— Я хотел сказать — сократить.
В комнате после короткого замешательства все оживились. Залевский обернулся к Тарутину.
— Простите… Но автомобилисты стараются у-ве-ли-чить срок межремонтного пробега. А вы предлагаете наоборот…
— А потом вообще не выезжать из парка. Машины всегда будут новые, — вставил Изольдов.
Все смотрели на Тарутина. На невозмутимое выражение его лица.
— А еще лучше устраивать осмотр и ремонт независимо от километража и состояния автомобиля, — произнес Тарутин. — Скажем, через каждые десять дней…
Конечно, все понимали, что предложение Тарутина заманчиво. Сократить межремонтный пробег значило принципиально иначе подойти к вопросу эксплуатации автомобиля. Отсюда резко возрастет потребность в запасных частях — всегда найдется, что ремонтировать или заменить. Однако сам автомобиль в итоге увеличивает свою жизнеспособность, значительно отдаляя тот печальный момент, когда будут вынуждены его передать на завод для капитального ремонта согласно инструкциям министерства…
— Но где вы наберете такое количество запасных частей? — Залевский с интересом смотрел на Тарутина. — Не от хорошей жизни увеличивают межремонтный пробег. И ордена дают за это.
Тарутин развел руками.
— Сейчас мы и перейдем к основной теме нашего разговора… Прошу вас, Максим Макарович!
Зажав сигарету в зубах и щурясь от дыма, Шкляр разогнул унылую фигуру, точно выпрямил складной нож. Встал, взял в углу свернутые в рулон листы и направился к заранее намеченному месту. Все с любопытством наблюдали за тем, как на расползающемся вдоль стены рулоне проявляются квадраты и прямоугольники схемы.
— Хочу предоставить слово нашему главному механику, — Тарутин ободряюще помахал рукой.
Шкляр потрудился добросовестно. Проект ремонтно-производственного центра предусматривал строительство четырех линий непрерывного профилактического обслуживания. С участками для изготовления наиболее дефицитных запасных частей. Это первый этап. А со временем центр примет на себя функции поста срочного ремонта автомобилей после незначительных дорожно-транспортных происшествий. Водители, совершившие аварию, возвращались бы не в парк, а в центр… Таксопарк в основном занимался бы хранением таксомоторов.
Шкляр, тыкая худым белым пальцем в соответствующий узел схемы, подробно рассказывал о назначении того или иного поста…
Абрамцев перестал жевать и откинулся на спинку кресла. Маркин вытащил блокнот, делая какие-то пометки. И Залевский что-то помечал на рыхлом куске бумажной салфетки. Изольдов задумчиво теребил пальцами пухлые губы. Директора филиалов сидели, вытянув шеи, чем-то очень сейчас похожие друг на друга…
Шкляр достал просторный носовой платок и провел им по бледному узкому лицу. Потом придирчиво осмотрел схему, не забыл ли чего…
Тарутин был доволен: доклад произвел впечатление. Иначе и не могло быть — разговор шел о самом наболевшем, жизненно важном. В то время как работа Вики вызвала обратную реакцию: кому хочется лишний раз вспоминать неприятности, да еще в конкретных цифрах… Хотя работы Вики и Шкляра виделись Тарутину как единое целое. Именно так он и предполагал выступить на совещании в управлении и, если удастся, в министерстве на коллегии…
— А кружочки вдоль линии обслуживания? — осмелился спросить один из директоров филиалов.
— Телевизионные камеры, — ответил Шкляр. — Управление всем процессом будет вестись с диспетчерского пункта… Ему все подчиняются. И ремонтники, и склады. И три оператора на линиях. Следят — кто курит, кто работает, кто блох ловит… Конечно, одними приказами да лозунгами воз не сдвинуть…
Шкляр взглянул на Тарутина — кажется, он коснулся уже другой темы.
— Да, — подхватил Тарутин. — Решающую роль будет играть заработная плата работников центра. Сверх установленных тарифов за каждый исправный автомобиль будет начисляться премия по расценкам, утвержденным приказом министра. Но главный стимул — это специальная премия за качество… Средняя зарплата ремонтников достигнет двухсот пятидесяти рублей в месяц и выше.
— Возьмите меня в ремонтники! — воскликнул Изольдов.
Тарутин поблагодарил Шкляра, и тот вернулся на свое место, слегка волоча длинные ноги в новых, специально надетых ради такого серьезного разговора брюках. Даже если директора и провалят его проект, все равно серьезность проекта, его изящное решение были всем видны…
Телефонный звонок прозвучал резко и настойчиво. Мусатов поднял трубку.
— Конечно, можно, — проговорил он каким-то странным тоном и протянул трубку навстречу Тарутину.
