прочесть новую, загадочную для меня «грамоту», как он подозвал:
— Внучек, валяй вперед! Отойдешь от меня немного, начинай подавать голос, но не сворачивай со следа. Не потеряешься, не бойся!
Я не боюсь, но недоумеваю, почему я один пойду по следам, ведь и ружья-то у меня нет?!
Иду, время от времени подаю голос: «Уть, а-ать!» Изредка палкой стучу по дереву, и тогда меня обсыпают снежные хлопья.
И вот след оборвался. Я остановился, не знаю, что же дальше делать. Пристальней всматриваюсь: «Э-э, здесь он след в след бежал обратно, мне навстречу. Как же я его не увидел?»
Повернул назад, поглядываю то вперед, то влево. И тут-то я заметил за елочкой другие следы. «Ах, вон оно что?! Заяц хочет оставить меня в дураках».
Снова преследую косого и подаю голос. Он часто петляет. Я вспотел, рубашка прилипает к телу.
Но прогремел выстрел, и лес будто бы проснулся. «Наверное, это дедушка», — обрадовался я.
— Ого-го-го! — подал он голос.
Я поспешил к нему. Дед стоял на том же месте, где остался, а у ног его лежал заяц — такой же белый и пушистый, как и этот первый снег.
Перевод А. Смоликова
Часто я спрашивал у дедушки, что такое тетеревиный ток. Дедушка улыбался, но отвечал загадочно:
— Ты еще маленький. Вот следи, как только сбежит снежок во-он с того поля, что далеко в окне видать, так самая пора приспеет. И мы пойдем с тобой на тетеревиный ток.
Я уже знал, что снег тает весной, и ждал, когда же, наконец, придет долгожданный март. Но вот пришел март, а снег на дальнем поле все не таял. Однажды я даже не вытерпел и побежал по дороге к этому полю. Снег лежал твердой коркой. По нему я даже пробежался взад-вперед. Потом вернулся домой расстроенный и подступил к дедушке:
— Почему ты обманул меня, дедуля? Нехорошо обманывать. Весна пришла, а снег не тает…
— Рано еще, внучек. Вот выйдет на небо яркое солнышко, скворушки прилетят — и погонят зиму с полей да лугов. Тогда и пойдем. А сейчас, видишь, небо насупилось, то зима-матушка тучами свой снежок от солнышка прикрывает.
Скоро, как говорил дедушка, так и случилось. Скворцы прилетели, и солнышко улыбнулось с неба… Проснулся я как-то, глядь, а на дальнем поле темные проталины. Тормошу деда: «Пошли! Пошли на тетеревиный ток!»
— Вот теперь можно. Пока ты спал, я уже сходил в лес, приготовил место для наблюдения за тетеревами. Завтра на заре мы должны быть на ихней свадьбе.
— Как на свадьбе? — удивился я.
— А так. Тетеревиный ток — это и есть тетеревиная свадьба, — улыбнулся дедушка.
И вот до восхода солнышка мы уже сидим в шалаше у небольшой лесной полянки, покрытой твердым снежным настом.
С первым же рассветным лучом прилетел черныш и сел прямо на макушку нашего шалашика. Он протяжно шикнул:
— Ш-ш-шть! Ш-ш-шть!
На его шиканье откликнулся другой косач. Вскоре и он прилетел и опустился на поляну перед шалашиком. Тот, который сидел над нашими головами, тоже спустился на землю. Теперь они оба, растопырив крылья и как бы опираясь на кончики перьев, переваливаются то в одну, то в другую сторону, шикают и бегают между маленькими кочками. А иногда резко подпрыгивают друг к другу, и мне показалось, что клюются.
Я гляжу во все глаза, потом быстро поворачиваю голову и спрашиваю:
— Они дерутся, дедушка? Какая же это свадьба?
— Э-э. Подожди. Поклюются немного, потом плясать пойдут, потом другие прилетят, хороводы начнутся.
Не прошло и минуты, как где-то вдали послышалось, кудахтанье, потом на поляну один за другим опустились еще несколько тетеревов и точно — хоровод завели.
Но вдруг они разом снялись с земли и разлетелись в разные стороны.
— И вся свадьба, дедушка? — спросил я.
Дедушка молчит и озадаченно смотрит по сторонам.
— Да-а, и сам не пойму, что же случилось. Свадьба должна быть в полном разгаре…
Мы еще посидели немного. И вдруг дедушка кого-то заметил и протянул:
— А-а-а! Вот в чем дело… На свадьбу пожаловал гость незваный.
Я глянул туда, куда указывал дедушка, и сразу увидел какого-то взлохмаченного серо-белого зверька.
— Кто это, дедушка?
— Длинноухий.
— Заяц?
— Он. Косой-плутишка. Они в эти дни переодеваются в новые летние костюмчики и тоже устраивают свадьбы.
А заяц смело выпрыгнул на поляну и громко гукнул:
— У-у-у-уть!
Посидев немного на задних лапах, косой сделал скок вправо, скок влево. Потом опять встал на задние лапы и опять гукнул. Тут показался другой зайчишка— и забегали они по поляне, вокруг обгорелого пня. Даже вокруг нашего шалашика пробежались. Затем, видимо, притомились и уселись на солнцепеке друг против дружки. Отдохнули немного и пустились в развеселый пляс — совсем как подгулявшие иа свадьбе.
— Ну вот, внучек, и увидел ты тетеревиный ток и побывал на целых двух лесных свадьбах, — сказал дедушка, когда зайчишки скрылись в чаще…
Перевод А. Смоликова
Михаил Иванович, наш учитель, как-то в один солнечный мартовский день оставил нас после уроков и всем задал один вопрос:
— Расскажите-ка мне, ребятушки, как каждый из вас подготовился ко встрече гостей…
— Каких гостей? — невольно сорвалось у меня.
— «Каких, каких»! — передразнил меня Петька Янаев. — Ничего наш Галкин не знает, не ведает, хотя фамилия его самая что ни на есть птичья.
— А причем тут птичья фамилия? — огрызнулся я и только теперь пожалел, что в разговор первым ввязался, потому что поднялся такой хохот, что хоть сквозь землю провались.
— Скворцы уже во все горны трубят, а ты, Коля, не поставил скворечник, — разъяснил мне Михаил Иванович…
Рассказывали мне потом одноклассники, что покраснел я тогда до ушей, а как выбежал из класса — сам не помню. И так мне было стыдно, что, пока не поставил я на высоком шесте скворечник, этот стыд не проходил никак.
Ну и дался мне мой первый скворечник! Хотя и показывали
