— Как это? — опешил Василий.
— Ну на один только вечер! Вы и Наталье Юрьевне понравитесь, вот увидите!
— Да? Ты так думаешь? А зачем тебе нужен на один вечер папа?
И Саша рассказал. И про родительское собрание отцов. И про свою домашнюю жизнь.
— Да, задачку ты мне задал, — обнял своего маленького друга Василий. — Ну, ладно: на вечер так на вечер.
— Не позабудьте! Завтра в шесть часов! Как вызовет Наталья Юрьевна: «Сергеев!» — строгим голосом показал Саша, — так вы и скажите: «Я Сергеев!» И все!
— Договорились, — засмеялся новоявленный «Сергеев». — А теперь — беги-ка, сынок!
И Саша поскакал к школе то на одной ножке, то на другой. Скакал, оборачивался и радостно махал рукой. Совсем уже до школы доскакал, да вдруг стремглав назад:
— Я, знаете, я еще не спросил вас, а мне это очень интересно: а где вы так долго были?
— Где был? А я белок в лесу считал! Не веришь?
— Я теперь вам всегда буду верить, — серьезно сказал Саша.
И спросил:
— Всех сосчитали?
— В том лесу всех.
— В том? — показал Саша наугад вдаль, где небо опускается за многоэтажные дома.
— Нет, я был во-он в той стороне, где солнце садится…
— А где вы там жили?
— В избушке лесника. Он мой большой друг.
— А вы мне расскажете, как вы считали белок?
— Расскажу.
— А вы еще поедете считать белок?
— Поеду…
— А меня возьмете?
— Посмотрю на твое поведение! А ну — марш в школу!
И Саша помчался к школе.
Он опоздал даже на второй урок.
— Ты почему пропустил первый урок? — спросила Наталья Юрьевна, когда он, запыхавшись, ворвался в класс.
— А… а разве первый урок был?
Классу только это и надо было: все опять захохотали.
— Почему бы ему не быть? — сдвинула Наталья Юрьевна брови.
— Так ведь… так ведь у всех учителей педсовет сегодня на первом уроке… Я думал — и у вас тоже…
— Педсовет? На первом уроке? Откуда ты взял?
Класс изнемогал от смеха.
— Я сам вчера прочитал: педсовет в восемь часов…
— Да, в восемь. Но не утра, а вечера, после второй смены. Садись на место!
— Просто беда с тобой! — строго сказала ему Людка. — И что делать? Что делать? Ты бы еще про бабочку опять начал…
— Про бабочку я уже все-все знаю! — громко зашептал в ответ Саша, так что и класс, и учительница услышали этот шепот. — Мне мой папа все-все про бабочку рассказал!
— Тихо! — одернула его Наталья Юрьевна, — Откройте тетради!
«Странно, — подумала она. — То говорил — нет папы, то — „мой папа мне рассказал…“ Надо будет с его отцом серьезно поговорить обо всех этих фокусах… что-то надо делать с парнишкой…» — О собрании отцов завтра не забыли? — напомнила она.
— Нет! Не забыли, Наталья Юрьевна! — громче всех откликнулся Саша.
Ради собрания отцов Наталья Юрьевна принарядилась и весь день тайно волновалась. На уроках и на переменах и потом, проверяя в учительской тетради, она продумывала еще и еще раз, что скажет каждому отцу о его сыне или дочери.
И вот наступил этот час.
— Здравствуйте! — сказала Наталья Юрьевна. Ее тоненький голосок задрожал, и ей показалось на мгновение, что она забыла, с чего собиралась начать свою речь. И тут увидела Василия, владельца желтеньких «Жигулей». Он улыбался ей с последней парты ободряюще и, кажется, даже подмигнул: мол, держись!
«…Почему он здесь? Зачем? Что ему надо на родительском собрании?..» — растерялась она. И в то же время сердце запостукивало уже не от волнения перед отцами учеников, а от радости: «Узнал, что у меня собрание, и пришел… Зря, конечно, — мог бы и на улице встретить… Чудак…»
— Арефьев! Беляев! — начала она перекличку, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Балобанов, Вехов…
— Я! Я! — охотно откликались молодые голоса.
На фамилию «Сергеев» никто не отозвался.
— Товарищи, кто Сергеев?
— А-а, — вскочил запоздало Василий. — Я! Я Сергеев! Совсем было забыл, — прибавил он, и все засмеялись.
«Что? Что он сказал? Он — отец? Этого не может быть! Неправда!»
Она стояла и во все глаза смотрела на Василия. Отцы стали переглядываться, удивленные затянувшейся паузой.
— Садитесь, — наконец сообразила Наташа. — Садитесь, Сергеев.
«А как же, он говорил, квартира номер пять? И машина под окнами?..»
