Хангельдиев несогласно покачал головой:
— Боюсь, вокруг этого дела будет много шума. Лучше бы нам подождать Балахана, представителя ГПУ. Надо его разыскать, пусть это дело ведет районный политотдел. А то придется нам всем потом отвечать… Не получилось бы так, что покойника оставят в стороне, а оплакивать будут живых.
Субханвердизаде недовольно нахмурился, спросил:
— Скажите мне, а чей он человек, этот Ярмамед? Я спрашиваю вас, чей он человек?
— Ярмамед — ударник ГПУ! — сказал Хангельдиев.
— Кто дал ему эту винтовку?
— Товарищ Гиясэддинов.
— Для чего? В кого стрелять?
— В бандита Зюльмата…
— А он в кого выстрелил?
— Он обманул нас, предатель…
— Но предатель попался. Кто должен отвечать за него?..
Хангельдиев ничего не сказал, только развел руками. Субханвердизаде погрозил ему пальцем:
— А-а, начальник, понял?! Ну и молодец, молодец!.. Вот мы и добрались до сути дела. Ты молчишь, однако я понимаю тебя… Скажи мне, кто хочет, чтобы его разоблачили?.. Ты понимаешь, о чем я говорю? О ком!..
Хангельдиев, понимая, куда клонит Субханвердизаде, вздохнул и покачал головой:
— Не думаю, чтобы это было так. Дело в том, что волк, как говорится, всегда в лес смотрит… Здесь, товарищ Гашем, вовсе не то, что ты имеешь в виду.
Субханвердизаде сверкнул глазами и похлопал по плечу Хангельдиева:
— Браво, молодец, сто раз браво! Вот ты и подошел к самому главному. Нужна была бдительность. Надо знать, кому даешь винтовку, кого вооружаешь, кого против кого направляешь. А разве можно вот так — закрыть глаза и отдать государственную винтовку волку, который только вчера вышел из леса?.. Так нельзя. А я предупреждал неоднократно. Я сказал Алеше Гиясэддинову… Я настаивал, требовал, говорил, что такому человеку нельзя доверить винтовку. Я советовал запрятать этого бандита куда следует. Говорил: ^смотрите, вам за это придется расплачиваться! Но разве меня послушали? Верно сказал ты, сколько волка ни корми — он все в лес смотрит. Зверь останется зверем: медведь медведем, лиса — лисой. Как может тот, кто вчера стрелял нам в спину, стать сегодня нашим другом?! Не послушали меня, махнули рукой на мои слова — и вот результат!.. А я говорил, говорил!.. Нет же, оставили бандита на свободе, дали ему винтовку, говорят: мы хотим руками этого бандита поймать другого бандита Зюльмата! Ты, говорят они мне, ничего не смыслишь в политике. А я говорю: скорей земной шар перевернется вверх тормашками, чем бандит Ярмамед будет стрелять в бандита Зюльмата! Н я оказался прав. Разве нет?.. Ясно теперь тебе, товарищ начальник? Понял? Смекнул?
Хангельдиев пожал плечами:
— Мне кажется… Не знаю, что и сказать…
Субханвердизаде схватил руку Хангельдиева:
— Ты большевик?
— Что за вопрос?!
— Я спрашиваю тебя, ты большевик?! Если большевик, тогда слушай меня, дорогой, и верь. Слушай и верь! Я знаю жизнь, у меня большой партийный опыт… Увидишь, как трибунал возьмет за штаны твоих друзей из-за этого бандита Ярмамеда. Увидишь, что будет с Алешей Гиясэддиновым, увидишь, чем он кончит!.. Он свое получит, этот татарин, потомок Хан-Батыя!.. Если бы он был честным большевиком, он бы давно прислушался к нашим словам. Разве можно было держать на свободе такого зверя?! Вон что вышло!.. Если даже, как говорится, я умруты будешь жить и увидишь конец всей этой истории. Дорогой мой, если не хочешь оказаться перед трибуналом, послушайся меня. Ты ведь знаешь, со мной считаются… Там, наверху!
Субханвердизаде поднял вверх указательный палец. Хангельдиев нехотя кивнул:
— Это я знаю, не ребенок…
Субханвердизаде потер пальцами небритый подбородок, глянул исподлобья:
— Вот именно, меня знают! А раз так, слушайся меня, начальник. Не забывай, ты выдвиженец, милицейский кадр, тебе доверено оружие, думай, думай.
— По закону, мой долг выполнять все, что мне прикажет прокурор товарищ Дагбашев.
— О, правильно! Так и надо!.. По закону!.. Ты слышишь, по закону!.. Твой долг — выполнять законные требования прокурора. Законные требования, ты слышишь?! — Субханвердизаде подошел к Дагбашеву, который стоял, прислонившись к стене, сказал тихо: — Смотри, трусишка, я все свалю на тебя. У тебя кишки вылезут, я раздавлю тебя, уничтожу…
— Что тебе надо от меня, Гашем?
