Вика поцеловала Тарутина в сухую щеку и вышла из машины. Тарутин назвал свой адрес и откинулся на спинку сиденья. Надо было успокоиться…
Шофер вел машину аккуратно и на большой скорости. Желтые нейтральные огни светофоров дежурно мигали, точно требовали пароль. А потом пропускали их до следующего перекрестка.
— Как план? — Тарутин попытался отвлечься.
— Возим, — охотно ответил водитель. — Куда ему деться? Возим за счет скорости.
— И аварийность за счет скорости, — в тон проговорил Тарутин.
— Это кто как умеет. Под одну гребенку стричь ни к чему. У меня, к примеру, стаж два десятка лет. Так зачем ограничение для меня вводить? Если человек только сел за руль, другое дело, ограничивайте. Да и план ему скостить не мешает. А то он и за свои шестьдесят в час успеет дров наломать. А я на сто двадцать королем буду. Всех под одну гребенку — не государственный подход… товарищ директор.
Тарутин усмехнулся. Никуда не деться, узнают его таксисты, даже чужие.
— А кто вас не знает? — Водитель знал, о чем подумал Тарутин. — Если и в другом парке, да через ваш, как правило, прошли. Текучка у вас большая. Дела неважнецкие.
— В какой колонне работали?
— У «архангела» служил.
— И от такого начальника ушли?
— Ну его… Мягко стелет — жестко спать. Вызовет, бывало. «Ты, — говорит, — Снегирь…» Это моя фамилия Снегирев… «Ты, — говорит, — Снегирь, на хорошел машине работаешь, по первой группе. Так будь любезен, дружок, привези три рубля сверх плана. А то и четыре, как по сухому…» Ласково так говорит, как отец. А ослушаешься — никому такого врага не пожелаю. Съест. Век из парка не выедешь, колес не соберешь… Вот и выкладываешься. Шутка — три рубля к плану. Если клиент не идет… Мы ведь не дети, Андрей Александрович. Деньги везем не только власти, но и Насте, сами понимаете. Словом, соскочил я. Ну его к бесу.
Классно подрулив, водитель выключил счетчик и обернулся.
— С вас рубль сорок, товарищ директор.
Тарутин достал два рубля и протянул водителю. Тот полез в карман за сдачей.
— Оставьте для Насти, — усмехнулся Тарутин. — Хорошо довезли. Спасибо.
— Рад стараться! — по-военному ответил водитель. — А что, Андрей Александрович, ребята поговаривают, хотите вы парк поднять. Порядок навести… Наведете — вернусь, ей-богу. И к дому мне ближе вроде… Или ребята лапшу вешают, никаких изменений не предвидится?
— Насчет лапши не знаю, право. А взять вас обратно, я, пожалуй, не возьму. Ведь вы, Снегирев, дезертир. Пережидаете в кустах вроде.
— Так ведь рыбка-то, Андрей Александрович, и та ищет, где глубже, — ответил водитель и громко, весело засмеялся.
2
Очередной заказ Валера Чернышев взял у площади Коммунаров. Он уже знал голос диспетчера Алеши Никитенко, сидящего на рации под кодовым обозначением «Лебедь». И всегда в Алешино дежурство Валерка был спокоен — план будет.
— Валерка! — пробивался Алеша сквозь треск разрядов. — Я Лебедь! Слышу хорошо. Передаю заказ. Прием!
— Я 40–57. Вас слышу. Прием! — ответил Валера.
— 40–57. Проспект Победы, 5. Карташова.
— Я 40–57. Проспект Победы, 5. Карташова. Заказ принял. Спасибо, Алеша.
Они никогда не видели друг друга, но испытывали взаимную симпатию. Бывает, что привязывают голоса. Во всяком случае, по мягкому выговору и спокойной интонации Алеша Никитенко был Валере приятен. А главное — он отменно работал…
По совету своего сменщика дяди Пети Валера старался брать заказ на ходу, когда до высадки пассажира оставалось километра два, не более. Так было и на тот раз…
Пассажир, гражданин в длинном черном пальто, молчавший всю дорогу, вдруг заговорил.
— А если я передумаю? И поеду дальше?
— Тогда я отменю заказ, — вежливо пояснил Валера.
— Но там будут ждать вас.
— Туда пошлют другую машину, — ответил Валера и подумал, как это люди не понимают простых вещей.
Большая шляпа, надвинутая на лоб, нелепо сидела на маленькой голове пассажира. Длинные руки бессильно лежали на коленях. Растопыренные худые пальцы, точно корни бледного растения, слабо сжимали углы коленей…
— У меня жена умерла. Час назад, — проговорил мужчина и, помолчав, добавил: — Три часа назад мы еще телевизор смотрели дома. Печень отказала. Сразу. Отравление. Печеночная кома… Сорок четыре года… И никто еще не знает. Ни мать, ни сестра, никто. Только я и вы… Послушайте, молодой человек, поднимемся к нам. — Мужчина смешался и добавил тише: — Поднимемся ко мне… Ненадолго. Не смогу быть сейчас один…
Валера хотел сказать, что он на работе. Что ему надо везти план. И еще сверх плана что-нибудь он обещал начальнику. Но он лишь промолчал и вздохнул, бросив искоса взгляд на пассажира. Поднял трубку, соединился с диспетчерской и отменил предстоящий заказ, сказав Алеше, что пассажир передумал слезать, едет дальше…
Они молча поднялись на второй этаж. Мужчина долго шарил по всем карманам, наконец извлек ключи и отпер дверь.
