– Он судит всех. Погоди, вот я расскажу королю Шломо, как ты украла платок из поклажи эдомского каравана.
И они опять кричали и кидали друг в друга чем попало, пока на пороге Весёлого дома не появлялся вызванный соседями городской стражник с дубинкой в руке.
Так всё и продолжалось бы, но Ренат и Азува вдруг почти одновременно забеременели, а потом та и другая родили по сыну. В Весёлом доме воцарились тишина и взаимная помощь. Соседи несли молодым матерям еду и тряпки для новорожденных, советовали посадить огород и продавать овощи караванам. Как и положено, на восьмой день мальчикам сделали обрезание.
Прошла ещё неделя, и вдруг пронёсся слух: один из новорожденных в Весёлом доме умер.
В зале Престола Шломо судил народ и принимал еженедельный отчёт советника Ахишара о податях и новых повинностях иврим: рубке леса в горах Леванона, поставке дерева и камня на гору Мориа, где строился Храм, и о расчётах с царём Хирамом I. На полу подле короля, как всегда, уселся писец Офер бен-Шиши.
– Утром я спускался к Тихону, а когда возвращался в Дом леса ливанского, мне навстречу попалась повозка, запряжённая волами. На ней везли из Хеврона камни. Почему нельзя ломать камень здесь, в Офеле? Разве ерушалаимский камень не так красив? – спросил Шломо советника Ахишара.
– Он самый красивый. Только быстро нагревается и быстро остывает. Зимой в доме, построенном из него, холодно, а летом жарко. Возьми в руку кусок камня из Хеврона, а потом из Ерушалаима и сравни.
– И сравнивать нечего, ерушалаимский камень лучше всех, – не соглашался король Шломо. – Утром он цвета козьего сыра, а в полдень – галилейского мёда.
– Снаружи твой дом покроют ерушалаимским камнем, – пообещал Ахишар. – Под ним будут плиты из каменоломни Гив’ы. А внутри – доски из Леванона, которые прислал тебе царь Хирам I.
– Царь Хирам I, – повторил Шломо. – Как ты думаешь, отчего его царство такое богатое? Ни у одного народа нет столько добра, сколько у цорян. И мы, и все остальные, даже Египет, просто нищие по сравнению с ними. Ты можешь назвать мне, что и откуда получает Цор?
– Могу, – кивнул Ахишар и начал загибать пальцы. – Лошадей и мулов – из Тогармы, рабов и всякий медный инструмент – из Луда, серебро, олово, железо и бронзу – из Таршиша, мрамор из Египета, медь из Раэма, ароматические травы, драгоценные камни, золото и дорогую одежду – из страны Шева[13], а ещё…
– Хорошо, – остановил его король Шломо. – Теперь перечисли, что покупает царь Хирам I у нас, в Эрец-Исраэль.
– Ячмень, масло и мёд – в наделах Иуды и Шимона; вино и шерсть – в Башане; пряности – в Эйн-Геди и в Фахше.
– Какие пряности? Давай, я тоже буду загибать пальцы. Жёлтый имбирь – раз, кардамон – два, тимьян – три. Дальше?
– Майоран – четыре, шафран – пять, корица – шесть, аир – семь…
– Хватит, – остановил его король Шломо. – Пожалуй, хотя король Давид, да будет благословенна его память, оставил мне столько земли, что Цор может уместиться на ней сто раз, Эрец-Исраэль – лишь его бедная соседка. Ты тоже считаешь, что всё богатство у них от сушёной рыбы и от секрета пурпурной краски?
– Нет, – покачал головой советник Ахишар, – они умеют торговать.
– Верно! – обрадовался король Шломо. – Нам нужно научиться у царя Хирама торговать с близкими и далёкими странами. И брать с чужеземцев налоги на торговлю у нас, в Эрец-Исраэль. Мы должны будем построить склады для товаров и постоялые дворы в оазисах, чтобы купцы могли там отдохнуть, поесть и напоить верблюдов. Мы будем охранять дороги от разбойников и снабжать караваны водой. А в первую очередь… Писец, ты успеваешь за мной? В первую очередь, мы должны научиться у цорян пользоваться морем.
– Научиться ловить рыбу? – Но иврим в племенах Ашера и Нафтали ловят её не хуже цорян.
– Нет, научиться плавать и перевозить товары в открытом море, запомнить направления ветра и течений, узнать, как их кормчие определяют страну по изгибам береговой линии, как они находят дорогу по солнцу и по звёздам, как выбирают место для корабельной стоянки и укрытия от бури.
– Правильно, это нам нужно, – подхватил советник Ахишар. – У цорян нам есть чему поучиться. Сегодня мы возим в Цор стволы кипарисов, чтобы там их распиливали на доски, вместо того чтобы это делать у себя и самим.
