Все люди считают, что у них есть много путей и они вольны выбирать. Может быть, правильнее сказать, они мечтают о моменте выбора. Я тоже была такой. Но теперь я поняла. Я поняла это так четко, что легко могу сформулировать. Путь всегда определен, но совсем не в фаталистическом смысле. Его естественным образом определяют каждодневное дыхание, взгляды, дни, бегущие один за другим. И некоторые люди не успевают оглянуться, как совершенно естественно оказываются посреди зимы в луже на крыше в незнакомом месте и лежат вместе с кацудоном, смотря на ночное небо.
Ой, до чего луна красивая.
Я встала и постучала в окно номера Юити.
Мне показалось, что я довольно долго ждала.
Когда промокшие ноги совсем окоченели от ветра, вдруг в комнате зажегся свет, и из глубины появился перепуганный Юити.
Увидев меня, стоявшую на крыше так, что из окна была видна только нижняя часть тела, Юити вытаращил глаза и зашевелил губами: Микагэ? Кивнув, я еще раз постучала в окно, и он поспешно открыл его с грохотом. Я протянула ему замерзшую руку и он втянул меня в комнату.
В глаза ударил яркий свет. В комнате, как в другом мире, было тепло, и я почувствовала, как разъединившиеся тело и душа опять стали одним целым.
— Доставка кацудона, — сказала я. — Ты понял? Такой вкусный кацудон, что одной стыдно есть было.
Я достала коробку с кацудоном из рюкзака.
Свет ламп дневного света падал на зеленое татами. Негромко говорил телевизор. Одеяло лежало в том положении, как оставил его Юити, когда встал.
— Раньше тоже так было, да? — сказал Юити. — Мы разговаривали во сне. Вот и сейчас то же самое?
— Ну, тогда споем, что ли? Вместе, дуэтом, — засмеялась я. Как только я его увидела, чувство реальности в моем сознании сразу куда-то ушло. И то, что мы давно знали друг друга, и то, что жили в одной квартире, всё это казалось далеким сном. Его душа сейчас была не в этом мире, я боялась его холодных глаз.
— Юити, извини меня, но ты не мог бы мне чаю налить? Мне скоро нужно идти. Пусть будет сон, какая разница, — добавила я.
— Ага, — сказал Юити, принес термос и заварочный чайник и налил мне горячего чаю, от которого шел пар. Я взяла чашку обеими руками и выпила чай. Наконец-то я вздохнула с облегчением. Ожила.
Я снова почувствовала тяжелую атмосферу комнаты. Может быть, это действительно ночной кошмар Юити. Мне казалось, если я буду долго здесь находиться, то тоже стану частью его кошмарного сна и растворюсь во мраке. Как смутное воспоминание, как судьба. Я сказала:
— Юити, ты ведь на самом-то деле не хочешь возвращаться? Собираешься распрощаться со всем, что было до сих пор в твоей ненормальной жизни, начать сначала. Правда же? Не ври мне. Я знаю. — Хотя мои слова были полны отчаяния, как ни странно, я говорила спокойно. — Но сейчас, что бы там ни было, у нас кацудон. Ну-ка, поешь.
Наступило удушающе бледное молчание, от которого хотелось плакать. Стыдливо опустив глаза, Юити взял кацудон. Что-то, что мы и представить себе не могли, толкало нас в спину в этом пространстве, пожирающем жизнь подобно жукам-короедам.
— Микагэ, а что у тебя с рукой? — спросил Юити, заметив мою ссадину.
— Какая разница, ешь давай, пока совсем не остыло, — улыбнулась я, показав ладонью на кацудон.
Хотя атмосфера неловкости еще сохранялась, Юити сказал:
— Да, выглядит аппетитно, — открыл крышку и начал есть кацудон, который не так давно аккуратно упаковал повар.
Как только я это увидела, на душе у меня стало легко.
Мне подумалось: я сделала всё, что могла.
Я знаю. Кристалл, искрящийся воспоминаниями о радостных моментах, внезапно пробудился от глубокого сна на дне памяти и сейчас подтолкнул нас. Подобно дуновению нового ветра благоухающий воздух тех дней возродился в моем сердце и наполнился дыханием.
Еще одно воспоминание о семье.
Вечером мы вдвоем играем в компьютерные игры, ожидая, когда Эрико вернется с работы. А после этого, потирая сонные глаза, все втроем идем есть окономияки[18]. Работа выкачала из меня все соки — Юити дарит мне книжку смешных комиксов. Мы читаем ее с Эрико, она хохочет до слез. Запах омлета ясным воскресным утром. Всякий раз, когда я засыпаю на полу, я чувствую, заботливое прикосновение одеяла. Я просыпаюсь и, слегка приоткрыв сонные глаза, вижу подол юбки Эрико и ее стройные ноги. Юити привозит ее на машине, она пьяна, вдвоем мы провожаем ее в комнату… В день праздника лета Эрико крепко затягивает мне пояс оби на юката. В вечернем небе пляшут красные стрекозы.
