За столом Захар отказался было от предложенной ему стопки коричневато-розовой жидкости, но Мартыненко, похвалив, что не пьет, все-таки заставил его пригубить.
— Лучшее лекарство от цинги — настойка лимонника.
Захару не терпелось узнать, где можно достать ягод и клюквенного экстракта, но радушие хозяина смущало его; ему казалось нескромным просить старика о чем-либо. Но Мартыненко сам обо всем догадался и сказал:
— Товарища своего привези ко мне, я его быстро выхожу. А тебе, Захар, дам сушеных ягод лимонника, будете настаивать стакан ягод на три литра кипяченой воды и давать по полстакана в день тем, у кого появятся признаки цинги.
Бесконечно счастливый возвращался Захар из Верхней Экони. Он не замечал ни тяжелого груза за спиной, ни леденящего встречного ветра. Выпитая настойка лимонника бодрила его, горячила щеки, а мысли о чудесном старике, его доброте и человечности радовали и согревали душу.
Вскоре Захар и Леля отвезли Каргополова в Верхнюю Эконь, не зная, как и благодарить старого фельдшера. Обратно они привезли, полные сани свежемороженой рыбы.
Цинга отступила.
В последних числах февраля был создан штурмовой санный батальон. Командиром назначили Аниканова. В батальон входили только добровольцы. Это они в идеальном состоянии содержали дорогу-ледянку: поливали водой, сметали снег, счищали неровности на льду, это они весь путь от самого дальнего пикета до Пиваньского озера разбили на восемь участков, по пятьсот — шестьсот метров; это они встречали сани с бревнами у верхней границы участка и толкали их до нижней.
Начали разгрузку с самого дальнего участка — в бригаде Брендина.
На первые сани нагрузили столько же бревен, сколько увозит лошадь, подсунули ваги под комли бревен, и по команде десять человек налегли на рычаги. Тяжело скрипя полозьями по льду, сани с трудом сдвинулись с места.
— Пошел, поше-ол!..
— Дружне-ей!
И вот, набирая скорость, сани по инерции стали подаваться все легче, и скоро ребята весело зашагали, слегка подталкивая воз на ходу. Вместе со всеми толкал и Аниканов. Напрягаясь, кряхтя, он говорил Брендину:
— Я погоню до самого озера, а ты тут командуй. Попробуйте грузить больше.
Брендин широко шагал за возом, подталкивая его одной рукой.
— Передай там, чтобы побыстрее гнали новую партию саней. Мы эти быстро спровадим. А грузить, я думаю, не больше, а меньше, чтобы могли толкать человек пять. Так мы больше успеем вывезти леса — чаще будем отправлять возы.
У нижней границы участка стоял наготове Жернаков со своими комсомольцами.
— Ну как, легко идут? — крикнул Захар.
— А вот сейчас попробуете! — весело отозвался Брендин. — Давай, Захар, припрягайся!
Возле шеста, обозначающего границу, «штурмовики» второго участка на ходу сменили брендинцев и сразу так налегли, что воз пошел втрое быстрее.
— Хорошо придумано с участками, — говорил Захару разрумянившийся Аниканов, — сразу сказались свежие силы!
— А ну, давайте, приналяжем, братцы! Бегом, бегом! — крикнул Захар.
Воз набирал скорость и вот уже заскользил сам, оторвавшись от людей. Ребята с гиком и озорным присвистом скакали следом, толкая друг друга, подшучивая над Аникановым:
— Секретарь наш пока добежит до озера, весь будет в мыле.
— Ничего, это ему полезно, а то на руководящей-то работе ожирение сердца получит.
Всего минуты две-три шли сани через второй участок и, подхваченные на границе Самородовым и его комсомольцами, помчались дальше.
— Ни одна лошадка не смогла бы так! — смеялся Харламов.
Следующие сани, которые встретило отделение Жернакова у верхней границы участка, были нагружены легче, их толкали всего пять человек.
— Берите впятером! — крикнул Брендин Захару, впритруску следуя за санями. — Сейчас подойдут вторые сани.
Через поселок к озеру сани толкали работники столовой, конторы, конного парка, в том числе Леля Касимова, Бутин, Крутовский, Пригницын.
— Ну как, хорошо пошли? — спрашивал Бутин Аниканова, привычно упираясь в бревно; он немало покатал за свою жизнь вагонеток на торфоразработках.
— Хорошо идет, Иван Сергеевич, очень хорошо! — кричал Аниканов, смахивая пот со лба.
Возчики-крестьяне с удивлением смотрели, как люди толкали сани.
