе говорит: «Надо в трест звонить и требовать трактора». А Седобородов, что не нужны они…
— А еще что замполит секретарю райкома говорил?
— Они уже кончали разговаривать, когда я подошел…
Заневский прикусил губу, задумался.
«Что же это получается? Какой-то сопляк обзывает директора, делает, что хочет, а замполит потакает ему и еще сплетничает секретарю райкома! Как же работать?.. А так, — сказал он себе, — надо раз и навсегда положить этому конец, нечего с ними цацкаться!»
Заневский пошел в дом, вызвал машину и поехал на лесоучасток Леснова. Раздольный был прав. На шпалорезке директор обнаружил два штабелька со штакетником и тарной дощечкой… Небо затянуло пеленой туч, изредка накрапывает мелкий дождик. Лес словно вымер. Не слышно ни щебета птиц, ни стука дятла. Лишь жужжанием электропил наполняется воздух, с грохотом падают срезанные деревья да гудят моторы тракторов. По лесосеке медленно бредет Павел.
«И сегодня не выполним график, — сокрушается он. — До перерыва вывезли немногим больше вчерашнего…»
На пасеку Верхутина въехал трактор.
— Ребята, давайте быстрее грузить! — крикнула Русакова, выпрыгивая из кабины.
Работа в звене приостановилась, лесорубы бросились на помощь сучкорубам. Кто-то уже приставил к прицепу покаты, и первое бревно, подталкиваемое вагами навальщиков, покатилось по слегам и вскоре легло на прицеп, за ним второе, третье, пятое…
Павел остановился у трактора и, вынув часы, засек время.
«Быстро грузят», — отметил он и спросил Русакову:
— Сколько рейсов сделала, Таня?
— Сегодня выполним график, Павел Владимирович, — отозвалась девушка, — уже больше половины вывезла!
«Эти выполнят, — согласился Павел, думая о лесорубах Верхутина, — а другие? Может, предложить звеньевым грузить прицеп всем звеном, как делают здесь? Можно. Тогда мы войдем в график! — обрадовался он, но тут же понял, что обманывает себя. — Нет, это будет та же штурмовщина: в ущерб заготовке ускорится вывозка. Нехорошо!..»
Чья-то мягкая рука легла на плечо Павла. Леснов оглянулся и увидел Бакрадзе. «И вы здесь?» — спрашивал экономиста его грустно-насмешливый взгляд.
Подошел Заневский. Хмурый, злой, он нехотя кивком головы ответил на приветствие лесорубов, избегая глядеть на Леснова.
— Гото-ово! — крикнул Верхутин Русаковой. — Трогай, Таня!
Взревел мотор. Содрогнулся корпус машины, лязгнули гусеницы. Лесорубы разошлись по местам.
— Павел Владимирович, сколько времени грузили? — сказал Верхутин, проводив взглядом трактор.
— Пятнадцать минут.
— А раньше в двадцать пять едва укладывались, — задумчиво проговорил Верхутин. — Правда, грузили только сучкорубы…
— Все это не то, Гриша, — недовольно произнес Павел.
— Почему? — с обидой сказал Верхутин. — Конечно, вальщики, кряжевщик и разметчик отрываются от работы, но лучше же вывезти весь заготовленный лес, чем допускать на пасеке завал!
— Звеньевой прав! — поддержал Заневский.
— И, потом это явление временное, — добавил Бакрадзе.
— Знаю, Михаил Александрович, — что прав, что временное, — сердито ответил Павел. — Но сердце к этому не лежит, понимаете? Сами боремся за ритмичную, слаженную работу, а тут… на нет сводим наладившуюся заготовку.
— Ничего! — Заневский с ненавистью посмотрел на Леснова. — Превыше всего план. Начнем выполнять, тогда и подумать можно будет, как все уладить.
«Да, придется временно отступить, — скрепя сердце, сдался Павел, — график срывать нельзя!» Отвернулся, зашагал прочь.
— Вы куда, Павел Владимирович? — крикнул Бакрадзе.
— Скоро приду, — на ходу бросил Павел, — отдам распоряжения звеньевым, чтобы не задерживали трактора.
«Так-то лучше, молодой человек, чем осуждать старших!» — со злорадством усмехнулся Заневский и направился к шпалорезке, где его ждала машина.
