Тотчас же вскочив на ноги, он вместе со своим приятелем набросился на парня в плаще, который стоял, прижавшись к стене и стараясь защититься от града ударов. Они дрались молча, было слышно только их учащенное дыхание. То один, то другой падали в грязь, вскакивали и снова сплетались в огромный, мечущийся по тротуару клубок.
Парня в плаще уже дважды сбивали с ног, но он снова и снова выбирался из-под навалившихся на него тел и отвечал короткими, резкими ударами.
Наконец его сбили с ног в третий раз, и тогда Валя, сама не сознавая, что делает, бросилась на помощь. Ее оттолкнули, она упала, но тут же вскочила и услышала уже знакомый повелительный голос:
— Уходите! Бегите! Ну!.. Кому говорю!
Валя побежала. Она надеялась, что увидит милиционера, прохожих, кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь. Но улица в этот час была пустынна.
Валя нашла милиционера лишь через два квартала. Когда они прибежали на место происшествия, здесь уже никого не было.
Несколько дней после этого ее мучили угрызения совести. Валя понимала, что все равно вряд ли могла бы помочь защитившему ее человеку, но ей не давало покоя сознание, что она убежала, бросила его в то время, как он отбивался от натиска двух разъяренных хулиганов.
Теперь по дороге в институт и возвращаясь домой она всматривалась в лица прохожих со смутной надеждой, что встретит своего защитника. Однажды ей показалось, что он обогнал ее, она ускорила шаг, но тут же убедилась в своей ошибке.
Мало-помалу происшествие стало забываться.
В педагогическом институте, где училась Валя, был праздничный вечер. Валя, как обычно, танцевала с Андреем. Настроение было радостное, приподнятое: только что очень успешно для нее закончилась зимняя экзаменационная сессия, начинались каникулы…
Оркестр умолк, но лишь на мгновение, и почти без паузы заиграл нечто среднее между твистом и медленным фокстротом. Андрей озорно улыбнулся, откинул Валю на расстояние вытянутой руки, как бы приглашая перейти от плавных па слоуфокса к подчеркнуто угловатым, размашистым движениям современного танца. Валя приняла вызов.
Все знали, что дирекция института и комсомольская организация не одобряют этой манеры танцевать. На институтских вечерах кто-нибудь из преподавателей или комсомольских активистов мог подойти к увлекшейся модными ритмами паре и тихо, сквозь стиснутые зубы произнести:
— Танцуйте п-прилично…
И тем не менее ни один танцевальный вечер не обходился без того, чтобы хоть одна пара не попыталась, несмотря на все запреты, покачаться в ритм музыке на широко расставленных ногах или «потанцевать врозь», двигаясь на расстоянии друг от друга и подняв полусогнутые руки с раскрытыми ладонями.
Особенно лихо исполняли современные танцы студенты-энергетики, а Андрей, пожалуй, лучше всех.
Валя уже развела полусогнутые руки, как бы отталкивая воздух ладонями, как вдруг увидела того самого парня.
Он одиноко сидел на одном из стульев, стоявших вдоль стены.
Валя резко остановилась, когда Андрей старался перегнуться, как бы пытаясь прикоснуться затылком к полу.
— Ты что? — спросил он, поспешно выпрямляясь и с недоумением глядя на Валю.
— Ах, подожди, подожди, Андрюша! — уже пробираясь между танцующими парами, на ходу бросила Валя.
Она подбежала к парню и с радостной улыбкой воскликнула:
— Здравствуйте! Вы меня помните?!
Тот удивленно, явно не узнавая, посмотрел на Валю, потом медленно встал.
— Вижу, вижу, что не узнаете! — смеялась Валя. — А я даже поблагодарить не смогла. Вернулась с милиционером, а вас уже след простыл. Теперь вспомнили?
Парень еще раз удивленно вгляделся в ее лицо, потом улыбнулся и сказал:
— Теперь узнал!
— Наконец-то мы встретились, — все так же весело тараторила Валя. — Теперь я хоть «спасибо» могу вам сказать! Если бы не вы, не знаю, что бы со мной тогда было. Вас как зовут?
— Владимир, — несколько смущенно ответил парень.
— А меня — Валя. Пойдемте танцевать…
Не дожидаясь ответа, она схватила Володю за руки.
— Я… плохо танцую, — пробормотал Володя. Но Валя уже вела его в ритме танца.
— Это чепуха, все люди теперь умеют танцевать! — оживленно говорила она. — Вам, наверное, здорово тогда досталось? Какие подонки! Напасть вдвоем на одного!..
— Так ведь это же я на них напал, — улыбнулся Володя, мучительно пытаясь двигаться в такт музыке, он и впрямь совсем не умел танцевать.
