Кто-то тронул его за плечо.
– Шломо! – перед ним светилось улыбающееся лицо Наамы. – Где я тебя нашла, господин мой?
Он засмеялся.
– Мы условились пойти вечером принести жертву, чтобы роды были лёгкими и чтобы родился мальчик, – напомнила Наама.
Шломо поднялся.
– Идём!
Солнце только что село, и небо над Ивусейским холмом остывало. Сложенные из местных камней стены домов на террасах Города Давида, серебристо-лиловые на восходе, стали золотисто-коричневыми.
Омыв лицо и руки в неугомонном источнике Тихон, Шломо и Наама поднимались по тропе к себе в Город Давида. Одежды их были пропитаны дымом от горевшего на жертвеннике мяса и запахом цветов и трав, затопивших землю. На склоне над долиной Кидрон виднелось несколько пастушеских шалашей, сложенных из веток. Шломо и Наама остановились и вгляделись. «Вон тот – наш!» – подумали оба. Они переглянулись и засмеялись.
Присели на камни. Наама обняла мужа за плечи и, заглянув ему в лицо, попросила:
– Скажи, что ты будешь любить меня всегда, даже когда возьмёшь себе других жён.
– Всегда.
Оба знали, что так оно и будет.
Эдомскому принцу Ададу исполнилось двадцать семь лет, когда в Египет пришла весть о смерти короля Давида и следом за нею – об убийстве военачальника Иоава бен-Цруи, чьё имя наводило ужас на весь Кнаан. Адад спустился к Нилу. Он долго стоял, глядя на тусклую поверхность огромной реки, пока не осознал, что отныне и сам не будет бояться иврим, и эдомцев научит их не бояться.
Вечером Адад отправился с подарками к Первому придворному просить, чтобы тот устроил ему встречу с фараоном.
Принц Адад был смугл, худощав, строен и так хорош собой, что Первый придворный шутливо сравнил его с легендарным Иосифом – иври, покорившим Египет умом и красотой.
Принц Адад улыбнулся, хотя сравнение обидело его, потому что Иосиф принадлежал к народу, принесшему Эдому много горя.
Двадцать лет назад армия короля Давида осаждала Раббу – главный город государства Аммон, северного соседа и союзника Эдома. Осада была долгой и тяжёлой, многим уже начало казаться, что Давид никогда не возьмёт Раббу, и тогда царь Эдома решил воспользоваться усталостью иврим, своих давних соперников в Заиорданье, и нанести удар с тыла. Военачальник Иоав бен-Цруя разгадал его замысел. Он разделил армию, осаждавшую Раббу, на две части: одна продолжала осаду, а другая под водительством его брата Авишая бен-Цруи развернулась и встретила войска царя Эдома в Соляной долине. Тут произошло самое тяжёлое сражение Заиорданской войны. Иврим победили. Иоав бен-Цруя занял Эдом и установил в нём власть короля Давида.
Эдом лишился всей армии – восемнадцати тысяч бойцов. Но и потери победителей оказались тяжёлыми. Зрелище переполненных трупами телег, направляющихся в Ерушалаим, привело в ярость солдат-иврим. За шесть месяцев, пока военачальник Иоав бен-Цруя стоял с армией в Эдоме, он истребил там всех мужчин, а уходя в Ерушалаим, оставил в завоёванной стране своего наместника.
Как выяснилось через несколько лет, верным слугам эдомского царя удалось спрятать от расправы иврим семилетнего принца Адада и бежать с ним из главного города Эдома Бацры в пустыню, в оазис, населённый эдомцами. Те провели беглецов через горы и пески в Египет. Здесь эдомцы стали добиваться приёма у фараона.
– Только не пытайтесь разжалобить его рассказами о зверствах иврим у вас в Бацре, – посоветовал им Первый придворный. – Когда Его Величество овладевает непокорным городом, он истребляет в нём всё, что движется, не щадя детей и даже домашнюю птицу.
Эдомцы совет запомнили.
– Хозяин Чёрной Земли[15]! – произнёс принц Адад, распростёршись перед фараоном. – Дай силы Эдому когда-нибудь отомстить иврим.
Когда принц Адад достиг совершеннолетия, фараон выделил ему землю и назначил содержание. Вскоре Адад стал любимцем двора, и, когда пришло ему время жениться, фараон отдал ему в жёны сестру своей жены, и она родила ему сына. На празднике по случаю отнятия мальчика от груди правитель Египта объявил, что сын Адада будет расти вместе с детьми фараона.
Услышав, что Давид умер и его командующий Иоав бен-Цруя убит, Адад пришёл к фараону.
– Отпусти меня, я пойду к себе в Эдом.
– Разве ты нуждаешься в чём-нибудь, что хочешь идти в свою страну? – удивился фараон.
– У меня есть всё, – ответил Адад. – Но ты отпусти меня. Я должен отомстить.