— Ваш сын, товарищ Сергеев, — начала она жестко, — доставляет нам в классе много хлопот. Вы, пожалуй, нужны мне больше, чем кто-либо. Опаздывает… каждый день почти… Не без способностей, но к урокам готовится небрежно… И все-то у него другие дела… то бабочка, в существовании которой я очень сомневаюсь…
— Почему же? — запальчиво возразил «отец Сергеев». — А я не сомневаюсь! Почему же не верить мальчишке?
— Так есть она у него или нет? — в упор спросила учительница.
— Я думаю, что есть, — ответил «Сергеев», чем опять рассмешил отцов.
— Между прочим, вы очень похожи, — съязвила Наталья Юрьевна. — Не внешне — поведением. Дальше: придумывает он у вас много, мягко говоря, а точнее — обманывает…
— Опять не согласен! — вскочил Сергеев. — Парнишка — выдумщик! Я сразу это понял! Но не лгун!
— Слушайте! Нельзя ли посерьезней, — одернул этого странного папу один из отцов.
— Хитрить учится, — перечисляла немилосердно учительница грехи Саши. — Вчера вот что придумал, — и она рассказала о педсовете, который (так захотелось, видите ли, Саше Сергееву) должен был состояться во время первого урока.
— Ну, почему, почему вы не можете поверить: мальчик просто неуемный фантазер! — защищал Сашу «папа».
«А-а, — думала, глядя на него учительница. — Поняла! Он поставил машину так, чтобы видеть из окон! А про пятую квартиру придумал… И кольца тоже не носит… Все одинаковые…» И она, не дослушав Сергеева, перешла к другим фамилиям.
После собрания некоторые отцы ушли сразу, другие долго толкались у стола, надеясь услышать еще что-нибудь, и конечно приятное, о своих чадах.
Сергеев тоже не уходил.
«Нет уж — больше я с ним ни слова!» — твердо решила Наталья Юрьевна. И, распрощавшись со всеми, пошла мимо него с независимо поднятой головой.
— Наталья Юрьевна! — попытался он все же остановить ее.
Но тут вывернулся из соседнего класса физик.
— Привет, Виктор Евгеньевич! — дружески подхватила его под руку Наташа.
— Наталья Юрьевна! — встал на их пути «Сергеев», — Мне необходимо поговорить с вами!
— Товарищ Сергеев! Я все сказала, до свидания!
— О-о! Наталья Юрьевна! — воскликнул физик. — Вот опять шарада: «Найди. Люби. Возьми. Умчи». Придется снова ехать в библиотеку. Заставят они меня изучить поэзию…
— Это Блок, — устало сказала Наташа. — Неужели вы даже этого не знаете?
И она вдруг зашагала прочь.
Физик растерянно посмотрел ей вслед, пожал плечами и, смущенный своим невежеством, скрылся в учительской.
А Наталья Юрьевна стояла в полутемном пустом классе, смотрела сквозь слезы на холодноватые отблески осеннего вечера. В классе пахло вымытым полом и сухим мелом.
«Найди… Люби. Возьми. Умчи… Найди. Люби. Возьми. Умчи…» — злорадствовала над ней и билась в висках блоковская строка.
И вдруг ей почудилось, что кто-то зовет ее. Прислушалась.
— Наталья Юрьевна! На-та-ша! — донеслось издалека.
Она выглянула в полутемный коридор.
— Вот вы где! — искал ее физик. — Вас к телефону!
— К телефону? — испугалась Наташа. — Мама! Наверно, с мамой плохо! — кинулась она в учительскую.
— Нет-нет, — едва успевал за ней физик. — Приятный, спокойный голос. О беде так не сообщают, — пытался он успокоить Наташу.
— Да-да-да! — задыхаясь, закричала она в трубку.
— Ты с пожара, что ли? — засмеялся на том конце Костик.
— Далеко бежала. Здравствуй!
— Ну так как, сестренка, не забыла наш уговор?
— Какой уговор?
— Забыла, значит. Понятно. А мы вот решили вырвать тебя на часок из твоих бесконечных «надо» да «должна».
— Кто это — «мы»?
— Мы с другом. У нас сегодня дискотека. Ты обещала, между прочим…
— Прямо сейчас? — засмеялась Наташа и подумала: «А может, взять да и пойти…» Ей бы теперь куда угодно, только бы не домой. Не домой, где мама, по своей тактичности, конечно, ни о чем не спросит Наташу. Но так горестны будут ее глаза, следящие за каждым движением дочери…
— Ну так как?
— А…а где это?
— Да мы с другом здесь, у твоей школы. Выходи и…
— Но… Маму бы предупредить. И… и не очень я для вечера, переодеться бы…
— Эх, дочки-матери! Ты всегда одета, сестренка! Ждем!
— Это Пьер, — представил друга Костик, и тот крепко сжал ее руку.
— Натали, — поторопился и за нее ответить брат.
«Пьер… Натали…» — усмехнулась Наташа.
