— Дядя, — спросил у молодого, похожего чем-то на дядю Васю. — На каком трамвае можно уехать во-он туда, где солнце закатывается?
— На закат? — засмеялся парень. — А зачем тебе на закат? Ты лучше на восход дуй! Во-он туда! Это же куда выгодней, чудак! И не на трамвае — на крыльях! Как орленок…
И он запел: «Орленок, орленок, взлети выше солнца…»
— Нет, мне надо на закат, — упрямо сказал Саша.
— Куда, говоришь, тебе надо? — вдруг крепко взяла его за руку строгая тетя.
— Вон туда.
— А в милицию не хочешь? Думаешь, не вижу: из дома удрал…
Саша рванулся и скрылся от этой тети в толпе. И все ждал, когда она уедет.
Больше он решил ни к дядям, ни к тетям не обращаться. Стоял и высматривал кого-нибудь постарше себя, но помоложе, чем взрослые. И увидел. И подошел.
— Здравствуй! — сказал он.
— Привет! — ответил мальчик.
— А ты уже пионер! — похвалил его Саша.
— Ну.
— А куда ты поехал?
— А тебе какое дело? Что пристал, как банный лист? Дам леща!
Саша попятился от него. Но других мальчишек не было на остановке, и он опять подкрался к обидчику.
— А у нас в школе написано: «Пионер — всем ребятам пример!» — сказал он миролюбиво.
— Мало ли что где написано… Ну, что надо — говори! А то мой трамвай скоро!
— Мне надо… Мне надо, — заторопился Саша, — во-он туда! В лес. А я не знаю, на каком трамвае туда ехать надо…
— В ле-ес? На ночь? Ну ты даешь! Иди-ка домой, чадо!
— Мне надо, — захныкал Саша. — Там мой папа. А… а мама болеет, — придумал он на ходу: а что делать?
— Тебе в поселок Семь Ключей, что ли?
Саша на всякий случай закивал головой.
Пошли — посажу тебя на автобус, а то на трамвае пропилишь до темноты…
Он подсадил Сашу на подножку, сунул ему автобусный талон:
— Шпарь! — напутствовал. — Да смотри, до самого конца не вылезай! А там спросишь!
— А ты правда «пионер — всем пример!», — опять похвалил его Саша, и пионер стал красный, как его галстук.
Автобус привез Сашу на самую окраину поселка. Дорога убегала дальше, в густой, темный лес, а синий автобус развернулся по кругу, объехал остров сосен и помчался назад, в город.
Еще не совсем стемнело. И домов, белых, голубых, розовых, желтых, было видно много в поселке. И они тоже будто в горку шли друг за другом.
А Саша остался на этом острове один. Он посмотрел направо, налево, назад, вперед. И увидел, что один лом ото всех в сторонке стоит, в лесу. «Наверно, это и есть домик лесника. И может быть, там сейчас дядя Вася…»
Спотыкаясь о корни сосен, Саша подошел к дому и стал обходить его кругом: не стоит ли около него «Жигуленок».
— Ты кого-то ищешь, мальчик?
И Саша увидел женщину в синем костюме, в красной косынке и в белых перчатках. Она собирала в огороде картошку, которую, наверно, выкопала еще при солнышке: светлобокие картофелины были чистые и сухие.
— Скажите, пожалуйста, — спросил Саша, — здесь живет лесник?
— Анатолий Иванович? Нет, это подальше. Надо немножко пройти по дороге, потом свернуть направо и по тропке. Самая первая тропка направо.
— Спасибо! — обрадовался Саша. И побежал вприпрыжку назад, к дороге.
— Ты один, что ли, мальчик? — окликнула его тетя. — Может, тебя проводить?
— Нет! Я — мигом!
«Ага, — подумал он. — Уведет в милицию, как та тетя…»
— Я уже был один раз там! — соврал он.
— Только никуда не сворачивай! Минут десять идти-то! — тревожилась тетя.
— Хорошо! Я — мигом! Там мой папа!
В лесу воздух был холодный и щекотал в горле, в носу, будто Саша не вдыхал его, а пил, как газировку. А под ногами мягко. Саша наклонился и потрогал тропинку рукой. И сразу уколол ладошки. Оказывается, на тропинке хвойные иголки, как после елки на полу. Только много-много. Саша шагнул с тропинки в сторону — и здесь мягко. Он отошел подальше на пригорок — и здесь мягко. И не только от хвои, но еще и от листвы. Разноцветных листьев столько опало, что совсем травы не видно было, а в глазах рябило и кружилось. Но зато было светло, будто что листья горели, как огоньки.
Здесь, подальше от дороги и от поселка, было очень тихо. Саше захотелось постоять и послушать, как бывает тихо в лесу.
И вдруг:
— Тук-тук-тук! — кто-то будто заколачивал молотком гвозди в сосну.
— Ччик! — свалился на голову сухой сучок.
— Хлоп! — сорвалась с ветки и подскочила под ногами, как мячик, шишка.
И опять стало тихо-тихо.
