— С кем это ты поздоровалась? Он твой знакомый? Почему ты ему улыбаешься?
— Ах, оставь…
— Знаешь, я тебе такой сюрприз готовлю к дню рождения!..
— Чтобы все видели, какая мы красивая пара?..
Щеки ее заливал румянец досады.
За окном шумит дождь.
— Не убе-жишь… Не убежиш-шь… — шелестит ветер.
Тося возражает:
— Убегу!..
— Ха-ха-ха! — хохочет что-то в трубе.
— Уху-уху-х! — вздрагивает от глухой ярости пол.
Тревожно мигает настольная лампа. Гулко стучит Тосино сердце. Она снова прислушивается к чужому голосу.
— Тося, слышишь? Брось ты все. Мы будем счастливы.
— А дети?
— Они… тоже.
— Это невозможно. У них должен быть отец.
— Отец тот, кто отдаст им свою жизнь.
— А ты отдашь?
— Не знаю… Постараюсь…
— Вот видишь. А им нужен отец.
— А тебе — ничего разве не нужно?
— Не знаю. Должно быть, нет.
— Неправда, Тося! Счастье всегда нужно людям.
— Меня и так все считают счастливой.
— И ты — тоже?
— Зачем спрашивать…
— От себя не убежишь, Тося. Не убежишь…
— Я боюсь себя. Боюсь презрения детей.
— Они поймут.
— Это будет не скоро. Дети всегда эгоисты.
— Твоя правда. Они требуют жертв для себя.
— И они по-своему правы: кто дал им жизнь, тот должен отдать и себя. Семя, из которого проросли побеги, отдает им все свои силы.
— И все же — это несправедливо. Родители тоже имеют право на счастье.
— Имеют… Хотят иметь…
…Тося сводит на переносице широкие темные брови и следит за тенями на стене. Потом встает, не спеша набрасывает на себя длинный плащ. И идет в ночь.
Хлопнул ветер калиткой. Захохотал в трубе. И замолк.
НОЧНОЙ ДИАЛОГ
Стучат в дверь. Замерло сердце. Еще не знала, кто это. Но от томящего предчувствия захватило дыхание.
— Простите, это я. Вас долго нет, и я подумал, не случилось ли чего-нибудь. Вы так неожиданно покинули нашу компанию… — В проеме двери светловолосая голова.
— Вы? — Спазма перехватила горло.
— Валя, но почему вы не приглашаете войти? У вас кто-то есть?
— Нет-нет, что вы, Сергей Павлович! Я… Пожалуйста, входите… Я просто не ожидала такого внимания. Садитесь! Вот сюда.
Валентина стояла удивленная, встревоженная.
— В самом деле… У меня такое настроение!.. Но как же вы покинули гостей?
— О, гости сейчас уже в таком состоянии, что им, наверно, не до меня и не до моего отъезда… Но вы что-то сказали о настроении…
Валентина включила настольную лампу, погасила яркий верхний свет, точно он мешал ей. Села на тахту, подальше от гостя.
— Знаете, у меня тоже жуткое настроение. Нет, я не перепил, не думайте… — Гость распрямился во весь рост, расправил широкие плечи.
— А я и не думаю, — улыбнулась одними глазами, лукаво прикрыла их ресницами.
Гость смотрел на нее вопросительно.
— Простите, Валя, у вас же только что была другая прическа. Такие… белые кудри вот сюда, до плеч…
— Ой… Это я сейчас примеряла парик. Сегодня купила, не успела разглядеть хорошенько.
— Парик? — он высоко поднял широкие темные брови.
— Ну да… — в ее голосе скрытая досада.
— Да зачем он вам? Посмотрите на себя в зеркало, какие у вас волосы!..
— А… какие? — шепнула еле слышно.
Пришла очередь растеряться гостю.
— Ну… одним словом… Вам к лицу…
— О, вы умеете говорить комплименты!.. Ну конечно, это вино.
— Что вы! Я не выпил и двух рюмок. Я видел, как вы следили за мной, и подумал, что вам будет неприятно, если я стану пить.
— Сергей Павлович, как… вы это заметили? И зачем… вы так следили за мной?
— Я уезжаю, Валя. На целых два года. А может, и на всю жизнь. Камчатка — не близкий свет. Поэтому… хотелось попрощаться с вами. Ведь когда вернусь, я уже не увижу вас такой. А хотелось запомнить вас именно такой.
— Я никогда не могла и подумать, что вы…
— За это время вы замуж выйдете, смените фамилию. Кстати, на вашем месте я ни за что не менял бы! Белобереза — чудесно! Бе-ло-бе-ре-за… А то какая-то… Жученко. Валя, прошу вас — не меняйте фамилию.
— Как-то странно вы говорите… Нет-нет, не нужно целовать мне руки — я чувствую себя тогда… слишком женщиной. Все это так неожиданно. И потом… какое это имеет значение, Сергей Павлович! Вам не нравится фамилия Жученко! А может, мне нравится? Может, я так хочу?
— Валя, у вас почему-то дрожат руки. Это оттого, что вы обманываете себя. Я вижу… чувствую… Вот он где у меня — ваш дорогой Жученко!
— Чем же досадил вам этот скромный труженик — вам, директору завода? И почему вы так кричите?
— Извините… Я буду говорить тихо. Жученко в самом деле славный парень. Умеет работать. Едешь утром на работу — он уже в своем конструкторском бюро. И зарплата у него всегда кругленькая… На машину собирает.
— Вы говорите таким тоном, словно в этом есть что-то плохое.
— Наоборот. Ваш Жученко — прекрасный выбор. Это будет вполне пристойный, вполне добропорядочный супруг. Он будет возить вас на «Жигулях» или на «Волге», покупать вам золотые колечки. Подарит вам ребенка, а может, и больше…
— Ну и что ж? Я люблю детей. Пусть будут дети.
— Дети будут. А любви не будет!