– Так теперь и будет, – решил Шломо и приказал Оферу бен-Шиши: – Пиши: «Советнику Ахишару нанять у царя Хирама I опытных мореходов, кормчих и строителей». Нет, корабли нам строить, пожалуй, ещё рано. Ладно, вы оба можете идти, – он устало махнул рукой. – Продолжим в другой раз. Сегодня я буду судить народ. – Да! – крикнул он, когда советник и писец были уже в дверях. – Наама сказала, что у нас будет ребёнок, и, как ей кажется, мальчик.
Он смеялся и обнимал подбежавших к нему с поздравлениями Ахишара и Офера бен-Шиши. Вчера вечером, узнав от жены прекрасную новость, король Шломо принёс благодарственную жертву, потом поднялся к незаконченной постройке на горе Мориа и, не открывая рта, рассказал Храму, что ждёт наследника.
Оставшись один, Шломо вытянулся в деревянном кресле, подаренном правителем Аммона, и прикрыл глаза.
Вскоре он очнулся, потому что в зал Престола вошёл начальник правителей областей Завуд и сказал, что возле Дома леса ливанского собирается народ в ожидании королевского суда. Король Шломо велел впустить в зал Престола просителей и всех, кто пришёл послушать суд.
Одним из таких людей оказался Кимам бен-Барзилай – сын старейшины из Гил’ад а, приютившего короля Давида, когда тот бежал из взбунтовавшегося против него Ерушалаима. Умирая, король Давид завещал позаботиться о сыновьях Барзилая из Гил’ада, и король Шломо дал каждому из них дом с участком земли в Ерушалаиме. Кимам бен-Барзилай хотел стать судьёй и не пропускал ни одного суда. В этот вечер, вернувшись из Дома леса ливанского, он рассказал братьям:
– Пришли две блудницы к королю и стали перед ним. Одна говорит: «Господин мой, я и эта женщина живём в одном доме. Две недели назад я родила мальчика, а через три дня родила и она, и тоже мальчика. Вчера ночью сын этой женщины умер. Пока я, раба твоя, спала, она взяла моего ребёнка и положила его у своей груди, а своего мёртвого подложила мне. утром я встала покормить моего мальчика, а он – мёртвый. Но когда я присмотрелась к нему, то увидела, что это не то дитя, которое я родила». Тут другая женщина закричала: «Не верьте ей! Это её сын мёртвый, а мой живой!» – «Нет, твой сын мёртвый, а мой живой!» Так спорили они перед королём Шломо, пока он не сказал: «Принесите меч». Принесли меч, и король Шломо приказал: «Рассеките младенца надвое и отдайте половину одной женщине, и половину – другой». Тут одна из них пала на колени и закричала: «Господин мой, пусть она возьмёт себе ребёнка, только не убивайте его!» А другая сказала: «Рубите! Пусть этот мальчик не достанется ни ей, ни мне». Тогда король Шломо велел: «Отдайте дитя той, что его пожалела. Она – его мать!»
Братья Кимама восхищённо защёлкали языками.
Через несколько дней, проходя по базару, они услышали такой разговор торговцев:
– Ты заметил, ведь народ стал бояться короля Шломо!
– Эго потому, что люди увидели, какую мудрость дал ему Господь, чтобы вершить суд.
Утром по пути к залу Престола король Шломо выслушивал городские новости. Спросил, довольно ли население новым базаром.
– Пока нет, – ответили ему. – Может оттого, что его устроили возле суда.
– Скоро люди начнут получать доход от базара, тогда и будут довольны, – пообещал король Шломо. – На осенние праздники к нам придёт караван из страны Ашшур, и увидите, как вокруг него соберётся весь Ерушалаим.
Он продиктовал сопровождающим его писцам: «Позаботиться, чтобы купцам, их верблюдам и слугам на новом базаре хватало еды и питья».
Войдя в зал, король Шломо сел в кресло и подозвал раба, которого посылал на предыдущей неделе торговать на базаре и наблюдать там за людьми. Раб-кнааней, купленный у кочевников Заиорданья, на вопросы короля отвечал подробно, называл товары и цены, кривился, вспоминая перепробованную еду, и старался не забыть ни одного происшествия, которое видел своими глазами. Оказывается, некоторые продавцы пряностей кладут каменные гири на ночь в соль, чтобы они потяжелели.
– Прямо от меня пойдёшь к Бнае бен-Иояде – мой командующий отвечает за порядок во всём Ерушалаиме и определяет наказания обманщикам, – назовёшь ему имена тех продавцов, – велел король Шломо.
– А ещё я подслушал такую историю, – сказал раб. – Два торговца обнаружили, что продают одинаковые плетёные корзины. Один подошёл к другому и шепчет: «Я знаю, прутья для корзин – ворованные, но работа тоже чего-то стоит. Нельзя продавать так дёшево». Второй почесал в затылке и говорит: «Понимаешь, я ворую готовые корзины».