— И скажи на милость, до чего додумалась комсомолия! — говорил краснолицый возчик в коротком полушубке, подпоясанном кушаком. — Ведь вон чего делают!..
— Да-а… Какое только лихо заставляет их так работать? — отозвался второй.
— Социализму строят, — вмешался в разговор куршивенький мужичонка с желчным бабьим лицом. — Награды хочут заработать…
— У тебя, Кешка, все наизнанку, — с укоризной сказал первый. — О наградах они и думать забыли. Летом, стало быть, чтобы было с чем работать на стройке, вот и стараются. Лошадей поморили бескормицей такие ездоки, как этот цыганенок. Цыгане — они сроду не жалели коней, всю жизнь на перекладных ездиют. Я их повидал в гражданскую на западе. Ну, трогай, чего там ртами зевать…
К концу дня на Пиваньское озеро было доставлено сто тридцать два воза, свыше тысячи кубометров древесины.
А в конце пятидневки в столовой было собрание бригадиров и комсгрупоргов.
С докладом о штурмовом батальоне выступал Аниканов.
— Идея создания штурмового санного батальона, — говорил он, позируя, — полностью себя оправдала. Однако для того, чтобы до середины апреля вывезти весь заготовленный лес, нам все-таки недостаточно этих темпов. Я вношу предложение, Иван Сергеевич, — он повернулся к Бутину, — ввести ночную смену. Что касается резерва повышения производительности труда на рубке, то он имеется. Вот в бригадах Брендина и Жернакова каждый лесоруб дает две нормы, а в бригаде Толкунова и некоторых других редко кто выполняет больше полутора. Надо, чтобы все равнялись по передовым, тогда мы получим дополнительно сотни кубометров древесины.
— Правильно, очень правильно, — поддержал Бутан. — Товарищ Толкунов, а вы как думаете?
Степан Толкунов сидел в заднем ряду, облокотившись на колени и тихонько покуривая в кулак. Услышав свою фамилию, он вскочил, растерянно уставился на Бутина.
— Не понял вопроса, Иван Сергеевич, — смущенно пробормотал Степан.
Взрыв смеха окончательно сконфузил его, он покраснел, сердито сказал:
— Ну чего регочете? Забаву нашли! Ну, задумался маленько, так о деле ж задумался!
Выслушав разъяснение Бутина, Степан недовольно сказал:
— Уж я и так каждый день гоняю лентяев. В бригаде народ с бору по сосенке, все больше из служащих. Сколько раз я говорил Аниканову, чтобы он почаще захаживал к нам, так его не дозовешься!
— У меня пятнадцать бригад, товарищ Толкунов! — запальчиво крикнул Аниканов.
— А ты посчитай, — не унимался Степан, — если за день побывать в двух бригадах, и то можно заходить ко мне в неделю раз. А ты за все время только два раза был у меня, да и то по пять минут.
— Я тебе не нянька в конце концов, — сердито возразил Аниканов, — и ты тоже не ребенок! Сам уж должен уметь работать с людьми!
Лицо его стало красным, глазки зло разгорелись — до чего не терпел критики секретарь комсомольской ячейки Аниканов! А тут еще Бутин добавил жару.
— А в этом Толкунов прав, товарищ Аниканов. Уж один-то раз за неделю можно зайти в каждую бригаду.
Предложение Аниканова о ночной смене совещание одобрило. Касимова обещала наладить дополнительное питание ночной смены свежей рыбой и картошкой, купленной в Верхней Экони.
— Судя по всему, товарищи, — сказал в заключение Бутин, — битву за лес мы выигрываем. Выигрываем, несмотря ни на происки классовых врагов, ни на природные трудности. Я вот приведу любопытный факт, друзья мои. Несмотря на отчаянно тяжелые условия, несмотря на нехватку хлеба, выработка в феврале была самой высокой за все время существования стройки. Мы, советские люди, подобны стали — чем больше ее гнут, тем более упругой она становится. А теперь я хочу порадовать вас, товарищи. Звонили из парткома: автоколонна с мукой прибыла на стройку. Завтра она снова уходит в Хабаровск, за новой партией муки и жиров. В ознаменование этой победы, — он улыбнулся Леле, — товарищ Касимова напоит нас чаем.
Касимова беспомощно развела руками.
— Только кипяток и заварка, Иван Сергеевич! Хлеба нет. Правда, есть немного голубичного варенья, выпросила в орсе леспромхоза из нелимитного фонда на всякий пожарный случай.
— Ну, так чудесно! — воскликнул Бутин. — Вот он как раз и есть, пожарный случай, — ведь собрались герои труда!
Вскоре на столах задымился в алюминиевых кружках горячий, слегка подслащенный голубичным вареньем чай.
