— Это точно. Я в ту ночь не работала в баре и не видела, как погибла Эри-тян. Поэтому до сих пор не верится… Но я в лицо знала того мужика. Если бы Эрико посоветовалась со мной, когда он стал наведываться в бар, ни за что бы не допустила до такого. И Ю-тяна жалко. Такой добрый мальчик, а смотрел новости с каменным лицом и говорил: Все убийцы должны умереть. Ю-тян тоже один остался одинешенек. Эри-тян привыкла всегда сама решать. Кто же знал, что всё так обернется… — Глаза Тика-тян наполнились слезами. Не успела я пробормотать: ну, что ты, — как Тика-тян зарыдала, и все стали на нее смотреть. Тика-тян всхлипывала, плечи у нее вздрагивали, слезы капали в бульон.
— Микагэ-тян, мне так одиноко. Почему такое случается? Неужели бога нет? Как представлю себе, что больше не увижу Эри-тян… Да что же это такое? — Я вышла из закусочной, ведя не прекращающую рыданий Тика-тян. Я довела ее до станции, поддерживая за высокие плечи.
— Прости меня, — Тика-тян вытерла кружевным платочком глаза и у турникетов всунула мне мятую бумажку с картой и телефоном гостиницы, где остановился Юити.
Вот уж действительно сфера услуг. Что нужно сделать, обязательно сделает. Об этом никогда не забывает, — поразилась я, с грустью провожая взглядом ее большую спину.
Я знала о том, какая она суетливая, и какая ненадежная в любви, и что раньше она работала менеджером и не справлялась с работой… всё знала. Но я вряд ли когда-нибудь забуду красоту ее сегодняшних слез. Они напоминали о тех сокровищах, что есть в человеческой душе.
Под ясным и прозрачным голубым зимним небом было невыносимо. Даже я не знала, что делать. Небо голубое-голубое. Как будто вырезанные, темные силуэты сухих деревьев, дует холодный ветер.
«Неужели бога нет?»
На следующий день, как и планировалось, я отправилась в Идзу.
Поездка обещала быть радостной и спокойной, мы ехали небольшой группой: сэнсэй, несколько сотрудников и фотограф. Программа тоже была не очень напряженной.
И всё-таки я думаю. Сейчас эта поездка для меня, как мечта. Как с небес на меня свалилась.
Кажется, что эти полгода наконец-то сбросят свои путы.
За эти полгода… с того момента, как умерла бабушка, вплоть до смерти Эрико внешне мы с Юити все время улыбались друг другу, но внутри наши отношения становились всё сложнее и сложнее. Слишком много было радостного и печального, с чем мы не могли справиться в повседневной жизни, и мы продолжали ценой больших усилий выстраивать безмятежное пространство. Эрико была в нем сверкающим солнцем.
Всё это наполнило мою душу и изменило меня. Эта избалованная, скучающая принцесса издалека напоминает о себе только, когда ее забытые черты проглядывают в зеркале. Я смотрела через окно на проносившийся мимо ясный пейзаж, и во мне дышала безумная пропасть, которая создавалась моим внутренним миром.
…Я тоже выбилась из сил. Я тоже хочу уехать от Юити, хочу, чтобы мне стало легче.
Это очень грустно, но, по-моему, так оно и есть.
Был вечер.
Одетая в юката[13], я зашла в комнату к сэнсэю и сказала:
— Сэнсэй, я до смерти проголодалась, можно я схожу чего-нибудь поем?
Пожилая сотрудница, которая была вместе с сэнсеем, засмеялась:
— Сакураи-сан, ты же совсем ничего не ела. — Они собирались ложиться спать и сидели в ночных рубашках на разложенных постелях.
Я на самом деле была голодная. Эта гостиница славилась своими овощными блюдами, и хотя я не была привередлива в еде, в звездный состав меню почему-то входили одни только ненавистные мне вонючие овощи, так что я практически ничего не ела. Сэнсэй с улыбкой разрешила мне пойти поесть.
Был одиннадцатый час ночи. Я прошагала по длинному коридору в свой номер, где жила одна, переоделась и вышла из гостиницы. Чтобы потом не стоять перед закрытой дверью, я осторожно открыла замок аварийного выхода, расположенного на задворках гостиницы.
Сегодня мы работали с этой жуткой кухней, а завтра на микроавтобусе поедем в другое место. Светила луна, я шла и в глубине души думала: хорошо бы все время жить так, в разъездах. Если бы у меня была семья, к которой можно было бы возвращаться, то, наверное, это накладывало бы романтический отпечаток, но у меня на самом деле никого нет, и я так остро чувствовала одиночество, что было не до шуток. Когда приезжаешь куда-то, там всегда воздух прозрачен и свеж, на душе светло. Думаешь: вот бы жить такой ясной жизнью, раз уж неизвестно, кто ты, откуда пришел. К сожалению, я прекрасно понимаю, что на сердце у Юити…
Если бы можно было не возвращаться туда, как было бы легко и хорошо.