По-настоящему хорошие воспоминания всегда живы, всегда горят. С течением времени они наполняются печалью.
Однажды Юити сказал:
— Почему, когда ем с тобой вместе, всё такое вкусное?
Я засмеялась:
— Наверное, потому что одновременно удовлетворяются и аппетит, и сексуальные желания.
— Нет, нет, нет, — захохотал Юити.
— Потому что мы — одна семья.
Хотя Эрико не было, это светлое настроение, которое бывало у нас с Юити, вернулось. Юити ел кацудон, я пила чай, темнота больше не подразумевала смерти. И это уже было хорошо
— Ну, я поеду, — я поднялась.
— Поедешь? — спросил Юити удивленно. — Куда? Ты откуда приехала?
— А, конечно. — Я наморщила нос и сказала, подтрунивая над ним: — Хочу напомнить, это реальная ночь. — И тут я уже не могла остановиться. — Я сюда примчалась на такси, из Идзу. Юити, я… я не хочу тебя терять. Мы долгое время были, хотя и в очень одиноком, но уютном и легком месте. Смерть слишком тяжела, мы ничего не могли поделать, ведь мы молоды и на самом деле не должны знать о таких вещах… Если ты будешь вместе со мной, то, может, еще столкнешься и со страданиями, и с обременительными заботами, и с грязью, но если ты не против, давай вместе отправимся в места, более суровые, более радостные. Подумай об этом в спокойной обстановке, можешь, когда придешь в норму. Не исчезай вот так.
Юити отложил палочки и сказал, прямо смотря мне в глаза:
— Вряд ли я когда-нибудь в жизни поем еще такого кацудона… Было очень вкусно.
— Ага, — улыбнулась я.
— Я был жалок, с какой стороны ни посмотри. Когда увидимся в следующий раз, я встречу тебя более мужественным и сильным. — Юити тоже улыбнулся.
— Сможешь у меня на глазах телефонную книгу разорвать?
— Точно, точно. Поднять велосипед и швырнуть с размаху.
— Толкнуть грузовик, чтобы он в стенку вмазался.
— Ну, тогда это просто хулиганство, — Юити расцвел в улыбке. Я знала, что мне удалось сдвинуть «что-то» хоть на несколько сантиметров.
— Ну, я пошла. А то такси уедет, — сказала я и направилась к двери.
— Микагэ, — остановил меня Юити.
— Да? — обернулась я.
— Береги себя, — сказал он.
Я улыбнулась и помахала рукой. На этот раз я вышла из парадного входа, без спроса открыв замок, и побежала к такси.
Вернувшись в гостиницу, я залезла под одеяло и заснула крепким сном, не выключая отопления из-за холода.
Когда я проснулась от стука бегущих тапочек по коридору и голосов пресонала гостиницы, погода полностью переменилась.
За огромным окном в алюминиевой раме виднелись тяжелые, серые тучи, дул сильный ветер со снегом.
Вчерашняя ночь казалась сном, я рассеянно поднялась и включила свет. На фоне четких очертаний гор за окном кружился мелкий снег. Шумели и качались деревья. Комната прогрелась, в ней даже стало жарко, она была белая и светлая.
Я опять залезла под одеяло и долго смотрела на переполненный силы снег, от одного вида которого становилось холодно. Мои щеки пылали.
Эрико больше нет.
Смотря на снежный пейзаж, на этот раз я по-настоящему знала. Что бы ни происходило со мной и Юити, какой бы долгой и красивой ни была жизнь, я больше никогда не увижусь с Эрико. Вдоль берега реки шли замерзшие люди, снег тонким слоем ложился на крыши автомобилей, деревья качали головами, в разные стороны разбрасывая сухие листья. Серебряные оконные рамы светились холодным блеском.
Вскоре за дверью послышался веселый голос сэнсэя, пришедшей разбудить меня:
— Сакураи-сан! Не спите? Снег идет! Снег!
— Вижу, — откликнулась я и встала. Я оделась, был дан старт еще одному реальному дню. Они стартовали, раз за разом.
В последний день мы собирали материал о французской кухне в небольшом отеле в Симода и устроили шикарный ужин для всей группы.
Почему-то все очень рано ложились спать, а мне, неисправимой сове, было мало, и после того, как все разошлись по своим номерам, я вышла погулять на побережье, прямо перед гостиницей.
Я надела пальто и несколько пар колготок, но все равно было так холодно, хоть кричи. Я купила банку с горячим кофе в автомате и положила ее в карман. Она была очень теплая.
Я стояла на дамбе и смотрела на пляж, в белой, туманной тьме. Море было черным-пречерным, время от времени оно сверкало кружевными кромками.
Со страшной силой дул холодный ветер, в голове звенело, я спустилась по темной лестнице, ведущей к пляжу. Песок был прохладным и шуршал. Я долго гуляла вдоль моря, попивая кофе из банки.