Королю Шломо доложили, что из пустынь Синая и Негева на Эдом налетают небольшие, однако хорошо обученные отряды всадников, в которых замечены и египтяне – вероятно, с постов, охраняющих дороги. Они отнимают дань, предназначенную для Ерушалаима, грабят караваны и убивают по всему Эдому правителей, посаженных там при короле Давиде. Во главе этих отрядов, оказывается, стоит эдомский принц, укрывавшийся все годы при дворе фараона.
В Ерушалаим была доставлена чёрная, забрызганная кровью голова ивримского правителя Бацры.
Король Шломо вызвал командующего Бнаю бен-Иояду и велел навести порядок в Эдоме.
– Готовь армию и, как только дороги подсохнут, выступай.
Король Шломо отпустил командующего, но что-то подсказывало ему, что эдомцев не удастся усмирить никогда.
Пророк Натан – воспитатель наследника Рехавама – передал королю Шломо, что хочет поговорить с ним. Король ответил, что из уважения к пророку сам придёт к нему в селение Манахат. На следующий день Шломо отменил приём просителей, спустился с Ивусейского холма и, велев охране ждать его в Долинных воротах, пошёл через поле к видневшемуся издалека пруду.
– Мне сказали, что ты записываешь притчи. Эго правда? – спросил пророк после того, как они уселись рядом. Шломо кивнул.
– Их будут читать народу, – продолжал пророк Натан, – поэтому я прошу тебя включить в свиток советы родителям от наших праотцев. Вот послушай. «Не оставляй юношу без наказания. Если накажешь его розгою, он не умрёт, а ты спасёшь его душу от преисподней». И еще: «Нельзя укрепить в добре человека, если у него нет страха Божия».
Он продолжал перечислять советы, но король Шломо уже не слушал его и думал, для чего пророк Натан ему это читает.
– Ты давно не говорил со мной о мальчике, – напомнил король Шломо.
Пророк Натан задумался, потом спросил:
– Ты разрешаешь мне сказать тебе всю правду о Рехаваме?
– Говори.
– Я скажу не королю, а отцу. Можно?
Шломо кивнул.
– У мальчика твой ум, он поразительно много знает для своих десяти лет.
– Знания дал ему ты.
– Я. Но Господь, дав Рехаваму твой ум, не дал ему твоего сердца.
– Что это значит?
– Он злой.
– Злой? – поднял брови Шломо.
– Да. Вспомни, он единственный побежал смотреть, как убивают Иоава бен-Црую. Рехавам был ещё вот такой от земли, с круглыми красными щёчками, но не пропускал ни одной казни. Взрослые не хотели идти смотреть на смерть Иоава, а этот малыш уговорил командующего Бнаю бен-Иояду взять его с собой.
– Продолжай, Натан.
– Если тебя Господь наделил умением всех выслушивать, но поступать по своему разумению, то Рехавам во всём следует своим друзьям, а среди них нет ни одного даже просто спокойного мальчика, все норовят кого-то побить, обидеть, довести до слёз. Мне кажется, он тянется к самым жестоким детям и быстро начинает им подражать, даже говорит их словами.
– Что же ты мне посоветуешь?
– Во-первых, почаще бери его с собой в суд; во-вторых, пусть послушает, когда тебе докладывают о государственных делах. Пусть походит с тобой даже в Школу Мудрости. Это не беда, если он пока не всё поймёт, очень важно, чтобы мальчик побольше бывал с отцом.
– Я пробовал. Ему сразу становится скучно. А ещё что?
– Не допусти, чтобы, пока ты жив, Рехавам получил власть в Эрец-Исраэль.
Шломо вспыхнул, открыл рот, и пророку Натану показалось, что король сейчас закричит на него. Но вместо этого, тот затих, глядя в пол.
– Плохо.
– Плохо, – подтвердил пророк Натан и вздохнул.
– Если хочешь моего совета – возьми себе новых жён, и пусть они родят тебе много детей, чтобы у Рехавама были братья и ещё сёстры. Я знаю, как ты любишь свою Нааму, но в народе всё равно говорят, что у тебя тысяча жён.
– Сколько?.
– Тысяча, – ответил пророк Натан, и оба засмеялись.
Король Шломо поднялся и сразу увидел в проёме стены небо, облако и, будто примёрзшую к нему, белую звезду. Как быстро пролетел день!
– Не провожай меня, – сказал он, наклонился и поцеловал сидящего на земле Натана.
На Масличной горе напротив Ерушалаима ещё никогда не собиралось столько священнослужителей сразу. Они толпились по всему склону горы и даже на мосту через ручей Кидрон. Из расставленных повсюду шалашей и палаток доносились голоса готовящихся к проверке на знание Закона молодых священнослужителей и их наставников. От подножья горы поднимались звуки труб и шофаров[16], свирелей и киноров[17]: на рассвете там начались состязания музыкантов. В роще старых олив собрались певцы. Аккомпанируя себе на лютнях, они пели хвалу Господу:
