— Что ты знаешь о ней?
— Все!
— Ты ничего не знаешь.
— У меня есть на нее досье. Я выяснила, с кем она спала и сколько раз, и сколько ей платили. Ты слышал? Платили! Платили!
— Ну и что?
— Платили!
— Она мне нравится больше, чем ты.
— Эванс!
— В ней больше человеческого, чем в тебе, и я ей больше доверяю. Она никогда не стала бы злоумышлять за спиной мужа!
— Это не я…
— Она никогда бы не додумалась отправить меня в психушку!
— Я не соглашалась…
— Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что здесь происходит? В кармане юриста лежит бумага, по которой меня могут сунуть в психушку. Одна подпись, и…
— Я отказалась подписать ее…
— Я сказал, подпись этого борова! — Я уже орал благим матом. — Доктора Лейбмана! А правда в том, что ты в эту минуту прикидываешь, а стоит ли тебе ее подписывать!
Она завопила:
— Доктор Лейбман! Доктор Лейбман!
Я слишком сильно тряс ее руки.
Лейбман прыгнул не менее чем на три метра, потому что через долю секунды после вскрика Флоренс он уже был в комнате.
Я не знал, куда идти, но ушел.
Двери лифта разъехались перед моим носом, и мимо меня промчался злой как черт Артур Хьюгтон. От обуревавшего его негодования меня он не заметил. Он спешил в номер Флоренс. Его состояние могли излечить только самые сильные санитары.
Внизу я столкнулся с боссом. Мистер Финнеган часто обедал в «Готхэме». Позже я узнал, что он заказал и оплатил Флоренс все счета отеля.
Мы ждали его «ройс». Движение на улице было плотным, его машина опаздывала, и Финнеган, зная это, позволял себе быть несдержанным. Вскоре весь отель услышал о его неудовольствии.
Я заметил свое отображение на стекле двери и, к своему удивлению, понял, что я просто ем глазами своего шефа. В душе у меня были другие чувства. Еще раз взглянув на свое улыбающееся отражение, я задал себе вопрос — и это я?
Затем я понял очень четко, очень ясно, какое чувство владело мной все эти дни. Проще говоря, я был двумя людьми. Один — это Эдди, он сейчас так подобострастно глядит в рот мистеру Финнегану, это его так хочет вернуть в лоно калифорнийского дома Флоренс, Эдди, который предсказуем, прячет свою злобу и враждебность за улыбкой и тушит слюнявыми пальцами разгорающийся огонь свечи презрения, до того как он опалит душу.
А второй — полная первому противоположность. Пока у него нет ни имени, ни лица. Но так же верно то, что он набирает силу с издыханием Эдди. Эти двое сцеплены в смертельной схватке, и второй медленно побеждает первого. Придет время, и Эдди умрет, а второй займет его место. Им я и стану.
Как только окончательная смерть будет иметь место, право выбора перейдет к новому исполняющему обязанности. Человеку, не только в бизнесе, будет дано право обанкротиться, заплатить долги, возможно, с процентами, а утром начать все сначала. Этот возрожденный не будет нести на себе бремя обязанностей, расплаты за ошибки и действия бывшего Эдди.
Для меня Эдди стал посторонним. И за ним можно было смотреть со стороны. Что я и стал делать.
Финнеган решил дать мне совет:
— Ну что, Эдди, закончил?
— Что закончил? — спросил Эдди.
— С Флоренс, идиот. Ты слушаешь?
— Конечно, — ответил улыбчивый Эдди.
— Не знаю, не знаю… — Финнеган критически поглядел на Эдди. — Ты понемногу съезжаешь: что с тобой происходит?
Не дожидаясь ответа, он подошел к швейцару и сунул ему доллар.
— Вызови такси, — приказал он ему, затем обратился ко мне: — Без шуток, мальчик, сколько это еще будет длиться? Я имею в виду, что все это накладно.
— Накладно? — спросил Эдди, улыбаясь.
— Да. Ты думаешь, у тебя много денег?
Опять он не стал ждать ответа, повернулся и посмотрел на проезжую часть улицы. На пересечении 5-й и 55-й — пробка.
— Сучий сын, мэр, наверно, веселится у себя в резиденции на Ни-Айленде, — громыхнул он для удовольствия стоящих рядом. — Каждый раз, когда возникает проблема с уличным движением, он увольняет одного регулировщика, затем — другого, и сей акт доставляет ему такое чувство удовлетворения от выполненной работы, что он пакует чемоданы и укатывает на месяц в отпуск. Сволочь!
Люди, стоящие вокруг, рассмеялись.
Эдди присоединился.
— Что же поделать с городом? — спросил Эдди.
— Оставим его, — ответил Финнеген. — Франк Ллойд был прав. Взорви его и отстрой заново.
Эдди хихикнул.
— Без шуток? — настоял он, будто его озаботило. — С дорожным движением что делать?