Верхутин остановился у сосны, включил мотор электропилы и привычным движением рук направил режущую цепь в ствол. Фонтаном брызнули опилки. Через минуту дерево с треском осело на подпил и с шумом повалилось на землю.
«Еще с десяток лесин свалю, и хватит, — подумал он, оглядывая разделанные хлысты, — больше Татьяне не вывезти… А если…»
Григорий вопросительно посмотрел на помощника, потом на Бакрадзе, словно они были посвящены в его мысли.
«Попробую!» — сказал он себе и пошел к сучкорубам.
— Ребята, один из вас пусть обрубает сучки и стаскивает в кучу, а остальные пошли подкатывать кряжи в штабелек. И ты иди сюда, — обратился Григорий к разметчику, — Веселов пока один управится на разделке.
Сучкорубы взялись за ваги и быстро покатили по подмосткам бревно к волоку. Когда десяток кряжей уже лежало рядом, Григорий положил на них по краям жерди, и лесорубы стали накатывать второй ряд, за ним третий…
Подошел трактор.
— Вот это здорово! — просияла Русакова, поняв мысль звеньевого.
— Васо Лаврентьевич, заметьте по часам время, — попросил Верхутин экономиста. — Начали, ребята, ну… взяли!
Последний ряд штабелька был на уровне прицепа. Бревна перекатили одно за другим в несколько минут, нижние ряды пришлось толкать по покатам.
«А если сделать подмосток на уровне прицепа, грузить стало бы вдвое легче и скорее!» — обрадованно подумал Бакрадзе и с признательностью взглянул на Верхутина.
— Кацо, ты понимаешь что сделал?
Григорий пожал плечами.
— Ничего особенного… А сколько минут грузили?
— Девять. Но не в этом дело, черт возьми!.. Павел Владимирович, — крикнул он, заметив идущего по волоку Леснова, — скорее!
— Что случилось?
— Видите? — показал он на оставшиеся кряжи штабелька, радостно блестя добрыми, темными глазами.
— Ну-у?
— Вот вам и ну! — рассмеялся Бакрадзе. — Знаете, за сколько минут был нагружен трактор? За девять! Додумался заблаговременно скатывать в штабель кряжи, — указал на Верхутина.
— И что же?
— Эх, кацо, до сих пор не понимаешь! — огорчился Бакрадзе. — Мы у замполита целый вечер головы ломали, как использовать трелевочные трактора, и никто из нас путного не предложил. А вот этот штабелек решил все.
— Простите, Васо Лаврентьевич, все еще не понимаю, — виновато улыбнулся Павел.
Бакрадзе разочарованно махнул рукой, но хитрая улыбка тотчас сморщила его губы.
— Надо у дороги строить временные эстакады и на них разделывать лес, — сказал он.
Павел задумался.
— Ну, Павел Владимирович, что скажете? — повторил Бакрадзе.
— А они за меня ответили, — улыбнулся тот, взглядом показывая на лесорубов.
Заневский сидит в кресле, суровым взором встречая входящих в кабинет. Его лицо багрово, широкие брови насуплены, на полных щеках дергаются желваки. Руки на столе. Толстые пальцы нервно барабанят по настольному стеклу, время от времени судорожно сжимаются в кулак.
Столетников с любопытством разглядывает Заневского.
«Директор-то тучей на всех смотрит — думает он. — Интересно, с чего начнет: будет ругать начальников лесоучастков или объяснит, почему отказался от тракторов? Вряд ли объяснит».
Входит Зина.
— Все собрались, Михаил Александрович.
— Ладно, иди…
— Я собрал вас сюда, товарищи, чтобы прежде всего выяснить наши взаимоотношения, — сверля Павла ненавидящим взглядом, начинает Заневский. — Есть среди нас люди, которым недорога честь леспромхоза; они, желая возвысить себя, стараются очернить других…
— Кто? Кого? — спросил Столетников.
— Вы и сами знаете этих людей, Александр Родионович! — гневно выпалил директор. — Знают их и другие. Сколько лет я работаю здесь? Без малого десять. Как? Спросите любого. В годы войны мы держали переходящее знамя треста, обкома и облисполкома. Значит, хорошо работали и леспромхоз и директор?
