Ленька удивленно осмотрелся, покраснел. Дедушка ему объяснял, как можно определить, когда прошел зверь по тропе, но он тогда не придал этому значения и теперь не знал, что ответить.
Дед Михей от неудовольствия крякнул, потеребил усы, сердито взглянул на внука. Тот еще больше смутился.
— Смотри сюда! — дед Михей потрогал надломленный конец листа осоки. — Видишь, это люди сломали лист. Кончик его просох, но еще мягкий, гнется. Выходит, дело недавно было. А вот лучше примета — камышина сломлена. Лист высох — три дня прошло, а стебель такой за неделю только солнце высушит. Стебель еще зеленый, значит, неделя не прошла, а лист пересох — значит, больше трех дней, как обломан. Выходит, пять дней тому назад здесь выгружались…
— А эта тоже за неделю высохнет? — Ленька указал на толстую камышинку, дремотно склонившую метелку.
— Подольше зеленой повисит… Примечать будешь — узнаешь. Все зависит, Ленька, одно от другого. Надо помнить, какая погода была, сколько солнца на камышинку падало, был ли ветер? Тут, брат, посложнее алгебры с геометрией. Там что? Формулы. Какую понял, какую зазубрил, и дело с концом, а? — дед Михей засмеялся. Веселые морщинки побежали к глазам, легли на щеках, сморщили нос, и от этого круглое лицо старика ожило, засветилось. — Одним словом, там можно зазубрить, а тут глаз востри, чтобы он приметлив был, цепок. Здесь каждый раз все новое и все учесть надо. Только не думай, что перед тобой одни неизвестные. Пошли ради учебы посмотрим, что за люди выгрузились здесь?
— А дядю Антона искать? — обиженно спросил Ленька.
— Вот ты и расскажешь — видели они дядю Антона или нет? — сказал дед Михей, но Леньку вперед не пустил, сам пошел первым по тропе.
Сначала дед Михей спешил и далеко оставил позади старшего лейтенанта. Тот шел медленно и тщательно осматривал тропу. Потом старик остановился, подождал Захарова.
— Ну, высок здесь дяденька шел, — сказал он, еле дотягиваясь до заломленных камышинок. — Смотри, груз с плеча на плечо перекладывал — заломил.
— Интересно, — отозвался Захаров и будто ради любопытства стал замерять. — Около двух метров, а?
— Чуть убавь, — заметил дед Михей. — Учти, камышинки могли не сразу сломиться, а сперва спружинить.
Тропа, покрутившись по глухим зарослям, вывела их к болоту. За ним высился остров, заросший ивами. Следы потянулись вдоль болота. Теперь и Ленька несколько раз видел высоко вверху заломленные камышинки, думал: «Вот опять отдыхали». Дед Михей все время посматривал на остров, словно надеясь увидеть там людей, по следам которых они шли. Вдруг тропу перегородила поваленная осока. Часть ее была вывернута, и корни белели на воде. Здесь только что паслось стадо диких свиней. Помутневшая от взбаламученной грязи вода, истоптанное десятками копыт дно скрыли следы людей. Дед Михей поднял голову и прислушался. Было бы тихо, если бы не приглушенный расстоянием крик птиц на далекой косе.
— Постойте здесь, — приказал старик и пошел напрямую через заросли, полувытоптанные животными.
Он несколько раз останавливался, малахай его исчезал из виду, видимо, дед Михей нагибался, что-то рассматривая. Потом он вышел на болото, прошел несколько шагов, остановился. Долго стоял на одном месте.
Старший лейтенант тщательно осмотрел поляну, вытоптанную дикими свиньями.
«Наверное, люди свернули где-то раньше, — подумал он и выругал себя за ненужную поспешность. — Может, они этой же тропой вернулись назад и… потом в сторону? — Он посмотрел на остров за болотом, прикинул на глаз расстояние. До него было километра два, не меньше. Попробовал, сколь вязко илистое дно: нога глубоко утонула. — С грузом еще больше будешь проваливаться. Пожалуй, от протока до острова за ночь два раза не обернешься. А дед Михей говорит, что дважды прошли по тропе… Разве до того острова?» — Захаров обернулся назад, посмотрел на маленький, густо заросший островок. «До того можно успеть! Надо вернуться», — решил он и позвал деда Михея. Когда тот подошел, спросил его.
— Михей Васильевич, может, они где-то раньше свернули с тропы?
— Да, — подтвердил дед Михей. — Просмотрел я следы. Это были местные охотники. Они где-нибудь прямо в зарослях облюбовали сухой бугорок, станом расположились. Дня три охотились и уехали домой. По этой тропе один раз ходили на охоту на болото. Наверное, они уехали… Ну да, норд-вест дул, они и снялись, ветер им попутный до самого поселка. Хочешь, старший лейтенант, я два круга дам по зарослям и отыщу их стан?
— А не там они? — Захаров показал на островок. — Может, посмотрим?
— Я не против, — согласился дед Михей.
Старший лейтенант задумался на минуту. Брать старика и Леньку с собой, не объяснив им, что они могут наткнуться на диверсантов, — а Захаров теперь не сомневался, что они базируются здесь, — он не мог. Но и рассказать обо всем он пока не имел права. Наконец он нашел выход.
— Михей Васильевич, все равно день у нас пропал сегодня, искать Антона некогда уже, — сказал Захаров. Дед Михей согласно кивнул головой. — Думаю я ночью поехать в поселок, надо бы «на котел» гуся добыть.
— Это можно. Пойдемте, сейчас подкричим его и добудем, — отозвался дед Михей.
— Нет, я не пойду. Сержант меня здесь должен найти, — отговорился Захаров. — Тогда и подойдем к вам. — Дед Михей из-под бровей посмотрел на Захарова. Тот про себя подумал: «Видит, что я хитрю. А как ему сказать? Чем меньше людей пока знает, тем лучше. Но все-таки его надо предупредить». Старший лейтенант улыбнулся, сказал: — Только уговор, Михей Васильевич, увидите кого, незаметно задержите около себя до моего прихода. А чтобы я скорее пришел — дайте сигнал: дуплетом по птице выстрелите. Хорошо? — старший лейтенант взглянул на Леньку и по его глазам и лицу понял, что тот хочет идти с ним. «Нельзя брать его с собой, будет отвлекать, шуметь и… опасно!» — он положил руку на плечо мальчишки, сказал: — Ты, Леня, иди с дедушкой. Может, он забудет, да по гусям дуплетом врежет, а я буду спешить. Так ты поправишь, поостережешь его.
Ленька молча кивнул головой. Старший лейтенант медленно пошел обратно по тропе. Дед Михей задумчиво посмотрел ему вслед, повернулся и полез через заросли к взморью. Через полчаса они наткнулись на след человека. Дед Михей, ориентируясь на следы, промял тропу. Глядя вдоль нее, сказал:
— Путь держит туда, где мы шли. Но давно уже, дней пять прошло, — он нагнулся, поднял плававшее на воде белое перо, рассмотрел его, передал Леньке. — Перо с колпика. Кому-то редкая в пролете птица попалась.
— Пойдем, деда, к нему на стан, — вдруг попросил Ленька.
— Чего нам по чужим станам таскаться? — сердито шевельнул густыми бровями дед Михей. — Что у нас, нужда или беда какая? Ославить хочешь?
— Может, он видел дядю Антона, — так же, как дед, сердито ответил Ленька. — Чужой стан мне не нужен.
«Ишь, какой карась растет, с характером», — ласково подумал дед Михей, наблюдая за внуком. Потом, притянул его к себе, сказал:
— Эх, Ленька, Ленька! Прикинь-ка, зачем нам туда идти? Выстрелов мы не слышим, значит, нет здесь поблизости ни одного охотника. След давнишний, а мы пойдем искать? Пропадет у нас время, не за медный алтын, а вечером будем ружье варить, а? Пойдем-ка мы с тобою к морю по этому следу. Посмотрим, может, он на хорошем месте был, да и себе «на котел» добудем. — Дед Михей двинулся вперед. — О, настоящий охотник здесь шел. Смотри, Лень, он гусям крылья ломал, — дед снял защемленное сломленной камышинкой гусиное перо. — Порядочно дичи нес, тихо шел.
Так, разговаривая с внуком, дед Михей дошел до далекой косы. Она выдавалась узкой полоской далеко в море.
— Умеет место выбрать. Засидка замаскирована — рядом не видать, — улыбнулся дед Михей, остановившись около скрадка. — Добычливый охотник. Сколько следов в разные стороны — это он за сбитой птицей ходил. И не бегал за подранками, насмерть валил. Что я тебе, Ленька, говорил, ведь совсем не жаден охотник: с добычей медленно в скрадок возвращался. Что, пострел, теперь ты, поди, и сам все это видишь, о чем дед рассказывает? Молчишь? — дед Михей осмотрелся, вытер лицо рукавом ватной, залатанной разноцветными лоскутками фуфайки. — Место здесь пролетное. Гусям лень облетать косу, они прямо через заросли мчатся. Поздновато, а то и мы гуська бы добыли. — Старик широко раскинул руки, загреб к себе осоку, подмял ее под колени, навалился всем телом, и осока плотной постелью закрыла сырой песок. Отдохнуть хоть на сухом, — сказал дед Михей, усаживаясь на подмятую осоку.
Леньке не сиделось на месте. Он отошел в сторонку, стал наблюдать за взморьем. Дед Михей задумался. Часто он, уходя на охоту, шутя говорил родным: «Если сам не приду домой, то поминайте добром. В наших крепях человека искать, что иголку в сене». Возможно, так обернулось с Антоном? Хороший мужик был. Воину отломал на передовой. Как начнет рассказывать, страсть господня, что вытерпел, в каких перепалках был. Ты смотри, и с воздуха его не нашли? А самолет день летал. Уехал он в море или в Кизляр.