— Уволь одного регулировщика, затем — другого, и на месяц в отпуск.
Эдди снова захихикал.
— Пошли! — сказал Финнеган.
Они вприпрыжку побежали по 55-й улице.
— Куда направляешься? — прокричал Финнеган через плечо.
— Бегу с вами! — ответил Эдди, язва!
— А потом?
— Не имею понятия.
— Это я и хотел узнать, — сказал Финнеган и наддал ходу. — У тебя сейчас нет ни цели, ни направления, — прокричал он через плечо. — И заметь, ты уже тяжело дышишь. Мальчик, где твоя былая форма?
Финнеган заметил пустой от машин проулок.
— Вперед! — крикнул он и махнул рукой.
Поймав наконец такси, он наклонился к шоферу и протянул ему доллар.
— Если за пять минут домчишь нас до «Астора», получишь еще один! — сказал он.
Таксист, некто Сильверман, судя по удостоверению, взял бумажку и передернул плечами.
— На кладбище всегда успеем. А я пока здоров, — ответил Сильверман. Он был не Эдди.
— Самое удивительное, что ты выглядишь чертовски хорошо, — сказал Финнеган. — Я заметил, что перед смертью все выглядят именно так. Просто светятся от избытка сил и здоровья. Будто с них сняли груз жизни, такую тяжелую ношу. Ведь я прав?
Эдди кивнул, улыбнулся и хихикнул.
Финнеган все еще ценил его.
— Ты ведь еще не псих? — спросил он.
— Надеюсь, что да, — Эдди перепутал отрицание с утверждением, — надеюсь, что нет.
— Времени на обсуждение твоей головы нет, поэтому забудь мои слова. Итак! Я скажу тебе, что делать! Ты хочешь выслушать совет?
— Еще как!
— После «Астора» возвращайся в «Готхэм». Если у нее кто-нибудь есть, выброси его или ее за дверь. Затем врежь ей. Больше она не будет считать тебя сумасшедшим. Но сразу же!
Сильверман пробирался меж рядов автомашин. Послышалось царапанье. Таксист затормозил, покосившись обвиняюще на Финнегана, медленно открыл дверь и, пританцовывая, подошел к месту контакта. Состоялся ритуал обмена водительскими правами и ознакомления с номерами машин.
— Пошли! — скомандовал Финнеган, выпрыгнув из такси.
Эдди последовал примеру.
— Закажи обед, выпивку, смену белья, — диктовал Финнеган, подбегая к другому такси. — У них там превосходное вино. Сам пробовал. — Они запрыгнули в такси. — Затем, если рука поднимется, врежь ей еще раз. И тут выяснится, что кроме отпуска, который вы собираетесь провести вместе, вам и говорить больше не о чем. А вот для него я отдаю свой дом в Элеутере. Там есть все для души и тела. — Наверно, мордашка Эдди расцвела благодарностью, потому что Финнеган сказал: — Добро пожаловать. Можешь ехать прямо сейчас на целую неделю.
Такси проехало 56-ю улицу, а водитель все еще ждал точного пункта следования.
— О, да, водитель, отель «Астор»! — воскликнул Финнеган. — Флоренс волнует не твое умственное здоровье, а твое равнодушие к ней как к женщине! Поэтому прими пару бокалов, выключи свет и сделай свое дело. Иначе, мой друг (Эдди осклабился), ты будешь иметь настоящие неприятности, под которыми я имею в виду деньги. После недели в Элеутере можешь вернуться в Лос-Анджелес и спать с кем хочешь и где хочешь. (Эдди понимающе хохотнул.)
Неожиданно Финнеган заметил, что такси едет на восток.
— Куда мы едем, черт возьми? — закричал он на таксиста.
— На 57-й нет левого поворота, — ответил шофер. — Надо будет объехать квартал.
— Боже мой! — аж взвизгнул Финнеган. — Я еще дальше от места, чем вначале.
Он выскочил из машины, дал доллар водителю и сказал:
— Довези его до «Готхэма».
Затем он просунул голову к Эдди в окно и улыбнулся:
— Итак, все в порядке, да?
— Да, — ответил Эдди, — спасибо.
— Твоя ошибка состояла в признании перед Флоренс вины в чем-то. Никогда ничего не признавай. Отрицать — вот мой девиз в обращении с женщинами. Сейчас мне надо спешить в «Астор». А ей врежь пару раз. Потом звякни. С сегодняшнего дня ты будешь на полной зарплате. Как тебе это?
— О, прекрасно! — ответил старый, добрый Эдди.
— Но никаких сю-сю-сю и никаких ля-ля-ля, вопрос ясен?
Он рассмеялся и исчез.
На обочине, перед «Готхэмом», притулился, так и не ставший настоящим автомобилем, тарантас с Ральфом Скоттом на месте водителя. Эллен лежала на заднем сиденье. У нее болела голова.
