— Чего боялись?
— Что он обратит внимание на мой гидроксил. Правда, в тетрадке были всего две—три формулы. По ним и, сам папа римский бы ни о чем не догадался, а не то что ваш папа. — Савицкий расхохотался, неприятно обнажая десны.
— Этим все и кончилось? — спросил Вадим.
— Условились еще раз все обсудить. Кирееву, видите ли, захотелось осмотреть мою установку. Что ж, пусть смотрит, я добрый…
Вадим отошел, считая свою миссию исчерпанной.
В спальне астрометристы организовали пульку. Ставка — четверть копейки. Там накалялись страсти…
У подаренного телевизора стояли девушки. Таллинская студия демонстрировала осенне-зимние моды. Манекенщицы скользили по круглой сцене, поворачиваясь к зрителям спинами и плечами.
— Опять реглан, — Люся торопливо чертила на пачке сигарет ультрамодный реглан.
Ирина бросила взгляд поверх телевизора, на большое зеркало. Она видела отражение Вадима, ковырявшего вилкой запеченную рыбу. У него покрасневшее лицо. От вина?! Или он испытывает угрызения совести? Когда Вадим ввалился в квартиру с бочонком, он, не снимая плаща, подошел к Ирине. Но Ирина его опередила. Что она ему сказала? Кажется: «Дурак. Нашел чем мне мстить за свои неудачи. Как ребенок».
— Свободная талия. Как мое синее платье, — Люся подтолкнула локтем Ирину. Та не ответила. Люся обиженно замолчала…
Ирина отошла от телевизора и присела. Ей хотелось наконец собраться с мыслями. Это не удавалось с тех пор, как Вадим оставил ее с липким бочонком «Изабеллы» у табачного киоска. Хорошо, киоскер согласился придержать бочонок. Иначе пришлось бы просто оставить па скамейке. Вообще она ведет себя как девчонка. Ей тридцать лет. Пора со многим смириться. Все должно прийти само собой, а если не пришло, значит так написано на роду. За счастье борются?! Фраза удачников, после того как в чем-то повезло. Хотят казаться не просто удачниками, а деятельными людьми, для которых удача — результат их особых качеств… Надо что-то делать, бороться. А как? Если Вадим к ней равнодушен. Если не видит в ней женщину.
Ирина вытянула на коленях тонкие руки. Красивые рукава платья скрывали бледную кожу в сетке веснушек. Она погладила ладонями колени. И вдруг вспомнила лицо монашки в Святогорском монастыре. Тогда, на экскурсии. Ее улыбку сообщницы…
Хватит! Так можно совершенно потерять контроль над собой. Если Вадим равнодушен, надо заставить себя так же относиться к нему. Заставить! Как заставляла зубрить нелюбимые предметы. Надо. И все. Потом свыкнусь и забуду. Надо действовать рационально. Он для нее не существует. Со своими неудачами, нытьем, дотошной скрупулезностью в любом вопросе. Он профессиональный неудачник. И потом он ей вредит тем, что заставляет думать о себе. Без этих ненужных эмоций она давно бы сдала кандидатский минимум. Основой для диссертации может служить почти любая тема, над которой работала она с Устиновичем. Хотя бы последняя, по Венере… К черту! А Вадима надо выбросить из головы. Начисто!..
Она видит, как рядом с ее новенькими «шпильками», остановились довольно потрепанные черные штиблеты.
— Брось скучать. Пошли танцевать!
Ирина подняла глаза. Вадим улыбался и придерживал спадающие на лоб светлые волосы…
На экране телевизора суетился дирижер. Красивые напомаженные парни мерно раскачивались перед дирижером, метая в крупнопанельную квартиру Бродских грохот и веселье. Парни так были похожи друг на друга, что сливались в одно лицо.
Ирина поднялась и положила руку на плечо Вадима.
Посреди комнаты Ипполит вытворял акробатические трюки с какой-то девушкой. Часть гостей прижалась к стене и хлопала в такт, с удовольствием глядя на его проделки.
Девушка напряженно следила за движениями Ипполита. Она училась.
Ипполит командовал… Сбитый в сторону галстук, расстегнутый воротничок, засученные рукава…
— Правым носком будто растираешь. Левая нога неподвижна. Энергично! Растираешь, а не давишь. Не тот эффект. Смотри!.. Бедра неподвижны!
Девушка старалась. У нее неплохо выходило. Она крутилась вокруг мнимого столба, поводила плечами, словно растирала спину полотенцем после купания. Все точно по рекомендации Ипполита.
— Давай! Ипп! Жми! — орали со всех сторон.
— Молодец, товарищ Горшенин! — одобрял завхоз Михин. Ему было неудобно не одобрять, когда все одобряли. Яся сдерживал завхоза. Тот порывался втиснуться между Ипполитом и девушкой и устроить хоровод.