Свет в просторной прихожей был не погашен и ярко освещал несколько картин в тяжелых рамах. Аккуратно расставленные «гостевые» домашние туфли.
— Мне бы переобуться, — проговорил Валера.
— Проходите, чего уж там…
Мужчина замешкался перед порогом комнаты, не решаясь войти. Он привалился плечом к дверному косяку и опустил руки. И Валера стоял молча в терпеливом ожидании. Потом мужчина оттолкнулся от косяка и шагнул через порог.
Экран телевизора мерцал дневным светом — передачи давно закончились. Мужчина подошел к телевизору и нажал кнопку. Свет вспыхнул ярче, стянулся в точку и исчез…
Красивая мебель под старину. Две стены от пола и До потолка заставлены книгами. Чьи-то портреты в бронзовых рамах, покрытых зеленоватой патиной. Латунный маятник бесшумно покачивался в высоком стеклянном пенале.
Мужчина опустился в кресло, откинул голову на мягкий изгиб спинки и прикрыл глаза. Валера осторожно присел на край стула.
— Хотите выпить? — наконец произнес мужчина.
— Что вы, я за рулем, — ответил Валера.
Мужчина встал, подошел к пеналу, откинул дверцу и остановил маятник. Потом стащил с себя пальто и бросил его на диван. Шляпу он так и не снял.
— Вы давно в такси?
— Не очень.
Мужчина направился к серванту и раздвинул стекла. Валера никогда не видел такой выставки: графинчики, плоские фляги с роскошными этикетками, узкие конусообразные бутылки… И все, видимо, полные.
Мужчина взял первую попавшуюся бутылку, налил в фужер и резко выпил.
— Она была доктор медицинских наук. Она была гастроэнтеролог. А скончалась от печени. Ирония судьбы…
— Бывает, — вздохнул Валера.
Резко задребезжал телефон. Мужчина затравленно смотрел на плоский белый аппарат, не решаясь подойти.
— Давайте я, — нерешительно произнес Валера.
Мужчина поднял трубку.
— Алло, — проговорил он, желая придать твердость голосу. — Да… Добрый вечер… Нас не было, только пришли… Вера… К соседке поднялась… Хорошо, передам… Спокойной ночи, мама…
Он опустил трубку. Он казался испуганным зверьком, запутавшимся в сетях в ожидании охотника.
— Надо было вам что-то сказать. Ну, что в больницу отправили. Подготовить как-то, — вздохнул Валера.
— Старая она женщина. Сердце никудышное… Я сестре потом позвоню.
— У вас нет детей?
— Одни мы были… Вы не женаты?
— Нет.
— Женитесь, детей заводите. И нескольких. Поверьте мне.
Валера украдкой взглянул на часы.
— Извините, мне пора… Работа…
— Да-да, — спохватился мужчина. — Теперь уже не так. Я боялся один войти в эту комнату.
Валера поднялся. Он вспомнил, что мужчина не расплатился за проезд. Но сказать об этом не решался. Ладно, там не так уж и много настучало…
Они вышли в коридор.
— Послушайте, я же с вами не расплатился… Сколько там?
— Не помню. Думаю, не больше рубля, — ответил Валера.
Мужчина достал из кошелька десять рублей.
Валера замешкался: все деньги остались в машине, в боковой дверной щеке. Обычно он туда их опускал, для удобства.
— Сейчас сдачу принесу, — сказал он.
— Ничего не надо. Спасибо вам, молодой человек… Не смейте возвращаться в такую квартиру. Дурная примета.
Он вложил деньги в нагрудный карман Валериного пиджака.
— Я вам, молодой человек, очень благодарен… Да. Минуточку!
Мужчина скрылся в комнате, а когда вернулся, в руках у него была красивая желтая бутылка с голубой этикеткой.
— Вот вам. Помяните Верочку.
Валера хотел было отказаться, но мужчина точно его и не видел. Сухие покрасневшие глаза глядели сквозь Валеру, не задерживаясь ни на чем.
— Спасибо, — смутился Валера и покинул квартиру.
Он спустился к машине. Бутылка тяжелила руку — французский коньяк… Проблема, куда его спрятать: в ящик не умещается, в багажнике можно разбить, а в салоне, если разобраться, спрятать и некуда: такси не собственная машина. Валера сдернул с запаски клеенку, обернул бутылку и сунул ее под сиденье.
