На третий день две моторные шлюпки доставили на остров участников. Чичкофф еще на корабле разделил их на две группы, снабдив соответствующими головными повязками. В команду «красных» входили артистка Клара, кипрская Маргарита, Геринг, его сосед по каюте Петро Бандура, чукча Николай, Катя-Укати, Фима-покер и Джанки. Последнему, как видно, выдали дозу непосредственно перед высадкой, и его счастливая отрешенность явно раздражала остальных, мучимых понятным беспокойством.
Племя «синих» состояло из капитана Кузнецова, кримпленовой Вали, идиота Крыжовника, чеченца Ислама, москвички Веры Павловны с ее новой подругой Машей Шалой и двух близнецов-футболистов Муртаза и Георгия.
По своему предыдущему опыту я знал, что первые несколько суток участники чувствуют себя неловко. Многие из них видели друг друга впервые. А ведь помимо знакомства с будущими друзьями-конкурентами им предстояло еще и решить непростые проблемы пропитания и ночлега. Гм… непростые? Непростыми эти проблемы можно было бы назвать, если бы речь шла о нормальном шоу. В шоу господина Чичкоффа эти проблемы имели все шансы превратиться в неразрешимые.
Как правило, организаторы снабжают актеров едой и минимальными средствами жизнеобеспечения — это общепринято, даже если и не всегда попадает в кадр. Как правило — но только не по чичкоффской задумке. Здесь каждое племя получило всего лишь по паре неуклюжих мачете — и больше ничего, ни единой рисинки, можете мне поверить. Озадаченный этим странным фактом, я связался с Чичкоффом по выданному мне переговорному устройству. Участники продолжали безуспешные поиски сундука с продовольствием, и для пользы съемок я хотел знать, стоит ли мне ходить за ними с камерой в ожидании того, что схрон будет наконец обнаружен.
Чичкофф иронически хмыкнул.
— Можете не стараться, господин Селифанский. Лучше поищите другой сюжет. Кроме мачете этим ленивым свиньям не положено ничего. Шоу ведь называется «Выживание», не так ли? Вот пусть и выживают. Конец связи.
Моторола щелкнула и отключилась. Отключился на какое-то время и я — в очередном приступе изумления. «Ленивые свиньи»?.. Раньше продюсер не позволял себе подобных выражений.
Съемка продолжалась до наступления темноты — попеременно в обоих лагерях. Тихари в сторожевых гнездах и на тропинках наставляли на меня стволы автоматов, но, узнав, пропускали без звука. Поначалу это пугало, затем вошло в привычку. В конце концов, в этой игре я был всего лишь оператором. Затем я вызвал моторку и вернулся на сухогруз просматривать материал. Чичкофф ждал меня в аппаратной. Он выглядел довольным. Видеокамеры работали исправно. Пожалуй, ни одно действие участников, ни один их важный разговор не ускользали от наших объективов и микрофонов.
— Что скажете, господин Селифанский? — продюсер указал на экраны мониторов. — Эти подонки превосходят все мои ожидания! Еще немного — и они начнут перегрызать друг другу горло. Посмотрите, посмотрите…
Обстановка в лагере «синих» и в самом деле казалась взрывоопасной. Капитан Кузнецов с полувзгляда вычислил вражескую сущность Ислама. Тот тоже смотрел зверем на ненавистную армейскую униформу. Каждый из противников на всякий случай не выпускал из рук мачете. Положение капитана осложнялось тем, что близнецы-грузины склонялись в этом противостоянии скорее на кавказскую сторону. Крыжовник проявлял к назревающему конфликту полнейшее равнодушие; он если и склонялся, то только над мягким береговым песочком, из которого получались превосходные куличики. Зато Вера Павловна, Маша и продавщица Валя выглядели естественными союзницами Кузнецова. Обросший бородой чеченец и туповатые братья-футболисты внушали женщинам вполне понятные опасения.
Неудивительно, что проблему поисков пропитания «синие» решали порознь. Капитан увел свой выводок к ближайшей кокосовой пальме. Ислам и футболисты прочесали близлежащие заросли и поймали змею, которой хватило на троих. Крыжовник долго бродил, рассеянно принюхиваясь, пока не добрался до ручья, где нашел и воду, и улиток, и еще какую-то предположительно съедобную траву.
У «красных» дела шли не в пример лучше. Голод заставил Геринга и Бандуру отложить на время идеологические разногласия; к тому же племя насчитывало всего лишь восемь человек, а потому построения в колонну по девять или по двенадцать были равно невозможны. Зато охотничьи навыки Николая и коробок спичек в его кармане пришлись как нельзя кстати. «Красные» зажарили трех зашибленных чукчей куропаток и улеглись спать на берегу.
