Зато Марси знала:
— О Боже, уже поздно.
Я взглянул на часы и увидел, что и в самом деле уже без четверти одиннадцать. И все-таки подумал: эти слова, произнесенные сейчас, наверняка означали, что она потеряла интерес к разговору.
— Пожалуйста, счет, — сказала она проходившему мимо метрдотелю.
— Нет, нет, — сказал я. — Позвольте мне заплатить.
— Ни в коем случае. Уговор дороже денег.
Верно, сначала мне хотелось, чтобы заплатила она. Но сейчас мне было так стыдно за свою бестактность, что я должен был хоть как-то искупить ее.
— Пожалуйста, дайте мне чек, — сказал я, пытаясь взять над ней верх.
— Послушайте, — возразила Марси. — Мы можем и побороться, но только в одежде, а это будет не особенно интересно. Так что успокойтесь, ладно? — Затем она сказала: — Дмитрий?
Она знала метрдотеля по имени.
— Да, мадам? — сказал Дмитрий.
— Добавьте чаевые и запишите на мой счет.
— Разумеется, мэм, — сказал он и бесшумно ретировался.
Я почувствовал себя очень неловко. Сначала она расстроила меня откровенным разговором за обедом. Затем упоминание о борьбе в обнаженном виде (хотя и косвенное) заставило меня подумать: если она сексуально агрессивна, как мне следует реагировать? И, наконец, у нее собственный счет в «21»! Кто же эта девушка?
— Оливер, — сказала она, демонстрируя идеальные зубы, — я отвезу вас домой.
— Отвезете?
— Это мне по пути, — сказала она.
Я не мог скрыть от самого себя, что был встревожен…
— Но, Оливер, — добавила она сдержанно и, быть может, с легкой иронией, — то, что я угостила вас обедом, еще не значит, что вы должны со мной переспать.
— О, я чувствую огромное облегчение, — сказал я, притворившись, будто притворяюсь. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто я распутник.
— О, нет, — сказала она. — Вы что угодно, только не распутник.
В такси, пока мы неслись к моей обители, мне вдруг пришла в голову одна мысль.
— Послушайте, Марси, — сказал я как можно небрежней.
— Да, Оливер?
— Когда вы сказали, что мой дом вам по пути… я ведь не говорил вам, где я живу.
— О, я просто решила, что вы из тех, кто живет в районе восточных 60-х улиц.
— А вы где живете?
— Недалеко от вас.
— Это довольно туманно. Полагаю также, что ваш номер телефона в справочнике не значится.
— Да, — сказала она. Но не дала ни объяснения, ни номера телефона.
— Марси?
— Оливер? — она все еще говорила спокойным, бесхитростным тоном.
— К чему вся эта таинственность?
Она протянула руку в кожаной перчатке, положила ее на мой напряженно сжатый кулак и сказала: «Пусть пока все будет как есть. О’кей?»
Проклятье! Поскольку в этот час не было движения, такси доехало до моего дома с невиданной скоростью, что в данный момент было совершенно некстати.
— Подождите секунду, — сказала Марси водителю. Я помедлил, чтобы услышать, не скажет ли она шоферу, куда ехать дальше. Но она была слишком хитра. Улыбнулась мне и с наигранным оживлением пробормотала:
— Большое спасибо.
— О, нет, — сказал я нарочито вежливо, — это я должен благодарить вас.
Возникла пауза. Будь я проклят, если стану вымаливать еще какие-то сведения. И с тем вышел из такси.
— Послушайте, Оливер, — позвала она, — поиграем еще в теннис во вторник на следующей неделе?
Я так обрадовался ее предложению, что пожалуй слишком явно это продемонстрировал, ответив:
— Но ведь это только через неделю. Почему бы нам не поиграть раньше?
— Потому что я буду в Кливленде, — сказала Марси.
— Все это время? — недоверчиво спросил я. Никогда еще никто не проводил в Кливленде всю неделю целиком!
— Освободитесь от своего бостонского снобизма, мой друг. Я позвоню вам в понедельник вечером уточнить время. Спокойной ночи, милый принц.
Отпирая третий замок на своей двери, я начал злиться. Что со мной происходит? Кто она такая, черт побери?
— Она что-то скрывает.
— Ну, и что вы нафантазировали? — спросил доктор Лондон. Каждый раз, когда я делал вполне реалистическое заявление, он требовал от меня игры воображения. Но ведь даже Фрейд описал понятие, которое называется Реальность!
— Послушайте, доктор, это фантазия. Марси Нэш обманывает меня!
— Да?
