Король Шломо и все, кто был в зале Престола, долго смеялись.
В дверях показался Завуд – начальник правителей областей. Подойдя к королю и низко поклонившись, он заговорил о кознях соседей.
Особенно донимал иврим приграничный кнаанский городок Гезер. Тамошнее население наглело с каждым днём и не скрывало, что ополчение Гезера только и ждёт приказа из Египта, чтобы захватить соседние земли иврим.
– Разреши Бнае бен-Иояде проучить кнаанеев Гезера, – предлагал Завуд.
– Придёт время – разрешу.
Советнику Ахишару было приказано раз в месяц приводить к королю Шломо для беседы кого-нибудь из паломников, прибывающих в Ерушалаим из наделов разных ивримских племён. Однажды в Доме леса ливанского появился старейшина города Хацора, что в наделе племени Нафтали. Звали его Ахимаац бен-Шулам.
У Ахимааца бен-Шулама была густая курчавая борода, которая начиналась под скулами и спускалась под рубаху. Он рассказал, что у его отца, хозяина большой давильни, обеспечивающей маслом и вином половину надела Нафтали, разболелись ноги, и все заботы по закупке маслин и винограда и по отжиму из них в один сезон масла, в другой – сока для приготовления вина, взял на себя он, старший сын, а его сыновья ему помогают.
– Сыновей у меня шестеро, – говорил Ахимаац бен-Шулам и называл их имена.
Недавно у паломника из племени Нафтали умерла жена, и он присматривал себе в Ерушалаиме другую.
Они сидели на шкурах и беседовали.
– О вас говорил праотец Яаков: «Нафтали – олень прыткий, речи его плавные», – сказал король Шломо.
– Вот хочу послушать эти «речи плавные».
И Ахимаац бен-Шулам не спеша начал:
– Как ты помнишь, южный предел племени Нафтали – у горы Тавор. На юго-западе мы – соседи надела Звулуна, на западе – Ашера, северная граница проходит по реке Литани. Земли наши обильны реками и родниками и очень плодородны – не зря наш учитель Моше сказал…
– «Нафтали полон благоволения Господа!» – подсказал король.
Ахимаац засмеялся.
– Продолжай, продолжай, – подбодрил его Шломо.
– В нашем племени четыре рода – по числу сыновей у Нафтали, нашего предка. Мужчин, способных носить оружие, сегодня тысяч пятьдесят. Городов у нас три: Бет-Шемеш, Хацор, Кадеш-Нафтали.
– Откуда происходил воин Барак, который повёл иврим в победный бой с кнаанеями. Это было в дни Дворы-пророчицы, – опять вставил король Шломо.
– Да, да, – закивал раскрасневшийся Ахимаац бен-Шулам.
– А ещё, под водительством славного Гидеона твои предки разбили мидианитян. Когда мой отец Давид стал королём всех иврим, на Великом собрании в Хевроне присутствовала тысяча ваших военачальников и с ними тридцать семь тысяч воинов.
– Мы и сейчас можем выставить не меньше, – заверил Ахимаац. – Господин мой, ты уже четыре года как помазан править народом иврим. А был ли ты хоть раз в наделе Эфраима? Или Иссахара, Ашера, Звулуна? Да хотя бы и у нас, в наделе Нафтали?
– Нет. Я не был в северных племенах. Советники сказали: «Не езди, тебя там убьют».
– Пожалуй, могли, – согласился Ахимаац бен-Шулам. – Многие у нас были злы на твоего отца, короля Давида, и на тебя тоже за поблажки, которые вы делали своему племени Иуды. Говорили: «Мало того, что Иуда не платит подати, так Шломо ещё и освободил “своих” от работ в Леваноне». Но теперь в наших племенах люди настроены по-другому. Главное, они теперь заняты работой.
– Продолжай. Чем заняты иврим в наделе Нафтали? Какие у вас отношения с соседями? Знаете ли вы, что скоро у нас будет Храм в Ерушалаиме? Как живут иврим на севере Эрец-Исраэль?
Ахимаац бен-Шулам стал рассказывать.
– Недавно я был там, закупал маслины для своей давильни. Могу сказать тебе, господин мой король, что строительство Храма изменило жизнь у нас на севере. В пещерах на горе Кармель ломают камень. Там же его обтёсывают и отправляют в Ерушалаим. Теперь железная, медная и оловянная руды…
– Откуда они у вас? – перебил Шломо.
– Из дани стран, которые завоевал король Давид. По твоему указу, господин мой король, эти руды плавят и обрабатывают мастера-иврим в наделах племён Ашера и Нафтали. А после того, как ты установил на севере лагеря нового войска…
– Колесничего?
– Да, колесничего. Ты поставил его в Хацоре, Мегидо, Бет-Шемеше, и теперь эти города обносят стенами и сооружают в них мощные ворота и большие склады для оружия и зерна. Опять работа!
