людьми, — сказал Разыков. — На каждого работающего приходится по тринадцать гектаров, а по району — восемь.
— Потому мы и решили начать с этого совхоза, — сказала Гульбека.
Ильхом глянул на часы. Оставалось полчаса до начала встречи с начальником ПМК, которая была намечена на перекрестке, возле заготпункта совхоза им. ВЛКСМ.
— Мы пойдем, — сказал Разыков.
— Да. — Ильхом проводил их до двери, вернувшись, быстренько пробежал глазами бумаги, наложил резолюции и, взяв папку, вышел в приемную. Положил ее на стол перед секретаршей: — В общий отдел, Оксана.
— Куда сегодня? — спросил шофер, когда он сел рядом с ним. Это был молодой парень, полгода как демобилизовавшийся из армии. Звали его Сагитом, но представлялся он всем почему-то Аликом. И все в районе его знали как Алика. Был он довольно-таки симпатичным парнем и потому, верно, везде, где бы Ильхом ни оставлял его одного, чтобы пройти по полю или побывать внутри строящегося дома, он замечал, вернувшись, как от машины отходили девушки.
— Поезжай к перекрестку хлоппункта совхоза им. ВЛКСМ, — сказал Ильхом.
«Керосинка» Трошкина — видавший виды восьмиместный газик стоял на обочине дороги, метрах в десяти от перекрестка. Ильхом издали увидел высокую, чуть сутулую фигуру начальника ПМК в широкой распашонке-рубашке, очень распространенной в районе в это знойное время. Он стоял возле машины и дымил трубкой.
— Извиняюсь, Тихон Тимофеевич, — произнес, спрыгнув с машины, Ильхом и здороваясь за руку, — опоздал на три минуты.
— Чепуха, Ильхом Пулатович, — ответил Трошкин, — зато сколько времени сберегли нам, сократив всякие собрания да заседания. Невозможно было жить, правда. Каждый вечер приглашали в райком и держали до полуночи. А зачем, спрашивается? Чтобы узнать, как идут дела на какой-либо стройке. Может, я свою машину отправлю назад?
— Конечно. Куда поедем?
— Наша мехколонна многоотраслевая, как и все на целине, — сказал Трошкин, — строим жилье, объекты соцкультбыта, но главное — осваиваем комплексно землю. Посмотрим второй агроучасток совхоза имени XXV съезда партии, там сейчас вся наша техника сконцентрирована.
По пути ТТТ рассказывал о своей ПМК, вспоминал трудности, что выпадали на ее долю в тот или иной год, забавные случаи. Ильхом слушал его вполслуха, о чем думал, и сам сказать не может.
— А почему сейчас не получается? — спросил вдруг Ильхом, вспомнив, что тот что-то говорил о переходящем Красном знамени Минсельстроя, которого ПМК удостаивали дважды.
— Что не получается, Ильхом Пулатович? — переспросил Трошкин.
— Да знамя Минсельстроя.
— A-а. Так это было при царе Горохе еще, давным-давно. Тогда ПМК командовал Свиридов.
— Выходит, Виктор Михайлович лучше работал?
— Условия изменились, требования стали жестче. На мой взгляд, конечно, а он может быть и субъективным.
— Однако и техническая оснащенность возросла?
— Не без этого, но люди… Поговоришь с иным, и вспоминается сказка Пушкина о золотой рыбке. Такому уже мало собственной избы, дворянства, то есть всяческих почестей, подавай владычество над синим морем. Аллах с ним, отдал бы и море, так ведь воду замутит, ни на что больше способностей не хватит, вот в чем суть.
— Давно известно, что жадность губит человека, — сказал Ильхом.
— Каждый, к сожалению, считает, что это не про него. Вот и второй агроучасток.
Вдали, у подножия гор, куда канал «Занг» еще не успел дойти, на огромной площади копошилась техника — экскаваторы, скреперы, бульдозеры и грейдеры. В нескольких местах стояли автокраны, в их клювах то и дело появлялись асбоцементные трубы, напоминающие белые бревна.
— Тут будет уже новый вид дренажа, скрытый, — объяснял ТТТ. — На коллекторы теперь земля не будет отводиться, Ильхом Пулатович. Здорово придумали, хоть и хлопотно для нас, строителей.
Он стал в подробностях рассказывать об этом виде дренажа, в чем заключается сложность его прокладки, а тем временем машина подъехала к одному из вагончиков, над которым ветер трепал выгоревший флаг. Пообедав в столовой вместе с рабочими, выслушав не всегда приятные замечания в свой адрес от них, они тронулись дальше.
— Большое дело затеяли? — спросил Ильхом.
— В общем-то да. Сначала хотели создать просто зону отдыха для ПМК, а когда место, которое мы выбрали, показали нашему генеральному директору, он посоветовал строить настоящий дом отдыха санаторного типа, чтобы в нем набирались сил все работники объединения. Закончим стройку, расходы поделим между всеми ПМК.
— А не далековато ехать сюда?
— Что вы, — ответил Трошкин. — Это сейчас так кажется, потому что машина ползет, как черепаха. Вот проложим асфальтированную дорогу, мосты поставим, кое-какие камушки уберем, тогда весь путь от Термеза сюда займет не более двух часов.
— А место и в самом деле красивое! — восхищался Ильхом.
— Швейцария!.. Впрочем, помолчу, я там никогда не бывал, но наш генеральный ездил, он и сделал такое сравнение.
За поворотом, до которого было рукой подать, два параллельно идущих хребта, образующих эту узенькую долину, внезапно расступились, словно бы гигантский взрыв когда-то раздвинул их, чтобы создать пространство, похожее на амфитеатр. И арча тут росла так, точно ее когда-то давно люди поставили на террасах, теперь они напоминали зрителей боя гладиаторов, вскочивших с места, чтобы приветствовать победителя. Арену этого своеобразного амфитеатра составляла эллипсоидная площадка, которую вполне можно было принять за стадион.
— Здесь мы построим три спальных корпуса, летний кинотеатр, детскую площадку, библиотеку, бильярдную, столовую и кухню, ну и прочие мелкие объекты. Дом отдыха будет работать полгода, до зимы.
— Разве зимний пейзаж здесь будет хуже, чем сейчас? — спросил Ильхом и сам ответил: — Думаю, что нет. Поэтому нужно строить котельную, чтобы люди отдыхали круглый год.
— Сначала задуманное нужно до ума довести, — сказал Трошкин.
— Я просто высказываю свои соображения, и не тороплю. Пусть это будет второй очередью.
— Посоветуюсь с генеральным.
— Вот это разговор, — улыбнулся Ильхом.
День подходил к концу. Прораб участка Назиров, парень лет двадцати пяти, упросил начальника ПМК и Ильхома остаться на ночь. Те согласились, и Назиров быстренько организовал ловлю форели в родниках, кипящих тут чуть ли не на каждом шагу. Уху ели у костра, выпили по стопочке. Непринужденный разговор того вечера Ильхом помнил долго…
«АН-24» набирает высоту, взяв курс на Ташкент. Ильхом сидит у иллюминатора