Он не спросил меня, почему я так волнуюсь из-за особы, с которой едва знаком. Я много раз задавал себе тот же вопрос, и отвечал, что во мне развит дух соперничества, и я просто не желаю проигрывать Марси, какую бы игру она ни вела.
Затем я подробно рассказал доктору обо всем, что обнаружил. Я попросил Аниту, мою идеальную секретаршу, соединить меня с Марси («Просто хотел поздороваться», — сказал бы я.) Естественно, я не знал, где она остановится, но Анита обладала гениальной способностью определять местонахождение людей.
В фирме Биннендейл, куда она позвонила, заявили, что среди их персонала никакой Марси Нэш нет. Это Аниту не остановило. Она позвонила в каждую дорогую гостиницу Кливленда. Включая пригороды. Когда все ее усилия не выявили никакой Марси Нэш, она обзвонила мотели и более скромные гостиницы. Ничего. — В районе большого Кливленда не было ни мисс, ни миссис, ни мадам Марси Нэш.
Что и требовалось доказать. Она лжет. Следовательно, она где-то в другом месте.
— Ну и, — медленно спросил доктор, — к какому выводу вы пришли?
— Но это не фантазии! — быстро сказал я.
Он не возражал. Дело было открытым, начало бурным. Я размышлял над ним целый день.
— Прежде всего, ясно, что она с кем-то путается. Это единственное объяснение, почему она не дала мне своего номера телефона и адреса. Может быть, она все еще замужем.
— Тогда зачем ей встречаться с вами?
По-моему, доктор Лондон — наивный человек. Или отстал от времени. Или иронизирует.
— А разве нас не уверяют, что мы живем в эпоху, свободную от морали. Возможно, они оба согласились не связывать свои отношения какими-то условностями, не ограничивать их…
— Но если она, как вы говорите, свободна от морали, почему она просто не даст вам это понять?
— Да, в этом весь парадокс. Я думаю, Марси лет тридцать, хотя выглядит она гораздо моложе. Это значит, что она как и я продукт начала шестидесятых годов. В то время не было такого распутства. Женщины ее лет часто лицемерят даже с собой: сообщают, что едут в Кливленд, а на самом деле наслаждаются жизнью на Бермудах.
— Это ваши фантазии?
— Хорошо, — уступил я. — Но может она там с дружком, с которым живет. Кстати, это может быть ее муж, а, может быть, и нет.
— И вы разозлены…
Не нужно быть психиатром, чтобы понять — я разъярен!
— Она не была откровенна со мной, черт возьми!
Проорав это, я сообразил, что мои проклятья может услышать пациент, сидящий в приемной.
На несколько секунд я замолк. Почему я так разволновался, убеждая его, что мне все равно?
— Господи, да мне жаль любого парня, который свяжется с этой высокомерной лицемеркой.
Пауза.
— Свяжется? — спросил доктор Лондон, подхватив мой глагол, чтобы использовать его против меня.
— Нет, — засмеялся я. — Я ею абсолютно не заинтересован. Я вообще собираюсь послать этой суке телеграмму с предложением отправиться ко всем чертям. Еще одна пауза.
— Только я не могу, — признался я. — Я не знаю ее адреса.
Мне снилось, что я сплю, когда чей-то телефонный звонок разбудил меня.
— Привет. Я разбудила, побеспокоила или как-то еще помешала? — раздался веселый голос Марси Нэш. Скрытый смысл вопроса: развлекаюсь я с кем-то или просто, как собака, жду ее звонка.
— То, что я делаю, строго засекречено, — ответил я, подразумевая: просто лежу и чешу себе яйца. — Но вы-то где, черт побери?
— В аэропорту, — сказала она, словно это была правда.
— С кем? — спросил я небрежно, надеясь застать ее врасплох.
— С усталыми бизнесменами.
Держу пари, что бизнес был очень утомительным.
— Ну как, хорошо загорели? — спросил я.
— Что? — спросила она. — Послушайте, Барретт, вы что, пьяны? Прочистите мозги и скажите, играем ли мы в теннис завтра утром?
Я покосился на часы. Был почти час ночи.
— Сейчас уже завтра, — отвечал я раздраженно. Я так и не узнал, что она делала всю неделю, она меня разбудила посреди ночи, не ответила на мои коварные вопросы, одним словом, таинственность продолжалась.
— Так мы играем в шесть утра? — спросила она. — Да или нет?
Несколько секунд я усиленно соображал. Ведь она, черт ее побери, только что вернулась из тропиков, где было много веселья и удовольствия?! И, несмотря на это, ей не терпится играть в теннис в такую заебическую рань! Ну и пусть поиграет со своим дружком. Я, что, просто ее теннисный наемный партнер? Или он должен позавтракать со своей женой? Надо ее послать и спать дальше.