От взгляда Вали не укрылось, что заправские танцоры смотрели на них, иронически улыбаясь. Некоторые с шутливой опаской глядели под ноги Володе и сторонились с преувеличенной поспешностью.
Андрей стоял у стены, поджидая Валю, и с недоумением разводил руками.
Наконец Володя остановился и решительно сказал:
— Нет. Не могу. Не умею.
Он пошел через весь зал к своему стулу, а Валя шла за ним, негодуя на себя за то, что все так глупо получилось и что по ее вине Володя оказался в смешном положении.
— Знаете что? — неожиданно сказала она. — Давайте выйдем из зала. Здесь страшная толкотня и очень душно.
Володя недоверчиво посмотрел на нее, покачал головой и ответил:
— Да нет, зачем же… Танцуйте.
— Но я не хочу. Понимаете, не хочу. Надоело! — настойчиво возразила Валя. — И наконец, — добавила она шутливо, — вы гость. Ведь, насколько я понимаю, вы не учитесь в этом институте? Значит, вы наш гость и, кроме того, мой спаситель. Я должна вас развлекать. — Она улыбнулась.
— Меня не надо развлекать, — ответил Володя. Он видел, что за ними все еще наблюдает много насмешливых глаз, и невольно нахмурился.
— А про тот случай, пожалуйста, забудьте, — добавил он. — Каждый на моем месте…
— Но на вашем месте оказались именно вы, — прервала его Валя.
— Просто начитался газетных статей, — сказал Володя, на этот раз с легкой улыбкой, — тех самых: «Не проходите мимо».
— Я вас тогда и разглядеть-то как следует не успела.
— Я вас тоже.
— Вот и прекрасно. Давайте выберемся из толчеи и разглядим друг друга. — Валя потянула Володю за рукав и пошла к выходу.
Через несколько минут она уже знала о нем все, что ей хотелось узнать. Володе двадцать три года, он работает монтером на Энергострое, живет в общежитии, а сюда, на институтский вечер, попал случайно: предложили билет в завкоме.
Оказавшись среди студентов, хорошо знавших друг друга, Володя, конечно, чувствовал себя одиноко, к тому же он плохо танцевал, а тут еще Валя заставила его продемонстрировать это перед всеми.
Однако теперь, когда они оказались вдвоем в пустынном коридоре, Володя постепенно оттаивал.
— Все-таки это было очень рискованно с вашей стороны — вступать в драку с двумя хулиганами, — сказала Валя, снова возвращаясь к тому происшествию.
— По правде говоря, — неожиданно рассмеялся Володя, и смех его прозвучал звонко, совсем по-ребячьи, — они меня тогда порядочно отделали.
Только теперь Валя заметила шрам на виске Володи.
— Повернитесь-ка, — сказала она, — сюда, к свету.
Неожиданно для самой себя она крепко охватила голову Володи и заставила его наклониться. Стал ясно виден длинный, наполовину прикрытый волосами рубец.
— Чем же это они? — воскликнула она. — Камнем?
— Признаться, забыл спросить, — выпрямляясь, ответил Володя, — сам до сих пор интересуюсь.
Валю охватило острое чувство жалости.
— Они бы не тронули вас, если бы вы продолжали идти своей дорогой.
— Вы думаете, мне следовало идти своей дорогой?
— Нет, конечно. Я глупость сказала. Но многие на вашем месте, может быть, даже ускорили бы шаг. Не захотели бы вмешиваться.
— А я презираю тех, кто не вмешивается. Кто шаг прибавляет. — Володя нахмурил свои густые, почти сросшиеся на переносице брови.
— Вы, наверное, жалеете, что пришли к нам на вечер? — неожиданно спросила Валя.
— Почему же? Ах, понимаю. Танцую я действительно скверно.
— Вас это огорчает?
— До сих пор как-то не думал об этом. Что ж, сказать по правде, огорчает.
— Но это так просто! Я вас в два счета научу!
— Расплатиться хотите? — с грубоватой иронией спросил Володя. Но, увидев, что Валя нахмурилась, поспешно добавил: — Это я так, в шутку. Только мне еще не до танцев.
Вале показалось, что в его словах прозвучала досада.
— Вы где-нибудь учитесь? — спросила она. — Может быть, на вечернем?
— Нет, — покачал головой Володя, — не получается…
— Собираетесь?
— Как говорится, есть такая мечта…
— А знаете, я была убеждена, что мы встретимся, — сказала Валя.
— Почему?
— Не знаю. Так должно было быть. По справедливости.
— Верите в справедливость?
— А вы?
— Если не верить, то и жить не стоит.
Они помолчали немного.
— Шрам не болит? — спросила Валя.