Король Шломо слушал и думал: «Надолго ли у них мир с Ерушалаимом? Нет, племя Эфраима и его союзники ненадёжны. Они готовы взбунтоваться в любую минуту. Случится ли засуха или землетрясение, нападут ли кочевники – северяне тут же отложатся от Ерушалаима. Как мудр был отец мой, король Давид, завещав мне ослабить власть старейшин племён».
Ахимаац бен-Шулам замолчал. Король Шломо поднялся и ходил по комнате, заложив руки за спину. Остановился возле гостя, спросил:
– Как думаешь, хорошо будет, если выделить такую область: присоединить к наделу Нафтали земли на северном побережье Киннерета[14], а на западе, наоборот, отдать часть вашего надела Ашеру?
Ахимаац бен-Шулам растерялся.
– А можно не отдавать?
Шломо улыбнулся. Предложил:
– Ты подумай, посоветуйся и в следующее паломничество в Ерушалаим ответишь.
– С одной стороны, рыбная ловля в Киннерете – большой доход, – бормотал Ахимаац бен-Шулам.
– Сможете один месяц в году платить за всех иврим подати на армию, на Ерушалаим, а скоро и на Храм?
– Сможем, но я не понимаю, господин мой. Если в такой области будет не только наше племя, кого же ты назначишь её правителем? – спросил нафталиец.
– Тебя. Справишься?
Ахимаац бен-Шулам совсем растерялся.
– Всё в руках Божьих…
– Верно, – король Шломо перестал шагать, вернулся к гостю и сел. – Но вот пророк Натан повторял нам, его ученикам: «Не по своему желанию ты рождён, вопреки ему умрёшь, но то, как ты живёшь, – по твоей воле».
Король Шломо хлопнул в ладоши, и слуги принесли спелые гранаты. Вместе со слугами появилась дочь Шломо Басемат и передала ему небольшой свиток пергамента. Король развернул его, прочёл, кивнул и вернул дочери. Он обратил внимание на взгляд гостя из Хацора вслед Басемат.
– Сколько лет твоей дочери? – спросил Ахимаац бен-Шулам, когда они остались одни.
– Десять. Через два года можешь свататься, – пошутил король Шломо.
Нафталиец покраснел.
– Такая честь! – прошептал он. Потом спросил: – Ты никогда не видел Киннерет?
Прежде, чем король ответил, слуга внёс большую миску с водой. Король Шломо и Ахимаац бен-Шулам посмотрели друг на друга и рассмеялись: оба были перемазаны гранатовым соком.
– Так ты бывал на Киннерете, мой господин?
– Да. С моей матерью Бат-Шевой. Когда мне было лет пять, мы ездили в Эйн-Гев. Я запомнил, как наш караван через перевал вошёл в узкую долину и как мы обрадовались, когда после бесцветных холмов вдоль всей дороги перед нами возникла огромная синяя чаша с каймой из розовых гор. Проводник сказал: «Вот он, Киннерет!» Весь наш караван благодарил Бога за то, что дал нам, потомкам Авраама, такую прекрасную землю. И за счастье увидеть Киннерет. Потом верблюды прошли к берегу, и, пока их развьючивали, я подобрался к воде, зачерпнул её рукой и осторожно отпил. И сейчас ещё помню вкус и запах той воды! Хотелось выпить Киннерет весь, чтобы он больше никому не достался. Я просил мою мать Бат-Шеву оставить меня на берегу. Помню, как дядя Оцем поднял меня на своего верблюда, и мы поехали вокруг Киннерета. Потом я часто приставал к нему: «Как же так, три реки вливаются в Киннерет, а он не переполняется?» – «Потому что из него вытекает Иордан». – «Хорошо, Иордан потом впадает в Солёное море, – не отставал я. – А оттуда не вытекает ни одна река. Почему же не переполняется Солёное море?» Но не только дядя Оцем, никто не мог мне ответить. Все говорили: «Так создал Бог».
Шломо замолчал и задумался. Ахимаац бен-Шулам кашлянул и прикрыл рот рукой.
– Ты можешь идти, – спохватился король. – Я пришлю за тобой, когда ты понадобишься.
Ахимаац бен-Шулам низко поклонился и вышел.
Шломо прикрыл глаза и увидел будущий Храм.
Ковчег Завета и все священные предметы уже стояли в нём. Уже были принесены жертвы, первосвященник Цадок и он, король Шломо, освятили помещения. Народ в торжественном молчании выслушал молитву своего короля.
«А что будет потом? – спрашивал себя Шломо. – Не станут ли люди бояться Храма? Скоро ли привыкнут приходить в него, в дом Бога, и – молиться?»
Кто-то тронул его за плечо.
– Шломо! – перед ним светилось улыбающееся лицо Наамы. – Где я тебя нашла, господин мой?
Он засмеялся.
– Мы условились пойти вечером принести жертву, чтобы роды были лёгкими и чтобы родился мальчик, – напомнила Наама.
