Маркаров сидел на досках у входа в «третьяковку», уткнувшись в книгу, которую весь день протаскал за монтажным поясом.
Варежка нет-нет коротко, но внимательно поглядывала на Шестакова; у него густые светлые прямые волосы, твердые губы при мягко очерченном подбородке.
Михеич с тоской вспомнил про вентилятор, которого в прорабской еще не установили, про спасительный эйркондишен. Чувствовал он себя намного лучше, пил газированную воду и таблетками не лакомился.
Вопрос один, но важный: кому доверить бригаду?
Пасечник по-мальчишески взлохматил полуседую шевелюру. Давным-давно в газетном очерке «Пан Пасечник» варшавский корреспондент использовал штампованный образ: «Время уже посеребрило его виски первым инеем». Спустя годы в очерке «Старший прораб» другой журналист написал, что «время уже щедро покрыло изморозью его голову». Интересно, какие приметы зимнего пейзажа появятся в следующем очерке о нем? Впрочем, об управляющих трестами очерки печатают редко...
Можно, конечно, назначить бригадира приказом по тресту. Ну а если бригадира взять да выбрать? На самом деле выбрать, а не, как говаривал председатель колхоза на Кубани, «пропустить выборы через демократию»: «Кто за? Опустите руки. Против? Воздержался? Принято единогласно». Выбрать закрытым голосованием! Как в футбольной команде выбирают капитана.
Сам Пасечник голосовать не будет, у него в «третьяковке» решающего голоса нет.
Монтажникам идея Пасечника понравилась, Чернега нарезал бумажки, раздал всем членам бригады и Варежке.
Чаще и одобрительнее, чем на других, Пасечник поглядывал на Ромашко, которого числил в земляках. Тоже родом из Запорожья, говорит с легким украинским акцентом, но внешне совсем не похож на уроженца тех мест. Какой-то русопятый — курносый, русоволосый; таких мужичков чаще, чем в запорожском курене, можно встретить на Псковщине, Вологодчине, Вятчине...
Ромашко с подчеркнутым безразличием уселся на пороге «третьяковки», всем видом показывая, что к выборам бригадира имеет отдаленное отношение.
Пасечник мысленно сравнил заслуженного бригадира Михеича и монтажника Ромашко. Кстати, почему у него до сих пор не высший разряд? Разве что из-за непокладистого характера... Ромашко технически подкован лучше, чем Михеич, но сейчас, когда Михеич с трудом отдышался от сердечного приступа, не время думать об этом.
Пасечник назвал кандидатуру Ромашко, но тот от бригадирства категорически отказался. У сына осенью две переэкзаменовки, с ним нужно заниматься по математике и физике. После работы Ромашко торопится домой и на площадке задерживаться ни при каких обстоятельствах не сможет. Был случай, когда, не предупредив заблаговременно, устроили субботник по уборке территории — ждали какое-то очень большое начальство. А сообщили о субботнике уже перед концом смены. Ромашко ушел домой, а свою долю внес деньгами.
Пасечник попытался сейчас его уговорить, но Ромашко сказал отчужденно:
— Товарищ управляющий, мое решение твердое. Вплоть до увольнения.
Пасечник выслушал отказ с таким страдальческим выражением лица, будто у него внезапно началось воспаление надкостницы.
Огорчительно, но самая надежная замена Михеичу отпадает. Пасечник оглядел монтажников и остановился на Погодаеве.
Жиденькая рыжеватая бородка. Из-под желтой каски выглядывают такого же цвета космы. Узкие латаные-перелатаные джинсы, подпоясанные широким поясом, сапоги с раструбами, низко отвернутыми.
Таежный стиляга Погодаев — самый старательный и исполнительный в бригаде. По площадке он не ходит, а бегает, сам себя и других подбадривает восклицаниями: «А ну, взяли!», «Порядок, Матвей Михеич!», «Ну-ка, веселее!» Парень на все руки, а при подъемах тяжеловесов, можно сказать, доктор такелажных наук.
Пасечник горячо высказался бы за Погодаева, если бы не знал, какой тот непоседа. Поработает в бригаде несколько месяцев, самое большее — полгода, а потом скучнеет, тянет его побродяжничать. Ему наплевать на перерывы в производственном стаже. Неустанный бродяга по стройкам Сибири, по ее пристаням, лесным биржам. Он измеряет сибирские просторы ногами и веслами. Чем он только в последние годы не занимался! Тушил лесные пожары. Вел археологические раскопки в Илимске. Сплавлял лес. Взрывал динамитом камни на порогах Ангары, расчищая фарватер. Промывал золотоносный песок ленской водой где-то южнее Бодайбо. Строил целлюлозно-бумажный комбинат на Байкале.
