Инженер подписал ему бумажку и спросил следующего:
— Поступаем или задаем лытка?
Спрашиваемый растерялся, покраснел и, путаясь в словах, объяснил:
— Наняться хочу… оформиться для поступления. Устроиться, так сказать.
«Поступаем или увольняемся?» — этот вопрос инженер задавал каждому, и Федос прикидывал в уме: «Двое поступают, один — уходит. Туда-сюда… Не сидит на месте народ».
— Увольняемся! — ухарски сдвинув на затылок замасленную шапку, вызывающе, не дожидаясь вопроса, выкрикнул заросший бесцветной щетиной широкоплечий детина в распахнутом ватнике.
— Вижу, вижу, — кивнул головой инженер. — Вон какие крылышки отросли, хоть сейчас в полет, — и поглядел на широкие плечи парня, словно и в самом деле там росли крылья.
Парень озабоченно оглядел свои плечи, и тогда все, кто был в комнате, весело рассмеялись: шутка пришлась по душе. Но и парень не лазил дважды в карман за словом.
— Крылья — в самый раз. Орлом воспарим.
— Орлом-то орлом, а вот крылья — куриные, — заметил с усмешкой инженер, подписывая документ широкоплечему.
Отпихнув от стола болтливого парня, Федос сказал:
— Давай оформляй меня с сыном. Наша очередь. А то много тут разговору лишнего. — И попросился к Егору Калитаеву.
— Знакомый твой? — спросил инженер.
— С малолетства знаю.
Инженер написал направление. Федос подтолкнул к столу оробевшего Сергея:
— И этому с нами бумагу давай.
— Рабочий стаж зарабатывать?
Сергей смутился, не зная что ответить.
— Изместьев? — удивленно посмотрел на Сергея инженер, прочитав его документы. — У тебя кто отец?
— Отца у меня нет, — с запинкой ответил Сергей. — То есть он…
— Понятно, — остановил его инженер. — Может, тебе лучше в другой цех? В том, куда просишься ты, работает Леонид Алексеевич. Знаешь об этом?
— Знаю. Только я хочу к Калитаеву Андрею. На электросварку, — отведя в сторону глаза, ответил Сергей.
Инженер по-свойски подмигнул ему и, протянув листок, сказал:
— Получай, друг! И смотри не вздумай летуном стать.
Сергей, взволнованный грубоватой шуткой, взял бумагу, хотел посмотреть, что в ней написано, но сразу ничего не увидел. Лишь моргнув два раза повлажневшими глазами, он рассмотрел на листке четкую надпись: «В судцех, оформить подручным электросварщика, на переквалификацию». Слово «переквалификация» было новым для Сергея, незнакомым.
Вышли из кабинета все вместе. Федос остановился перекурить. К нему подошел один из рабочих, толпившихся в коридоре, попросил табачку. Задымили, разговорились. Узнав, что куривший его табачок увольняется, Федос спросил:
— Почему бежишь? Или платят худо?
— Платят подходяще. А только говорят, на «Металлисте» слесарям ставка повыше здешней.
— Рыба ищет где глубже. Слыхал такое, борода? — втерся в разговор тот широкоплечий детина, которого недавно инженер назвал летуном. — И человек ищет всю жизнь, ему угомону нет. И мне вот тут глубины не хватало.
— А как ты глубину эту сыщешь?
— А так: везде понырять надобно, — в тон Федосу объяснил детина.
— Нырнешь, а там как раз — по колено курице. Вот и застрянешь дурной своей башкой, — наставительно сказал какой-то длиннолицый человек. — А ну, оставь, отец, сорок, — попросил он Федоса.
— Бери. Крути цельную, — Федос протянул ему кисет с махоркой. — Сам-то поступаешь, видно?
— Нет, ухожу. Только я не за длинным рублем. Уволился потому, отец, что я икрянщик. На Камчатку зовут, вполне законно. Распоряжение есть: квалифицированных рыбников — отпустить. Недохват там спецов.
— Я тоже на Камчатку собирался, — огорченно вздохнул Федос. — Не вышло: нету этой самой…
Федос споткнулся на слове «квалификация».
Выйдя на улицу, Федос заметил невдалеке от заводских ворот фанерную будку, сделанную наподобие водочной бутылки, с жирно нарисованными цифрами «40». На нее навалился, вырезанный из фанеры же, красноносый пьянчуга, спину которого подпирала неоструганная жердинка. Семен тоже с любопытством рассматривал занятную будку. Почти такую он уже видел на вокзале, на том самом месте, где обнаружил исчезновение Ефима. В ее застекленном оконце виднелись разные лекарства, коробочки, баночки, пакетики с аптекарским пахучим добром. В заводской будочке, как и на вокзале, тоже сидела румяная дивчина, выглядывая из окошка. Семен поинтересовался, чем торгуют в будке. Девушка, опустив глаза, раскрыла тетрадку и спросила:
— Из какого цеха? Когда прогулял?