— Кто это был? Сережа? — спросила Вика.
— Да, он. — Тарутин удивился тому, что Вика узнала голос Мусатова и что назвала его по имени.
— Они все заседают, ваши акционеры? — спросила Вика.
Тарутин перенес аппарат в дальний угол комнаты.
— Да, заседают. — Он прикрыл ладонью микрофон.
— Я хочу вас сегодня видеть. И немедленно.
— Но… я сейчас не могу.
— Они что, сопротивляются?
Тарутину было неловко отвечать Вике. Хотя все в основном были заняты едой, Тарутин чувствовал на себе беглые любопытные взгляды…
— Пока не сопротивляются, но будут.
— Я хочу вас видеть сегодня. Вы нужны мне, Тарутин… Я хочу.
Тарутин прижал трубку к уху. Ему казалось, что их могут услышать… Абрамцев что-то рассказывал Маркину и хохотал. Залевский и директора филиалов подошли к схеме, рассматривали какой-то узел. Шкляр хмуро поглядывал в их сторону. Изольдов и Мусатов молча потягивали ром…
— Вы слышите, Тарутин, я хочу вас видеть. И сейчас. Немедленно. — И, помолчав, добавила: — Не заставляйте даму повторять такую просьбу. Это неблагородно. Я жду вас.
Вика повесила трубку.
Тарутин вернулся к столу. Последнее время он сравнительно часто видел Вику. Или разговаривал по телефону о ее работе над темой. Иногда Тарутину казалось, что работа каким-то образом отделяла Вику от него, превращала ее в обычную сотрудницу, занятую сугубо производственными вопросами, да и Вика, видимо, испытывала такое же чувство… И вдруг этот звонок. Белый телефонный аппарат, что виднелся в пространстве между головами Абрамцева и директора первого филиала со странной фамилией Круг, словно белая дверь, за которой угадывалась комната в конце темного коридора, лохматый пес Пафик, похожий на волосатого человека, и Вика с чуть вздернутой верхней губой и густо-синими глазами…
Абрамцев наклонился и заслонил головой белый телефон.
— Так что же вы хотите от нас?
— Любви, — улыбнулся Тарутин.
— И доверия, — подхватил Мусатов.
«Странно, как она запомнила его голос, его имя. За время одной короткой встречи у Кораблевой», — подумал Тарутин, бросив на Мусатова быстрый взгляд…
— Сколько же будет стоить проект? — спросил Маркин.
— Порядка пяти миллионов. Предварительно, — ответил Тарутин.
— Мало, — вставил Абрамцев.
— Документацию берется изготовить Стройпроект. Я уже разговаривал с ними… А пока необходимо ваше принципиальное согласие, — ответил Тарутин. — Деньги найдем. И министерство поможет за счет капвложений. Центр мыслится как предприятие хозрасчетное. Излишки дефицита будем продавать. Года через три полностью себя оправдаем.
Абрамцев вытащил из баллончика какую-то таблетку и проглотил. Запил лимонадом…
— Удивляете меня, Андрей Александрович. — Он пересилил гримасу. — Так запросто. Раз-два…
— К чему усложнять и без того сложные вещи? — возразил Тарутин.
— Но и упрощать нельзя… В чем заключается наше принципиальное согласие?
— В долевом участии…
— И не вставлять палки в колеса, — подал голос Шкляр.
Абрамцев и не посмотрел на Шкляра.
— Интересно, почему вы, Тарутин, не пригласили на этот банкет сотрудников управления? Хотя бы Ларикова. Или с ним уже все обсуждено?
— Вопрос не по существу, — перебил Маркин язвительно. — «Обсудили — не обсудили»… Какое это имеет значение? Мы тоже вроде не пешки. И если придем к общему мнению, то управлению придется с этим считаться. Лично я не думаю, что управление легко согласится. Лишние хлопоты. Мы и так план тянем. А каким образом, их мало волнует… Я поддерживаю Тарутина. Не знаю, как Абрамцев и прочие товарищи, а я за…
— Конечно, вам терять нечего, — усмехнулся Абрамцев.
— То есть?
— А то… Работать надо, Маркин, шевелиться. А не искать лазеек. Извините! — Абрамцев зло хлопнул ладонью по столу. Бокал на тонкой ножке длинно зазвенел. — Я брюхо ободрал: наладил выпуск тридцати наименований дефицита. И теперь коту под хвост? Хотите, чтобы я зависел от этого вашего центра?! Пущу на ветер свои мастерские, всажу деньги, а потом буду унижаться и просить взять в ремонт мои автомобили? Именно этим все и кончится. Ученые! А так хоть и плохонькое, да мое… Как считаешь, Лев Абрамович? — Абрамцев обернулся к своему главному инженеру.