Черные тени гор направляли на город свои взоры, чернее темного. Замерзшие пьяные туристы в коротких ватных кимоно поверх юката проходили мимо, громко смеясь.
Как ни странно, я была полна радостных ожиданий.
Я одна, под звездами, в незнакомых землях.
Я шагала, наступая на тени от фонарей, которые то растягивались, то сжимались.
В шумные питейные заведения заходить было страшновато, поэтому я дошла до станции. Рассматривая темные витрины сувенирных магазинов, я увидела свет еще открытой закусочной. Я заглянула в дверь из матового стекла — там была стойка и только один посетитель. Бояться было нечего, и я вошла, открыв раздвигающуюся дверь.
Мне хотелось как следует поесть чего-нибудь плотного, и я сказала:
— Кацудон[14], пожалуйста.
— Я сначала котлету поджарю, подождешь немного? — спросил повар. Я кивнула. В этой новой закусочной пахло свежей древесиной, было чисто и аккуратно, приятная обстановка. Обычно в таких местах вкусно готовят. Пока я ждала, рядом нашла розовый телефон-автомат.
Я вытянула руку, взяла трубку, совершенно естественно вытащила листок бумажки и набрала номер телефона гостиницы Юити.
Пока девушка-оператор из гостиницы переключала звонок и вызывала Юити, я вдруг подумала.
С тех самых пор, как я узнала о смерти Эрико, отчаяние, которое я чувствовала в Юити, было похоже на «телефон». Юити с того момента, казалось, пребывал в мире по другую сторону телефонного провода, даже если находился при этом перед глазами. И это место представлялось мне гораздо более синим, похожим на морское дно, чем то место, в котором сейчас жила я.
— Алло? — Юити подошел к телефону.
— Юити? — с облегчением сказала я.
— Микагэ? Откуда ты узнала, что я здесь? Аа, от Тика-тян? — его тихий голос звучал немного издалека и, пробегая по проводам, заполнял собой ночь. Я закрыла глаза и слушала дорогой моему сердцу голос Юити. Он набегал как волны одиночества.
— А что там есть интересного? — спросила я.
— Дениз[15]. Шучу-шучу. На горе — синтоистский храм, наверное, он самый известный. У подножия — сплошная монастырская еда, как ее тут называют. Гостиницы, где подают блюда из соевого творога. Я тоже сегодня вечером поел.
— И что это за блюда? Звучит интересно.
— А-а, тебе интересно. Ну, знаешь, всё из соевого творога, сплошной соевый творог. Вкусно, но кругом соевый творог. Тяванмуси[16], шашлычки Дэнраку из соевого творога, жареный в масле соевый творог, вареный, с кунжутом — всё из соевого творога. Ну, и, конечно, не стоит и говорить, что в бульоне сумаси[17] были соевые клецки. Захотелось поесть чего-нибудь твердого, думал: ну, в конце-то рис подадут! И что ты думаешь, рисовая кашка на зеленом чае. Почувствовал себя полным стариком.
— Какое совпадение. А я тоже сейчас голодная.
— Почему? У тебя же гостиница с известной кухней.
— Подавали только самое нелюбимое.
— Надо же, какой редкий случай: только то, что ты не любишь. Не повезло тебе.
— Ничего. Завтра вкусненького поем.
— Тебе хорошо. А я представляю, что мне на завтрак подадут. Отварной соевый творог.
— А-а, знаю. Глиняный горшочек разогревается не на огне, а на твердом топливе. Точно это.
— Тика-тян любит соевый творог, поэтому с радостью присоветовала мне это место. Действительно, очень хорошая гостиница. Окна большие, виден водопадик. Но моему растущему организму хочется чего-нибудь калорийного, жирного… Странно. Сейчас под одним и тем же ночным небом мы оба голодные. — Юити засмеялся.
Глупо, конечно, но почему-то я не смогла ему похвастаться: а я сейчас кацудон буду есть! Это казалось страшным предательством, и мне хотелось, чтобы он думал, что мы голодаем вместе.
В этот момент моя интуиция работала до того четко, что прямо дрожь пробирала. Я реально это ощущала.
Сейчас мы оба во мраке, окруженном смертью, двигались, прижавшись друг к другу, вдоль нерезкого поворота. Но, когда поворот будет пройден, наши пути начнут расходиться. Если мы сейчас пройдем это место, то потом будем вечными друзьями.
Я знала это наверняка.
Но, что нужно делать, было мне неизвестно. Мне даже казалось, что ничего страшного в этом нет.
— Ты когда вернешься? — спросила я.
Юити помолчал немного и сказал:
