— Кредиты проклятые донимают! — жаловался Кулиш. — Но я вывернусь! Обязательно найду выход!
«Пронырливым стал Андрей, — думал о Кулише Светозаров. — Пообтерся в кругу бизнесменов и жадностью к наживе заболел… Но от таких здесь никуда не денешься. С такими типами надо быть предельно корректным».
Выпить Светозарову с Кулишом по бокалу сухого вина так и не удалось. На сцене запели скрипки, тяжелый бархатный занавес пополз вверх. Когда открылась сцена, Виктору показалось, что на огромном зеленом ковре стоят мраморные статуи. Но статуи неожиданно ожили, плавно и красиво, как птицы крыльями, взмахнули руками и закружились по сцене.
«Да это же стриптиз! — догадался Виктор. — Нет у них ничего святого!..»
Молоденькие девушки делали на сцене красивые, плавные движения, покачивали бедрами, притопывали красивыми ножками и змейками извивались под визг скрипок. Светозарову хотелось покинуть зал разврата, но он знал, что после «отдыха» начнется совещание, и, чертыхаясь в душе, осушил бокал сухого вина. Андрей Кулиш, завороженный стриптизом, указывал на сцену рукой и блудливо щурился.
Бархатный занавес на сцене наконец опустился. Повеселевшие коммерсанты направились в зал заседаний. Мистер Джон Джойс снова попросил Светозарова изложить свои предложения.
— Если вы настаиваете, — пошел на уступки Виктор, — я повторю. Но я уверен: каждый деловой человек вашей фирмы знает наши предложения.
Мистер Джойс довольно улыбнулся.
«Посмотрим, как ты будешь чесать затылок! — злился Светозаров. — Я вам подброшу сегодня ежа под мягкое место!»
Коммерсанты и деловые люди фирмы Джойса утонули в мягких креслах. Холеные, самодовольные, они демонстрировали достоинство. Еще бы! Представитель разрушенной войной России будет называть их союзниками, предлагать торговые сделки, заверять платежеспособностью. А они, товародержатели, еще подумают, посоветуются, согласуют… Виктор Светозаров кратко изложил предложения торговать на взаимовыгодных условиях и, не давая коммерсантам развернуть пустую говорильню, заявил:
— Согласно нашей договоренности с вашей фирмой, в которой последняя гарантирует в течение десяти лет поставлять на проданное оборудование и станки запасные детали, Советская закупочная комиссия предлагает вам ознакомиться с перечнем нужных нам деталей и через три дня дать ответ.
Мистер Джойс поблекшими глазами уставился на Светозарова. Коммерсанты и деловые люди фирмы зажужжали, как потревоженный улей.
— Теперь я желаю услышать, какую вы нам предложите продукцию? — напомнил Виктор.
Коммерсанты повернули головы в сторону мистера Джона Джонса. Андрей Кулиш даже привстал с кресла. Мистер Джойс лениво потянулся и попросил Светозарова сказать, какую отрасль промышленности Советская Россия будет восстанавливать в первую очередь.
— Я скажу, но прежде хочу услышать ответ на мои предложения.
— Мистер Светозаров, у вас начали восстанавливать Сталинградский тракторный завод? Когда вы думаете его пустить?
— Мистер Светозаров, в каком состоянии ваш Харьковский тракторный завод?
— Мистер Светозаров, какие станки выпускает «Красный пролетарий»?
Вопросы сыпались один за другим. И все они напоминали Виктору о разрухе Родины. Коммерсанты, блаженно потягиваясь в креслах, дымили сигарами и ждали радостных ответов. Светозаров, понимая, что они специально затягивают время, стараются во всем показать свое превосходство, молчал.
— Мистер Светозаров! — с удивлением произнес мистер Джойс. — Мы ждем ваших ответов.
— Я жду ваших предложений.
— В таком случае мы переносим деловую встречу до лучших времен.
— Благодарю за теплый прием.
Уезжать в Нью-Йорк из Детройта Виктор Светозаров не торопился и предложил Андрею Кулишу сыграть партию в бильярд. Андрей, польщенный вниманием, сиял. Он всем видом старался показать американцам, что пользуется у Светозарова большим доверием, и во время игры ловил подходящий момент, чтобы предложить свои услуги. Виктор, выиграв партию, пригласил Кулиша поужинать в Нью-Йорке.
— Я с удовольствием! С великим удовольствием!
В ресторане, как и предполагал Виктор, Андрей начал вспоминать совместную работу на фирме Биларда, полунамеками заговорил о своей порядочности, невзначай обмолвился, что имеет в неделю два свободных дня, которые вынужден безвозмездно тратить на дела тестя-скряги.