Может, на этот раз он угомонится и приживется и Приангарске?
Но Пасечник вспомнил: оформляясь на работу, Погодаев предупредил, что осенью уедет на рыбозавод, на какие-то выростные пруды, где разводят омулевую молодь.
Михеич тоже помнил про повадки Погодаева и его имени не назвал, а рекомендовал бригадиром Маркарова.
Пасечнику симпатичен недоучившийся студент Мартирос Маркаров, которого в бригаде прозвали Антидюрингом за склонность к философствованию.
Маркаров не из равнодушных, в этом его не упрекнешь, но Пасечника настораживало какое-то избыточное спокойствие, почти флегматичность, неторопливость жестов и движений.
И не повредит ли будущему бригадиру репутация шутника, не всегда поймешь, говорит он серьезно или острит?
— Дорогие друзья, — сказал Маркаров в ответ на рекомендацию Михеича, — вы потеряете исполнительного монтажника. А кого получите взамен? Получите плохого бригадира. Какая от этого польза стройке? Никакой. И вы, дорогие, пострадаете больше всех.
Кто-то из монтажников, кажется Чернега, назвал Шестакова.
Раздались возгласы одобрения, послышался и женский голос.
Шестаков встал и неуверенно отказался. В бригаде есть товарищи поопытнее... Он предполагал, что выберут Маркарова, и, может быть, поэтому отказывался недостаточно энергично.
С другой стороны, его настойчивый отказ прозвучал бы самонадеянно — будто он всерьез полагает, что его фамилия, необдуманно названная Чернегой, вызовет безусловное одобрение.
Если бы Пасечнику предстояло сделать выбор между этими двумя, он предпочел бы более опытного Маркарова; видимо, этот выбор сделают и монтажники.
Нельзя после отказа Ромашко и Маркарова принять самоотвод Шестакова, останется всего одна кандидатура. Пострадает сама идея выборов бригадира. Пасечник хотел избежать вынужденного единогласия.
— Ты в армии рядовым служил? — спросил Пасечник у Шестакова.
— Старшей сержант.
— Род войск?
— Понтонно-мостовой батальон.
— Товарищи по оружию. И мы с Михеичем саперы... Чем командовал?
— Отделением.
— А в бригаде народу не больше, чем солдат в отделении. Признавайся: отличник боевой, политической и физической подготовки?
— Так точно. Но вот высотная подготовка у меня..,
— Возьмем над тобой шефство.
Каждый, перед тем как бросить бумажку в картуз Михеича, записывал угодное ему имя.
Пасечник с Михеичем пересчитали бумажки, и выяснилось, что за Маркарова подано три голоса, а за Шестакова семь.
Маркаров облегченно стряхнул со лба капельки пота, а Шестаков беспокойно заерзал на табуретке.
Несколько растерянный результатами голосования, Михеич пошарил рукой в картузе. Не завалялись ли еще бумажки? И, разочарованный, надел свой картуз, неожиданно сыгравший роль избирательной урны.
Он потянулся стаканом к баллону с газированной водой, но ее уже выпили.
Варежка вгляделась в Шестакова, попыталась и не смогла вспомнить: новоиспеченный бригадир похож на какого-то известного не то футболиста, не то киноартиста, которого она еще в девичестве видела на экране. А потом он вышел из моды.
Пасечник оценил, как ловко и хитро вел себя Маркаров. Его самокритичные слова произвели впечатление.
Михеич признался: не голосовал за Шестакова потому, что тот чувствует себя пока недостаточно уверенно на верхних этажах.
— Это тебе минус. На шефство надейся, а про монтажную цепь не забывай!..
Михеич с любопытством оглядел всех и спросил:
— Один голос против Шестакова мой, второй, конечно, сам Шестаков за Антидюринга подал. А вот чей третий голос? Если не секрет.
Он обвел взглядом «третьяковку», никто не отозвался? Кому охота признаться новому бригадиру, что голосовал против него?
Садырин тихо сидел за дверьми на корточках. Обычно он шебуршился, любил вносить поправки в резолюцию, делал дополнения, кричал «принять за основу» или, чтобы на него лишний раз обратили внимание, объявлял после голосования, что воздержался.
Обескураженного Шестакова поздравили, горячее всех Маркаров, Чернега и Варежка.
А Пасечник сказал:
— Раз такое дело, товарищ Шестаков, скорее вживайтесь в образ.
То ли он оговорился, обратившись к Шестакову на «вы», то ли решил подчеркнуть, что разговаривает уже с бригадиром.
Пасечник хотел помочь Михеичу дойти до своего обшарпанного, видавшего виды «жигуленка». Но Михеич сердито оттолкнул его, всем видом показывая, что чувствует себя прилично и что у Пасечника нет никаких оснований думать иначе.