Определенные трения возникли и здесь. Орлиный нос Фимы-покера явно раздражал и обоих идеологов, и проститутку Марго, которая, как выяснилось, начинала свою профессиональную карьеру в Израиле. Впрочем, пока это не слишком сказывалось: все были слишком заняты устройством на новом месте. Николай охотился, Фима, Бандура и Геринг строили навес, Джанки безучастно бродил по джунглям в поисках подходящего гриба, а артистка Клара, Марго и Катя-Укати плели из прутьев корзину для рыбной ловли.
— Ложитесь спать, господин Селифанский, — сказал Чичкофф, бегло просмотрев материал. — Завтра первый конкурс. Начинается самое интересное.
10.
Ничего интересного в первом конкурсе я не увидел. Обычная полоса препятствий: бег по бревну, ползанье в грязи, канат, сетка, форсирование вертикальной стенки. Проигрыш «красных» был предрешен из-за участия Джанки. Накануне он так и не нашел нужного гриба, а потому пребывал в состоянии ломки и мог максимум ползти.
Подергивая правой щекой, Чичкофф объявил результаты: «синие» благополучно возвращаются в свой лагерь, в то время как их соперники остаются на поляне для церемонии первого повешения. Он употребил именно это слово — «повешение». Видимо, так продюсер именовал традиционный совет племени.
— Вы тут посовещайтесь, кого будете вешать, — сказал «красным» Чичкофф. — А я подожду минут пятнадцать.
Обсуждение оказалось еще короче. Джанки выглядел настолько очевидной обузой и в лагере, и на конкурсах, что иной кандидатуры для отсева просто не возникло. Наркоман и сам умолял вывести его из игры: он уже понял, что раздобыть дозу можно будет только на корабле.
Чичкофф ждал «красных» в дальнем углу поляны, где возвышалось странное сооружение, и впрямь очень напоминавшее виселицу. Помню, я еще подумал тогда, что продюсер заходит слишком далеко в своем стремлении напугать зрителя.
— Ну что, решили? — поинтересовался он, сидя на помосте и беспечно болтая ногами. — Будем голосовать тайно или в открытую, чтоб побыстрее?
Я чуть не выронил камеру. Тайное голосование при отсеивании одного из участников является одним из гвоздей шоу. Но Чичкофф, как оказалось, делал упор совсем на другое.
— Можно в открытую, — мрачно ответил за всех Геринг. — Народу стесняться нечего. Бери вон того, в дуб обдолбанного.
— Ну и чудно… — Чичкофф потер руки. — Тогда позвольте мне объяснить вам правила отсеивания. У нас оно еще называется «повешением». Выбывающий участник поднимается на помост, где ему связывают за спиной руки и надевают на шею петлю. Прямо под его ногами находится люк, который приводится в действие нажатием вот этих клавиш. Видите? Их семь. Люк не откроется, пока не нажата каждая из них. Это понятно?
Продюсер обвел взглядом равнодушно молчащих участников. Им явно не терпелось поскорее покончить с этой дурацкой процедурой и вернуться в лагерь, к поискам жратвы.
— А соли дашь? — вдруг не к месту выкрикнула Катя. — Даже без соли оставил, пидор.
— И винтовку не вернули, а обещал… — напомнил Николай.
Чичкофф резко поднял руку. С ближней сторожевой вышки ударила автоматная очередь.
— Это стрельба в воздух, — внушительно произнес Чичкофф. — Пока в воздух. Не советую никому нарушать правила игры. Напоминаю, вы подписали контракты. Вы обязались полностью сотрудничать с организаторами шоу. Я задал вам вопрос о люке. Все ли поняли мое объяснение?
— Все, все, — поспешно откликнулся Бандура.
— Очень на то надеюсь… — покачал головой продюсер. — Потому что тот, чья клавиша окажется не нажатой, будет немедленно повешен вместо отсеиваемого. Немедленно!
Над поляной повисла драматическая пауза. Я поморщился. Происходящее давно уже казалось мне явным перехлестом. Чего только люди не придумывают ради рейтинга… Два тихаря поставили Джанки на помост и накинули на шею петлю. Наркоман слабо улыбнулся: похоже, что игра даже нравилась ему, отвлекая от страданий ломки.
— Нажимайте! — скомандовал Чичкофф.
Семь рук одновременно надавили на клавиши, и Джанки исчез в люке. Послышался короткий кхекающий хрип, но и он быстро смолк. В наступившей тишине видна была только напряженно покачивающаяся веревка. По моей спине пробежал холодок. Понятия не имею, какой фокус Чичкофф произвел, чтобы настолько натурально сымитировать повешение, но цели своей он несомненно достиг: всем присутствующим, включая тихарей, стало определенно не по себе. Всем, кроме него самого.
