Река непутевая - Адольф Николаевич Шушарин

Сирота прижился в отряде на удивление быстро. И рабочим, и старику Смирнову казалось, что Сеня работает давным-давно, мастер даже советовался с ним в затруднительных случаях. Вот и теперь, когда после отъезда Гаврилова, они спустились на льдину, чтобы заготовить лунки под взрывчатку, Смирнов вопросительно посмотрел на Сеню:

— Сквозь бить будем, или вполовину?

— До воды, старик, обязательно до воды! — заявил Сеня. — На шнурке под лед взрывчатку опускать надо, иначе толку не будет — дым один.

Они продолбили восемь лунок по определенной схеме, чтобы раскромсать начисто злополучную льдину, выбрались на обрыв и стали ждать начальника. Обоим стало ясно, что если он не привезет взрывчатку, мост придется строить заново.

— Опять кольцо затопило! — отметил Смирнов. — Никудышная река: рыбы и то путевой нету.

— Эх! — сказал Сеня. — Верно говорят: ждать да догонять — хуже нету. Быстрей бы сам сбегал.

— Давай! — разрешил Смирнов. — Так тебя и ждут там…

Ниже моста река очистилась ото льда. Между берегами ходил утлый баркас, набитый людьми. По обе стороны горели костры, стояли машины и палатки, сидели на узлах бабы и ребятишки.

Сеня принес из барака гитару, свесил с обрыва ноги:

— Слышь-ка, старик — неожиданно сказал Сеня. — А у меня дочка есть, два года — самый интересный возраст.

— Ну? — удивился Смирнов. — Ты же холостой — говорил.

— Мало ли… Не расписаны только.

— Чего же на праздники-то не поехал?

— А, может, она мне не писала целый месяц?.. Тогда как?

— Опрокинутся, зачем не видишь — потонут! — Убежденно сказал Смирнов, наблюдая за перегруженным баркасом, который по-прежнему сновал от берега к берегу. — Запасу — на палец.

— Построим мостик, на Север махну! — размечтался Сеня. — Веселое место.

Баркас прибился к берегу, мгновенно заполнился и отчалил. Люди успевали, пока мост сдерживал лед.

— А она поедет? — спросил Смирнов.

— Кто знает? Должна, вроде бы… — Сеня, ударив по струнам, отложил гитару и поднялся: газик подкатил к самому обрыву.

Гаврилов и Фрол Сучков выбрались из машины. Фрол огляделся, выволок взрывчатку и молча стал готовить заряды. Он доставал из пачки аммонита один патрон, разминал его, вставлял детонатор со шнуром…

— Мы лунки насквозь пробили! — объявил Сеня.

На лице Фрола ничего не отразилось, он будто и не слышал, делал свое дело. Сеня подошел поближе, хотя Гаврилов сразу же по приезде запретил подходить к работающему взрывнику.

— Здоров, Петрович! — заорал Сеня. — Подмогнуть не надо?

— Здравствуй, Ваня! — спокойно откликнулся Фрол.

Сирота расхохотался, обнажая белые редкие зубы.

— Сеней меня зовут! — сказал он. — По фамилии Сирота и по прозвищу — также.

— А меня Фролом дразнят, — представился взрывник. — Подмогни, коли не боишься.

— Я ничего не боюсь, папаша! — гордо сказал Сеня.

— Годится! — одобрил Фрол и показал Сене, как паковать в резину патроны-боевики. Дело пошло быстрее, Гаврилов дипломатично промолчал, хотя нарушение техники безопасности было налицо.

Шесть зарядов изготовили за пять минут. Фрол счел, что шести будет достаточно.

— Все, Сеня! — сказал он. — Восподи, благослови.

Проводив взрывника, Голубович почувствовал какое-то неясное беспокойство. «Зря старика послал — ну их к черту!» — думал он.

Сучков — взрывник высшего класса. У таких специалистов и различить невозможно — где работа, а где искусство. Стерлась граница.

— Чего я только не рвал, прости, восподи! — говорит Фрол, когда пристают с расспросами, но в детали не вникает: кому следует — знают.

В любых породах — скальных, вязких, сыпучих, если забой рвет Сучков — стаканов не остается, на весь шпур отрывает взрыв породу.

Начальник буровзрывных работ экспедиции как-то самолично приезжал изучать работу взрывника, дня четыре не отходя толкался. И хотя Фрол терпеть не мог во время работы посторонних людей, но крепился, искренне стараясь, чтобы начальник уловил суть.

Только — напрасно. Ничего тот не понял, а Фрол не мог объяснить, он и сам не знал, почему в этот именно шпур закладывает на два патрона меньше, чем следует, а другой трамбует, хотя трамбовать вроде бы и не надо.

— Само дело так оказывает. Видно же, что сюда помене надо…

Почему именно сюда «надо помене» никому, кроме него, видно не было. У Сучкова всесоюзная слава, хотя из разведки он не уходит. По молодости была на то причина, а с годами полевая жизнь бродячая в кровь въелась — не вытравишь. Да и кто это видывал настоящего специалиста, который с места на место бегает?

Старого взрывника частенько выпрашивают у главного инженера экспедиции разные организации, вплоть до научно-исследовательских институтов. Главный, хотя и ворчит, но командировки Сучкову подписывает, понимает, что на талант ведомственную обротку не накинешь.

К тому же и лестно ему — в какой-то мере: все-таки не где-то, а у него в экспедиции работает мастер.

К Голубовичу Сучкова забросили только потому, что штольня нужна была позарез. Многое ждали в экспедиции от этой штольни.

Главный инженер битый час втолковывал по рации Голубовичу, чтобы берег старика, «как зеницу ока», «Ты себе уясни! — кричал главный. — Он ящиком динамита может один зуб из расчески выбить, а остальные оставить!»

— Главный мне без динамита все зубы выбьет, если они старика искупают, — невесело пошутил Голубович, рассказывая о своих сомнениях радистке, настраивающейся на связь с базой.

Голубович решил не сообщать пока о поездке Сучкова. Он коротко доложил ежедневную сводку, затребовал нужные материалы и хотел отключиться, но база голосом главного инженера спросила о взрывнике.

— Живет, хлеб жует! — нарочито весело откликнулся Голубович.

— Все — ищет? — хохотнул главный.

— Ищет, — подтвердил Голубович, глубоко убежденный, что такого кретина, как он, экспедиция еще не видывала.

Вопрос главного был старой шуткой, но на этот раз Голубовичу веселее не стало. А соль заключалась в том, что лет тридцать назад Фрол Сучков пришел к геологам с вполне определенной целью — найти пугачевское золото. До этого он исправно трудился в деревне, имел семью, хозяйство и все другое, что полагается для жизни. Он так бы и прожил ее спокойно и неторопливо, не попади ему в руки книжонка, где было написано, что отступая от царских войск, Пугачев спрятал в этих местах свое золото.

— И много? — спросил его главный, бывший в ту пору еще начальником подразделения, таким же, как Голубович.