С бьющимся сердцем Саша вернулся к тропинке. «Спрошу дядю Васю, кто это стучит по дереву: „Тук-тук-тук!“ Что за зверь?»
Нет, он не боялся. Только ему не хотелось оглядываться или смотреть по сторонам. Оттуда, сперва из-за дальних деревьев, мрачно запоглядывала на него темнота. А потом стала выползать из-за каждого дерева, пугая его. И Саша побежал. Бежать под горку было легко. И если смотреть только под ноги, то и не страшно…
Капи в этот вечер устал гулять. Ему надоело общаться с этими маленькими злюками болонками. Он заскучал в тускнеющем дворе, а хозяин, похоже, и не собирался сегодня домой. Они с Еленой Егоровной устроились, как дети, в качалке, сидели друг против друга, изредка покачиваясь и разговаривали, разговаривали. Даже лица у обоих порозовели и будто помолодели.
Капи не мешал им, но думал с обидой, что пора бы хозяину и о режиме вспомнить. Если не о своем, то о его, Капином: давно бы надо поужинать. Подойти что ли — помельтешить перед их глазами. И мальчик что-то долго не возвращается домой. Что это за родители: не беспокоятся о ребенке…
Но тут вывели на прогулку его подругу Альту, и Капи забыл и о мальчике, и о том, что голоден. Он любил Альту. Она молча подходила к нему, обнюхивала, прятала узкую мордочку в его мягких кудрях.
Альтиной хозяйке тоже нравились его кудри, и она запускала в них руку, щекотала Капи, посмеивалась:
— Ах ты, Бяшенька. Бяша, Бяша…
«Бяша так Бяша», — замирал Капи, боясь спугнуть мгновение радости. В благодарность он не забывал лизнуть Альтиной хозяйке теплую ладошку, пахнущую хлебом, супом, яблоками.
Альта не ревновала его к хозяйке, как эти косматые дурочки болонки, а стояла и ждала, когда же и ее лизнет он на прощание.
Он охотно лизал. От нее пахло хлебом, супом, яблоками… «уже поужинали», — вздохнул Капи и решил напомнить наконец о себе Ивану Тимофеевичу.
Но в этот вечер Капи суждено было остаться без ужина. Что-то встревожило вдруг весь двор.
Иван Тимофеевич вскочил, качалка резко накренилась, едва не вывалив на землю Елену Егоровну. По двору металась мама мальчика:
— Вы не видели Сашу? Вы не видели Сашу? — спрашивала она, и в голосе ее слышались слезы.
Капи забеспокоился. Он подбегал то к Ивану Тимофеевичу, то к маме мальчика, то мчался за угол дома. Но его не понимали. И он завыл тихонько, тоскливо.
Елена Егоровна подняла дочь.
— Это я, это я во всем виновата, — корила себя Наталья Юрьевна. Непослушные ее, прыгающие губы едва выговаривали слова. — Он же просил меня, он просил, а я пошла домой спать… Ужас! Ужас! А у Люды были? А у Вити? А у Миши? Где же он?
— Может, в милицию обратиться? — робко посоветовал кто-то.
Сашина мама зарыдала.
В это время с огромным красивым чемоданом вышел из подъезда его отчим.
— Ты? Ты? — кинулась она к нему. — Ты в такой момент уходишь? Ведь Саши нет? Нигде нет!
— Найдется! — не останавливаясь, сказал этот человек.
— Валера! Если ты сейчас уйдешь, я никогда, слышишь, никогда не перееду к тебе.
— Прибежишь! Никуда не денешься!
С маленькой Иринкой на руках вышла заплаканная Сашина бабушка.
— Мама, идите домой, идите — холодно. А я… Я пойду искать моего мальчика…
Люди стояли в растерянности: что делать? Куда бежать?
Два прожектора рассекли двор, заскользили по лицам, и всем знакомый «Жигуль» остановился на своем обычном месте.
— Постойте! Ждите меня! Я счас! — кинулась к нему Наташа. «Мой папа считает белок… Мой папа считает белок… Саша, наверное, в машине. Наверно, они вместе куда-нибудь ездили…»
Ни слова не говоря, она распахнула дверцу машины:
— Где он? Он здесь?
— Кто?
— Да Саша! Саша пропал! Его нет с вами? Ужас! Что теперь делать? — и она, прижавшись лбом к стеклу, заплакала.
— Наташа, — резко повернул он ее к себе. — Рассказывайте!
Наташа почувствовала в его голосе, в его взгляде как бы приказ взять себя в руки. Подчинилась, рассказала, что знала о ссоре в семье Саши из-за того родительского собрания. Потом объяснила:
— Саша искал вас сегодня, вот я и подумала: нашел и уехал с вами. А вы, как видно, опять считали в лесу белок…
— Стоп! — остановил ее Василий. — Быстро в машину! Кто еще со мной? Я знаю, где он!
Искать Сашу отправились все.
— Успокойтесь, — сказал Василий Сашиной маме. — Найдем, вот увидите! Хорошо, что я заправился.