— Я так просто, — растерялся Семен и посмотрел на дощечку, прибитую над окошком. «Черная касса для прогульщиков», — было написано на ней.
Неподалеку сидели на камнях несколько человек, низко надвинув на глаза шапки. Вид у них был такой, что Семену стало даже жаль их: не так-то просто получить заработанные деньги в этакой будке.
— А вот уж это ни к чему, — осуждающе сказал Федос, глядя в сторону «черной кассы». — Провинился человек — отругай, поучи уму-разуму. А позорить не следует.
Фанерная будка испортила Федосу настроение. Молча шли они к проходной завода.
Сергей развернул только что полученный пропуск из желтого шершавого картона. «Выдан рабочему Изместьеву С. Л. на право входа через главные, восточные и западные ворота завода».
— На все стороны ворота, — прочитав пропуск, сказал Федос. — Не понравится — в любые уйдем, Семен, — впервые за эти дни пошутил он с сыном.
Но Семен на шутку не отозвался. Он хорошо знал отцовы подходы и боялся что-нибудь сболтнуть невпопад.
Порог проходной все трое перешагнули с таким чувством, будто вступали в новый, неизведанный мир.
Справа и слева от ворот стояли просторные здания, сложенные из красного кирпича, возле некоторых высились такие же кирпичные дымливые трубы. Рабочий день уже начался, и на заводской территории было почти безлюдно. Федос вспомнил, что Егор велел идти направо, и они зашагали по шпалам узкоколейки, в надежде, что она приведет их куда следует.
Вдруг они услышали позади предостерегающий возглас. Едва успели отпрыгнуть в сторону, как мимо с грохотом промчалась вагонетка, нагруженная тяжелыми листами корабельного железа. Оно гремело на стыках рельсов, и двое рабочих, сидевших поверх груза, подпрыгивали, как на тряской телеге. «Вот и с железом повстречались», — подумал Федос, вспомнив слова инженера.
Потом их догнала девушка в прокопченном и прожженном ватнике, подпоясанном узким ремешком, в стеганых ватных брюках, грубых мужских сапогах и теплом платке, повязанном поверх кумачовой косынки. У девушки было яркое, приметное лицо: пылающий, под стать косынке, румянец, обветренные губы алели, как прихваченная морозом калина. Налитые молодостью и здоровьем щеки слегка поджимали снизу глаза, и они приобрели лукавый прищур, который непонятно тревожил обоих парней. Семен отвернулся и стал разглядывать высокий кирпичный забор, протянувшийся по пригорку, а Сергей пристально всматривался в девичьи глаза, удивительно знакомые. «Да ведь это Маша Степкина», — обрадовался Сергей, узнав подругу своего детства, которая жила когда-то на Русском острове. Маша не сразу угадала в нескладном высоком парне давнего приятеля. Они поздоровались, разговорились.
Федос спросил Машу, как дойти до судостроительного цеха. Она сама шла туда, и теперь они зашагали по узкоколейке вчетвером. Маша несла со склада свернутый кольцом резиновый шланг в брезентовом чехле.
— Неужели с железом орудуешь?
— С железом, — ответила Маша, не без гордости поглядывая на спутников Федоса.
— Девке с железом трудно. Да и не к чему. Лучше бы с шитьем каким, — рассуждал Федос. — А ну подсобите дивчине, хлопцы, — приказал он, и Семен взял у Маши шланг.
— А никто и не говорит, что легко. Но если клепальщиков не хватает? Вот мы и взялись. Прорыв ведь. Нам, конечно, сначала не разрешили, но мы так поднажали, что ой-ой! Говорим: вот еще новости! В гражданскую девчата пулеметчицами были, а тут с молотком не управимся, что ли? А вас куда? — спросила Маша.
— В подручные, к слесарям-судосборщикам определили, — ответил Семен с достоинством: мы, мол, тоже люди не последние.
— Ничего, работа подходящая, но моя получше, — снисходительно сказала Маша.
Рядом с ней, одетой в замазанную рабочую спецовку, Семен в своей чистенькой, старательно собранной матерью одежонке выглядел чуть ли не щеголем.
— Ты чего этак-то выфрантился? — спросила его, посмеиваясь, Маша и, поглядев на выутюженный матросский бушлатик Сергея, сказала: — И ты тоже как на свидание собрался. Пропадут ваши костюмы: ржавчина, копоть, сурик — всего хватает.
— Так ведь слесарная же работа! — воскликнул Семен.
— Ну и что же? Мы катера морские собираем, а не кусочки в тисочках опиливаем.
