— Как? Он же умер! — удивилась Лёка Ж.
— Это чудо, — повторил Гарик. — Еще одно чудо будет, и можно папу святым делать. Святой это очень почетно — большое уважение…
— Какой замечательный папа! — умилилась Лёка Ж. — И после смерти помогает… Ой, а может, мне тоже папе помолиться? И мне помощь, и ему хорошо — карьеру сделает в небесном мире. А слышали анекдот? «Милый, скоро ты станешь папой!» — «С чего ты это решила?» — «Блин, из Ватикана звонили…»
Лёка Ж. хихикнула в одиночестве.
— Гарик, переведи Алессандро, — попросила она, не дождавшись реакции. — Он же ничего не понял.
— Я ему потом переведу, — пообещал Гарик.
— Так где же мы купим выпить? — вернулась Лёка Ж. к волновавшему ее вопросу.
Мне эта животрепещущая тема была малоинтересна, поэтому я попрощался с Гариком и Алессандро и отправился в душ.
— Нет! — моментально отреагировала Лёка Ж. — Я первая!
— Пока ты соберешься в душ, я успею три раза помыться, — ответил я и юркнул в ванную, пока Лёка Ж. не успела ее занять.
В ванной меня поджидало два сюрприза. Во-первых, дверь не закрывалась. Во-вторых, в душе текла либо холодная вода, либо горячая. Настроить на приемлемый теплый вариант мне не удалось. Видимо, из-за того, что этаж был последним, а напор воды слабым. Поборовшись с душем несколько минут и пару раз обжегшись, я принял твердое решение: мыться холодной водой. Все-таки это реальнее, чем кипятком. В конце концов, Порфирий Иванов обливался ледяной водой на морозе — и ничего, прожил до глубокой старости.
После холодного душа я взбодрился, не чувствовал никакой усталости и готов был к ночным подвигам. Я вышел из ванной с твердым намерением немедленно отправиться на встречу с Вечным городом.
— Какой гусь! — такой репликой встретила меня Лёка Ж., курившая в окно на кухне.
— Послушай, не привередничай, — примирительно сказал я. — Ты же видишь, я быстро помылся, как и обещал…
— Да я не о тебе, — отмахнулась Лёка Ж. — Представляешь, Гарик пригласил меня на ночную прогулку по Риму. Это при живом-то муже! Мало того что за квартиру заставил платить… Я ему говорю…
— Погоди, — перебил я Лёку Ж. — Ты согласилась или отказалась?
— Отказалась конечно! За кого он меня принимает? — возмущенно сказала она и кокетливо добавила: — Но потом согласилась. Должна же я его помучить!
— Ох, Лёка, — покачал я головой. — Ладно, мучай его дальше. А я пошел гулять.
— Нет!!! Не бросай меня! — возопила Лёка Ж. Ну это уже слишком. Пора расставить все по своим местам.
— Лёка, имей совесть, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие. — Ты просила, чтобы я поехал с тобой в Рим. Я поехал. Ты просила помочь тебе финансами. Я помог. Но проводить ночь с твоим итальянским хахалем армянского, как выяснилось, происхождения, я не собираюсь. Гуляй с ним сколько тебе вздумается. А у меня свои планы.
— Но как я уйду из квартиры? — не сдавалась Лёка Ж.
Я молча указал взглядом на две пары ключей, лежавших на кухонном столе.
— А я… я… — подыскивала Лёка Ж. новые аргументы. — Заблужусь! Мы с Гариком договорились, что я позвоню, как буду готова, и он подъедет на… — Лёка Ж. взяла бумажку и стала всматриваться в накарябанные на ней буквы, — на пьяцца Сан-Джо-ван-ни-ин-Ла-те-ра-но… Это там, где церковь стоит. Вот как я это найду? Сюда он за мной заехать не может. Ты же сам видел — здесь парковаться негде. И потом, Гарик тебя боится — он же думает, что ты мой муж… — объяснила Лёка Ж. и заканючила: — Я сейчас приведу себя в порядок. Ты меня проводишь, а потом пойдешь гулять. Ну пожалуйста-а-а-а…
Пришлось согласиться — все равно не отстанет. Я положил свою пару ключей в сумку и предупредил Лёку Ж., что если она не будет готова ровно через тридцать минут, я ухожу. Лёка Ж. чмокнула меня в щеку и умчалась в ванную.
Через минуту оттуда раздались душераздирающие крики. Это Лёка Ж. пыталась принять душ. Надо было предупредить ее. Хотя… так дело пойдет быстрее. Я достал сигарету, закурил и присел к открытому окну. В сгустившейся тьме справа от меня виднелась сияющая огнями белая крыша со скульптурами и крестом. Видимо, это и есть собор Сан-Джованни-ин-Латерано. Напротив меня, за высокой каменной стеной античного происхождения, возвышалась параллелепипедом башня с часами. Башенные часы показывали пятнадцать минут одиннадцатого. Одно из двух — или спешат, или я неправильно высчитал римское время.
