вы лбами с самосвалом и на ваши похороны никто бы не пришел, ибо нечего было бы хоронить.
— Он еще острит! — крикнул молодой человек перепуганной девице, наконец отважившейся покинуть машину.
— Хулиган! — Девушка откинула волосы с лица. — Не могли затормозить, да? — Веснушки усыпали ее милое лицо.
Сергачев галантно поклонился и произнес, с улыбкой глядя на девушку:
— Конечно, я мог затормозить. Но тогда наши прекрасные трупы нашли бы на дне оврага. А лично мне жизнь дорога, у меня еще не было медового месяца.
Девушка отвернулась к своему спутнику, вытащила платок и принялась вытирать его лицо.
— Несутся как ненормальные, — ветеринар уже пришел в себя и громко обращался к пассажирке, — вот и доигрались.
Та молчала, с состраданием глядя на молодых людей.
А на шоссе останавливались автомобили, и любопытные спешили поглазеть на аварию. При этом каждый высказывал свое мнение относительно степени материального ущерба. В основном это касалось «Жигулей», такси как-то в счет не принималось.
Осмотрев повреждение, Сергачев прикинул для себя сумму затрат по ремонту плюс «накладные» расходы — у него была своя калькуляция.
— Ну что, всадники, — обратился он к молодым людям, — на месте будете платить или через суд?
— Это почему же мне платить? — нахально возмутился парень.
— Да! Почему это нам платить? — поддержала девушка.
— Мало того, что вы плохо водите автомобиль, вы еще не знаете самого справедливого закона, придуманного человечеством, — правил уличного движения, — жестко проговорил Сергачев, рассматривая заросли на лице молодого человека. — Ясно. Почем же нынче на рынке водительские права?
— Вы много себе позволяете! — взвизгнула девица.
Но Сергачев едва удостоил ее взглядом, сейчас ему было не до заигрывания с хорошенькими девицами, сейчас он защищал себя, и всерьез. К тому же испуг и нахальство неприятно исказили черты лица девушки, а поплывшая тушь окончательно испортила ее портрет…
— Хочу, чтобы обвиняемому были ясны все стороны дела. Первое — вы грубо нарушили пункт сорок пятый и пункт сорок девятый, раздел В Правил движения по дорогам СССР. Второе — создали аварийную ситуацию. Третье — нанесли материальный ущерб государственному транспортному средству… О моральном ущербе я уж молчу…
— Это вы нарушили! — Парень решил перейти в наступление. — Видите, такая обстановка, нет чтобы перепустить.
— Да! Вы, вы, вы! Вы нарушили! — загомонила девица.
— Закройтесь, любимая, — воскликнул Сергачев. — Мужчины говорят.
— И еще хам к тому же, — вспыхнула девушка.
— Не оспариваю. — Сергачев взял под руку молодого человека и повел в сторону виновато стоящего оранжевого автомобиля. — Ваши контрдоводы лишены юридической основы. Эмоции. Я еще раз вам объясняю, юноша: только мой природный гуманизм спас вас и вашу очаровательную спутницу от катастрофы. Я пожертвовал своей машиной, чтобы удержать вас на этом свете. Правда, я это сделал инстинктивно, как, скажем, удерживают внезапно поскользнувшегося человека. Но вам, видимо, этого не понять… Картина ясна даже не сотруднику ГАИ. Я тоже был когда-то бедным студентом. — Сергачев со значением дотронулся до прохладного оранжевого металла. — Так что, учитывая ваше стесненное положение, я не возьму с вас лишних денег.
— Сколько? — буркнул молодой человек.
— Пятьдесят рэ. Учитывая мои особые накладные расходы, связанные с экстренностью ремонта, — просто ответил Сергачев.
— Пятнадцать, — произнес парень.
— Будем ждать милицию, — ответил Сергачев.
— Будем ждать, — кивнул парень.
И Сергачев отошел — независимый и гордый. Его натура не могла допустить, чтобы, будучи явно не виноватым, доплачивать из своего кармана за легкомыслие какого-то пижона. Правда, вызов сотрудника ГАИ для него был не из лучших вариантов, даже при абсолютной невиновности. Отберут удостоверение. Будут разбираться недели три, а ездить по талону весьма неудобно — мало ли что может случиться на линии. Сегодня не виноват, а завтра виноват. Дорога! А отсутствие удостоверения всегда затрудняет оправдание…
Молодой человек потоптался у своей автомашины, пошептался о чем-то с девушкой и вернулся к Сергачеву.
— Хорошо. Четвертную. И по рукам… Мне тоже это обойдется в копейку…
— По нынешнему курсу на станции техобслуживания вам это будет стоить сотен пять минимально, — участливо проговорил Сергачев. — Машина застрахована?
— Нет.
— Не экономьте на страховке, юноша. Это всегда приводит к позднему раскаянию, коль скоро вы уже сели за руль.
— Значит, двадцать пять? — нетерпеливо проговорил молодой человек, жалобно глядя на Сергачева.
— Пятьдесят рублей. И ни копейки меньше… Кстати, через суд вы заплатите раза в три дороже, там не учитывают моих накладных расходов, а придерживаются твердых государственных расценок… К тому же у вас отберут права. И, судя по всему, вы их не скоро заполучите обратно.
— И у вас отберут права, — злорадно произнес молодой человек.
— Не спорю.
Тарахтенье милицейского мотоцикла прервало их беседу.
Инспектор ГАИ в толстом полушубке, поставив в сторону мотоцикл, не торопясь, с чувством собственного достоинства и неотвратимости, наказания направился к месту дорожно-транспортного происшествия.
— Жертвы, пострадавшие есть? — Это первый вопрос, определяющий все дальнейшее поведение сотрудника ГАИ.
— С этой стороны все в порядке, — услужливо пояснил ветеринар. — Я сам врач. Ни царапины.
Милиционер потопал в своих серых валенках и галошах к месту столкновения.
— Поцеловались, значит, — произнес он деловито. — Кто хозяин «Жигулей»? — и, оглядев подозрительно молодого человека, бросил как бы невзначай: — Трезвый?
— Не успел, — хмуро проговорил молодой человек.
Девушка дернула его за рукав.
— Так-так, — помедлил милиционер. — Картина ясна.
В толпе любопытных раздался злорадный смешок, без такого злорадного смешка Сергачев еще никогда не встречал толпы глазеющих на аварию. Хоть один да найдется…
— Так-так, — повторил милиционер. — Ну что? Оформляться будем или разбежимся? — И он взглянул на хозяина «Жигулей», ясно давая понять, что, судя по обстановке, именно он и является прямым виновником аварии.
Инспектор передвинул плоский планшет с боку на живот, для удобства. Заводить ему сейчас свою канцелярию было не очень приятно.