— Надеюсь, тесть не остается в долгу? — спросил Виктор.
— Покамест старики Степсеры расплачиваются со мной за эти сверхурочные труды ласками своей дочери Дженни! — неловко пошутил Кулиш.
Виктор заметил серьезно:
— Если ласки женщины искренни, то это не такая уж малая плата.
— По молодым годам! — согласился Кулиш и тут же грустно усмехнулся, погладив лысину: — А мне…
— Да, нам с нами немало… Однако, как я заметил, время для вас проходит не впустую. Кое-что вы уже имеете… Кроме, разумеется, жизненного опыта.
Кулиш ответил:
— Кому нужен наш опыт! Здесь каждый живет своим рассудком!
Светозаров не согласился:
— Вашим партнерам… друзьям.
— Например?
— Дженни, — улыбнулся Виктор.
Кулиш, не поняв Светозарова, громко захохотал, поглаживая куцепалой ладонью по округлившемуся животу.
Светозарову не хотелось, чтобы весь разговор закончился пошловатым смехом расчетливого, однако не лишенного наблюдательности человека.
— Мне тоже ваш опыт однажды пригодился, — вспомнил он. — В бытность вашу переводчиком.
— О! — изумился Кулиш, просияв. — Да я и работал-то у вас три дня.
— Пять! — поправил Светозаров. — Неполных пять, но как раз в последний день моя беседа с бизнесменами, точно вами переведенная, помогла мне правильно сориентироваться в крупной торговой сделке.
— Точность в работе — эго моя марка! — вставил Кулиш поспешно. — Позвольте спросить: мое скромное участие в деле принесло вам выгоду?
— Разумеется!
Кулиш заерзал в кресле.
— По законам бизнеса, господин Светозаров…
— Знаю, на что вы намекаете, — прервал собеседника Виктор, улыбнувшись. — Но выгода эта пошла, как говорят у нас, в общий котел.
— Да, да, — поспешил закруглиться Кулиш. — Война, разруха…
Светозаров поддержал его мысль:
— Мне очень приятно, что вы все это понимаете… Откровенно говоря, мне хотелось бы сохранить с вами добрые отношения.
— В каком смысле? — насторожился Кулиш.
— Взять вас на работу даже временно, как вы знаете, теперь я не имею права…
— Разумеется, разумеется, — пробормотал Кулиш.
Кулиш, хотя и не получил своей доли от прежней «выгоды» Светозарова, все же остался доволен разговором. Едва Светозаров возвратился в гостиницу, он позвонил из дому и со смехом рассказал, как понравилась Дженни оценка советским специалистом скромной его переводческой деятельности.
В гостиницу Светозаров возвращался за полночь. Ему хотелось после напряженного дня подышать чистым воздухом, немного успокоиться.
В холле гостиницы Виктор вспомнил, что ему надо купить сигарет, и направился в пивной бар. Не успел он пройти узкий полутемный коридор, как к нему подошла девушка и, стыдливо ломаясь, предложила набор открыток. Светозаров ничего ей не ответил, а когда, купив сигареты, вышел из пивного бара, она стала его умолять:
— Сэр, не пожалейте пятьдесят центов. Вы получите удовольствие, я — кусок хлеба.
Виктор пригляделся к девушке. Она показалась ему знакомой.
«Мы где-то встречались. Но где? Когда?.. Фотоателье… Выдыбай… Честное слово, это Ия».
Девушка, стараясь воспользоваться замешательством Светозарова, сунула ему в руки набор открыток. Виктор, взглянув на подарок фирмы «Приятные ощущения», окончательно убедился, что перед ним дочь Выдыбая. Ему захотелось бросить порнографию в лицо продавщице, но ее жалкий, беспомощный вид поборол в нем вспышку гнева.
— Я целый день ничего не ела. У меня больная мать… Сэр, выручите…
Виктор вернул открытки, вынул из кармана пять долларов, объяснил продавщице, что эти деньги он дает ей на ужин, и пригласил ее в холл. Девушка, неумело кокетничая, согласилась.
— Вы дочь Бориса Адамовича Выдыбая? — уточнил Светозаров. — Ваше имя Ия?
— Вы из полиции? — Ия испуганно попятилась назад. — Отпустите меня. Я пыталась устроиться на работу. Дело отца и брата нас разорило окончательно. Я сегодня ничего не ела. Отпустите, сэр.
— Я не полицейский. Я познакомился с вашим отцом, когда вы жили в Германии. — Светозаров поведал Ие о первой встрече с Борисом Адамовичем, напомнил, как она угощала его с Ривасом черным кофе, и, чтобы окончательно успокоить девушку, сказал: — Я приехал в Нью-Йорк из Советского Союза.