Я поставил чайник, нашел чай и закрывающееся ситечко-яйцо для заварки. Закурил снова. Заварил чай. Пощелкал телеканалы. Выпил две кружки чаю. Глянул на башенные часы. На них по-прежнему было 10.15. Время остановилось.
Лёка Ж. до сих пор была в ванной и подозрительно не издавала никаких звуков. Может, утонула?
— Лёка, ты жива? — крикнул я и услышал в ответ:
— Да! Не заходи — тут дверь не закрывается!
— Знаю, — сообщил я. — Твои тридцать минут истекли.
— Еще пять минут, и я готова! — отозвалась Лёка Ж. — Правда-правда.
У Лёки Ж. своеобразное представление о времени. Ее среднестатистическая минута длится раз в пять дольше, чем у нормальных людей. Поэтому, если она говорит, что будет готова через пять минут, ее стоит ожидать, как не сложно подсчитать, минут через двадцать пять плюс пять-десять-двадцать в запасе — в зависимости от настроения.
Я достал самоучитель итальянского и взялся за второй урок. Но дальше вопросов Коломбины «Dove si trova il Campidoglio?» («Где находится Капитолий?») и «Come si arriva al Colosseo?» («Как пройти к Колизею?»), которые поставили в тупик всегда находчивого Ругантино, ученье не пошло. Я отложил книгу, плеснул себе мартини в стакан и, расхаживая по комнате, стал нараспев повторять: «Довэ си трова иль Кампидольо… Комэ си аррива аль Колоссэо…»
— Что это ты делаешь? — спросила Лёка Ж., появившись наконец-то в полном прикиде. — Стихи учишь? И почему пьешь без меня?
Она выхватила мой стакан с мартини и опрокинула его одним залпом.
— Это не стихи… — разочарованно сказал я. И тут меня натурально осенило: — Ты права — звучит как поэзия. Ну конечно! Как же я сразу не понял! Я еще думаю: почему в итальянских песнях такие странные рифмы.
— Какие? — спросила Лёка Ж., усевшись за стол и налив себе еще стаканчик.
— Ну например: «блю» — «Тиву» или «номэ» — «фьорэ».
— Богатые римфы! — сыронизировала Лёка Ж., в которой опять проснулось первое гуманитарное образование. — Так и в чем тут дело?
— А в том, что итальянцам рифмы не нужны, — объяснил я. — У них такой ритмичный язык, что и проза звучит как поэзия. Довэ си трова иль Кампидольо… Слышишь?
Лёка Ж. кивнула.
— Какой ты умный, Сева! Каждый раз поражаюсь, — восхитилась Лёка Ж. и опрокинула еще стаканчик мартини.
Затем она бодро глянула на себя в зеркало и деловито сказала:
— Всё, нам пора. Сейчас позвоню Гарику… — Лёка Ж. осеклась. — О-ё! Как же я позвоню-то!
— А что такое? — спросил я, еще не осознавая масштаб надвигающейся катастрофы.
— У меня же баланс в минусе и роуминга нет! — скорбно пожаловалась Лёка Ж. — А домашнего аппарата здесь нет — не поставили!
— Звони с моего. — Я живо достал телефон. — У меня, правда, тоже роуминга нет, но с балансом все в порядке. Звони, — предложил я, протягивая свой мобильный.
Чтобы наконец выйти из этой квартиры, я готов был и не на такую жертву.
— И как ты это себе представляешь? — язвительно спросила Лёка Ж. — Здравствуй, Гарик! Я звоню тебе с телефона мужа, но он ни о чем не догадается… Нет-нет-нет. Гарик сразу заподозрит неладное. Сделаем так. Пойдем в ближайший бар, там же есть телефон, оттуда я и позвоню.
Я сразу согласился с этим на редкость разумным предложением Лёки Ж. и напомнил ей, чтобы не забыла взять ключи.
Лёка Ж. схватила сумочку и побежала на выход, пеняя мне за медлительность. Давно бы так — я имею в виду Лёкину скорость передвижения. Она так спешила, что даже не стала смотреть, как я закрываю дверь. А стоило бы поглядеть — чтобы потом не мучиться раздумьями, куда какой ключ вставлять.
Через пару минут мы нашли шумный бар через дорогу от нашего дома. Лёка Ж. бросилась к бармену, упитанному итальянцу-брюнету с густыми кудрями. Я поспешил следом.
— Бонжорна! — начала она.
— Лёка, сейчас вечер, — тихо сказал я. — Нужно говорить: «буонасэра».
— Какая разница! Ладно, бонасера, — сказала Лёка Ж. бармену и сообщила: — Ай вонт ту колл[5].
— Bellissima! — восхитился бармен.
— Чего белисима? — возмутилась Лёка Ж. — Телефон где? Понимаешь, те-ле-фо-на? — громко сказала Лёка Ж. и изобразила телефон, приложив к уху руку с оттопыренными большим пальцем и мизинцем.
Бармен весело кивнул, вышел из-за стойки и повел нас на улицу. Используя смесь итальянских и английских слов и помогая себе жестами, он объяснил, как пройти к ближайшему таксофону.