— Ты должен делать то, что я тебе говорю. — Громко сказал: — Надо арестовать и жену Ярмамеда. Мы должны по-настоящему взяться за это дело. Необходимо распутать его до конца. Рука, поднявшаяся на революционера, представителя бакинского пролетариата, должна быть отсечена!..
Дагбашев был сломлен. Понял: Гашему Субханвердизаде сопротивляться бесполезно, это может кончиться его гибелью. Он приказал Хангельдиеву:
— Товарищ начальник, арестуйте женщину.
Субханвердизаде добавил:
— И тестя…
Дагбашев кивнул:
— И тестя, — Подумав немного, повторил: — Да, да, и тестя это необходимо для дела.
Субханвердизаде, обернувшись, подмигнул Хангельдиеву:
— Видишь, начальник, в конце концов товарищ прокурор пришел к тому же выводу, что и мы. Мы думали, он лишился чувств, а он, оказывается, размышлял все это время.
Хангельдиев заявил официальным тоном:
— Мне нужно письменное распоряжение!
Субханвердизаде усадил Дагбашева за стол:
— Верно… Человек дело говорит. Пиши официальное предписание, пусть начальник милиции исполняет.
Дагбашев взял перо и начал писать. Руки его тряслись. Закончив, протянул бумагу Хангельдиеву:
— Товарищ начальник, выполняйте распоряжение!.. — Он приосанился, посмотрел в глаза Субханвердизаде. — Я считаю, необходимо арестовать всех преступников и подозреваемых. Те, кто стрелял в председателя Контрольной комиссии, и те, кто стоит за ними, будут расстреляны! — Он подошел к кровати, на которой лежал раненый, сказал с пафосом: — Не бойся, Сейфулла, за тебя одного я поставлю к стенке десятерых!
Дагбашев лицедействовал, уж он-то хорошо знал, кто стрелял в Заманова. И он сам был одним из участников преступления.
"Отступать некуда, — решил Дагбашев. — Теперь надо идти только вперед, напролом!"
Выйдя во двор, громко распорядился:
— Отведите в сторону всех арестованных!
Через несколько минут к Ярмамеду, стоявшему у большой круглой скалы, рядом с домом, подвели, подталкивая, его жену, тестя и тещу. Сельчане недоуменно таращили на них глаза.
Субханвердизаде был немало удивлен внезапной переменой в Дагбашеве.
"Трус, трус, а вон какой, оказывается… — думал он. — Да, человек странное существо. Его не сразу поймешь…"
Субханвердизаде вышел во двор, почтительно поздоровался с сельчанами, начал расспрашивать, как им живется, выразил сочувствие по поводу того, что это неприятное происшествие случилось в их деревне.
— Имейте в виду, — разглагольствовал он, — мы все одна семья. Нехорошо получилось… Я очень уважаю вашу деревню. Вышла большая неприятность, и мне очень жалко вас. Из-за пули одного негодяя вся деревня опозорена.
Из толпы вышел старик, поднял руку, сказал:
— Аллах свидетель, начальник, никогда еще в нашей деревне не стреляли в гостя. Такого никогда не было и не будет!
Субханвердизаде покосился в сторону круглой скалы, у которой стояли арестованные, спросил насмешливо;
— А как же понимать то, что случилось этой ночью?! — Он пожал плечами. Ночные дела бывают довольно странные и необычные. Да, ночью происходят таинственные вещи… Под покровом тьмы творятся всякие недобрые дела…
Старик прошамкал:
— Мы ничего не говорим, товарищ начальник… Советская власть все знает лучше нас… Она и темную ночь может сделать такой же светлой, как этот день…
К Субханвердизаде подошла девяностолетняя старуха, тетка Гейчек.
— Товарищ советская власть, — сказала она и простерла пуку в сторону арестованных, — простите этих стариков, уважьте меня, старуху. Они ни в чем не виноваты, куда им до таких дел!..
Субханвердизаде обвел глазами толпу:
— А вы что скажете, люди?!
Один из стариков ответил ему:
— Мы все просим о том же, начальник. Мы не пожалеем своих жизней ради советской власти. Мы никогда не будем стрелять в ее человека. Эта пуля поразила каждого из нас в самое сердце. До советской власти, начальник, мой сын работал в Баку рабочим. Его убили во время забастовки. Бедный Сейфулла Заманов сам рассказал мне об этом. Когда я смотрел на Сейфуллу, мне казалось, я вижу моего дорогого Наджафа… Можем ли мы стрелять в своих родных детей?.. Хотел бы я знать, какой подлец сделал это?! Он опозорил нас перед советской властью. Как говорится, в семье не без урода, лес не без шакала. Это дело рук подлого шакала! Невинная кровь не останется не отомщенной. Злодей будет пойман. Я верю, что советская власть найдет подлого убийцу. Советская власть справедливая власть, народная власть!..