Вскоре и другие заразились энергией Ипполита и начали танцевать. Кто как мог. Только отшельники на диване обсуждали коллапсическую теорию Хойла. Однако глаза у них уже загорались беспокойным блеском.
— Маэстро! Бистро! Маэстро! — выкрикивал Сеня Зуев. Он бродил среди танцующих с бутылкой коньяка. Сене хотелось с кем-нибудь выпить. Всем было не до него. Даже астрометристы оставили преферанс и застряли в дверях спальни, изумленно глазея на взбалмошных коллег.
Парни на экране телевизора угомонились. Решили перейти на блюз.
— Танго! — радостно провозгласил Сеня. Это был единственный танец, с которым Сеня справлялся.
Преферансисты отправились в свой угол. Яся отпустил Михина. Ипполит поправил галстук. Девушка крутнула пальцем завиток на лбу. Вадим проводил Ирину К креслу…
Эдька и Рита разносили первые стаканы чая. В разнообразной посуде. А Савицкий все постукивал ноту «ля». Это начинало раздражать. После бешеного танца в комнате стало жарко и тесно. Казалось, даже дребезжащий звук занимает место.
— Композитор-авангардист?! — Ипполит остановился возле Савицкого.
— Не ваше дело, — ответил Савицкий. Ипполит мешал ему вслушиваться в беседу теоретиков. Но барабанить перестал и прикрыл крышку пианино.
— Брось приставать к нему, — проговорил Вадим.
Ипполит удивленно посмотрел на приятеля. Пьян он, что ли? Это называется «приставать»?
Да, Вадим был пьян. Слегка. И такое состояние ему было приятно. Обострялись чувства. А тело стало легким, непослушным и каким-то прозрачным. Это забавляло. Хотелось новых впечатлений. Но полноты не получалось. Мешал Ипполит. Он все время оказывался на виду. Это раздражало. Элегантный, ловкий Ипполит. Разъезжающий по заграницам ученый. Личность, настоянная на удачах. В чем между ними разница? В то время как Вадим проверял свой эксперимент, Ипполит свой опубликовал. Это не было поспешностью — Ипполит был уверен в однозначности эксперимента. А у Вадима третий вариант совпадал с первым, а четвертый оказывался хуже первого, это почему-то огорчало Ипполита всегда больше, чем самого Вадима. Вадима увлекал процесс, а не результат…
— Дать воды? Например, боржоми? — произнес Ипполит. — Что с тобой?!
— Пароксизм. Приступ обостренного мышления, — ответил Вадим. — Я думаю о могуществе слова «результат». Ах, результат, результат. Если есть результат, то не интересуются путями. Если нет результата — припоминают пути, — Вадим понимал, что ему надо замолчать. Сейчас не место и не время говорить Ипполиту, как Вадим извинился за него перед Киреевым и тем самым признал поведение Ипполита мальчишеством. Он может повздорить с Киреевым, ничем не рискуя. Если все усложнится, Ипполит отойдет в сторонку, а сглаживать углы придется другим…
Вадим распалялся. Если б он мог найти оправдание своему сегодняшнему разговору с Киреевым! Собственно, это он, Ипполит, поставил его в дурацкое положение. Ипполита никто не уполномочивал быть адвокатом. Он скажет, скажет. Даже, черт возьми, хорошо, что он немного пьян… Однако Ипполит его перебил:
— Слушай, Димка, я как-то заходил в универмаг.
— Ну.
— В секцию мужских сорочек.
— Ну.
— Хотел познакомиться с женщиной, в честь которой названо созвездие. Мизерное впечатление. Ты не сердись, Димка… У меня сложилось определенное мнение. Тебе интересно? — И, не дожидаясь ответа, Ипполит досказал: — Понимаешь, старик, если обыкновенная женщина считает себя красавицей, это не страшно. Но когда заурядность считает себя мудрецом — это безнадежно. Как горб. У Вероники сочетаются оба качества. Мы минут двадцать болтали… Спасайся, пока не поздно.
— Почему ты считаешь, что можно мне говорить об этом?
— У меня иной раз появится настроение прийти к женатому приятелю. Положим, на чашку чая, мягко говоря.
— И этого достаточно?
— Положим, я немного пьян. Тебя устраивает? — Ипполит заложил руки за спину, приподнимаясь и опускаясь на носках.
«Моим же оружием, — подумал Вадим. — Мудрец. И гораздо выдержанней меня. Почему он утром не сказал о стычке с Киреевым, утром? Чего он ждет? Ясности в моей позиции? Добровольно. Без нажима со стороны. Ах, эти друзья-воспитатели».
— А знаешь, Киреев предложил мне заняться расчетом нового инструмента. — И, помолчав, добавил: — И я согласился… Да, да. Согласился! — выкрикнул Вадим.
