— Алексея? Сейчас, — он вернулся внутрь, я слышала, как он поругивает собаку. — Тихо, Мухтар! Чего зря брешешь?
Напротив, на крутом откосе, сквозь дырявый, дряхлый забор виднелся чей-то заброшенный участок. Возле забора аккуратным штабелем были сложены свежие доски.
Я села на доски и стала ждать. Алексей появился не сразу. Он был голый по пояс, в темно-зеленом трико с белой полосой, босой, в руке он держал кисточку в зеленой краске.
— Это ты? Я забор крашу. Сейчас… — он сходил, отнес кисточку и вернулся, сел рядом со мной на доски.
Он был как-то напряжен. Все же я не вовремя пришла. В калитку выглянул мужчина.
— Иди отсюда, — тихо и сердито сказал ему Алексей.
— Это кто? — шепотом спросила я.
— Батя…
Я оробела. Виду я, конечно, не подала, но мне почему-то вдруг показалось, что он скажет мне что-то вроде: «Ну, чего пришла?», и поэтому я, торопясь, чтобы он не опередил меня, стала говорить о мотоцикле.
— Понимаешь, я договорилась назавтра, у него гараж тут недалеко, в Майске…
— Не могу, — вдруг отрубил он.
Я запнулась на полуслове.
— Батя теплицу строит, завтра просил помочь. Я и так тогда вон съездил, и в эти выходные тоже с Денисом ездили в Иркутск. Не могу, — его тон немного изменился, но все равно оставался суровым.
Он сидел рядом со мной, невысокий и очень красивый. У него оказались широкие плечи и тонкий стан, его загорелая кожа лоснилась, как шкурка великолепного животного. Трико было засучено, и виднелись крепкие, толстые лодыжки, поросшие темным, курчавым волосом. Нога была неожиданно маленькой, почти детской, но не женской — широкая ступня, крутой взьём. Он весь был какой-то очень ладный.
Такими ладными бывают только невысокие мужчины, в которых часто как-то верно соотнесено, правильно подобрано все — от формы головы, до формы ладоней, от длины ног до разворота плеч. Так бывает редко, но все же бывает, вдруг постарается матушка-природа, да и отмерит человеку именно столько, сколько надо, чтобы все было в меру, не больше, но и уж, точно, не меньше. На широкой, сильной шее ладно сидела небольшая голова, я уже знала, что она такого же, как у меня, маленького размера — пятьдесят шестого. Густые русые волосы были коротко стрижены, и только на лоб нависал упрямый отросший чуб. Уши маленькие, плотно прижаты к голове, а нежная мочка, которую я успела хорошо рассмотреть, была сросшейся. Высокие, широкие прибайкальские скулы, небольшой, безупречный нос и темные брови, из-под которых синем пламенем горели глаза. Даже длинные, девичьи ресницы не могли унять этого жара. Кожа мягко облегала контур подбородка и четкую линию нижней челюсти. У него оказались мускулистые, круглые руки и плоский живот греческого атлета. Я все это рассмотрела как-то враз и вспомнила, как он всегда вел себя в компании. Он не привлекал к себе внимания, не старался выделиться, но, в то же время, не заметить его было невозможно. При этом сразу становилось ясно, что грубить ему совершенно незачем, он не вызывал агрессии, наоборот, он излучал дружелюбие, под его обаяние попадали все, без исключения.
Откуда ты взялся, байкер? Почему до сих пор один? Куда едешь?
Я разочарованно вздохнула. Заходящее солнце грело через джинсовую куртку, ласкало щеки, в плохое верить не хотелось, но в жизни может быть все, что угодно.
Ладно, обойдемся. Кто сказал, что будет легко?
— Ты подожди, я сейчас отвезу тебя, оденусь только, — он словно очнулся, улыбка озарила лицо, и он стал прежним. Но очарование сгинуло.
Мне пришлось позвонить Мите, который работал в газете фотографом. Тот обрадовался, что его позвали на такое ответственное мероприятие.
И вот я висела на поручне тряского трамвая и слушала его болтовню. Митя был странным, в свои сорок два года он обладал спортивной внешностью, полуседой шевелюрой и был необычайно говорлив. При этом он любил наклоняться как можно ближе к собеседнику, так, что вы различали запах изо рта. Если собеседник пытался уклониться, Митя агрессивно наступал, стараясь прижать его к стене.
Отвязаться от него было практически невозможно. Сейчас его очки хищно поблескивали, деваться было некуда, приходилось слушать. Впрочем, сначала все говорило о том, что Митя был специалистом, он не без гордости демонстрировал свои права с категорией «А» и рассказывал о двух мотоциклах, которые у него были, а так же, по ходу дела, все, что мог вспомнить на эту тему.
— Главное, чтобы сальники не бежали, — рассуждал он, — все остальное — ерунда.
Ну, еще, главное, чтобы дым из глушителей не шел. Если идет, считай, поршневую надо сразу менять. А поршневая у «Урала» — фигня, рассчитана всего на шесть тысяч километров, так что, если хозяин не врет, и пробег у него всего две восемьсот, этот сезон ты на нем еще отъездишь, а зимой, ничего не попишешь, придется тебе поршня менять! Хотя, вообще «Урал», это, я тебе скажу, такая машина! Я на нем любую «Яву» только так делал! Перекресток у кинотеатра «Победа» знаешь? Так я по Маркса до следующего перекрестка до ста пятидесяти разгонялся!
И это с коляской. И ни одна «Ява» меня догнать не могла!
Но и «Ява» тоже ничего аппарат… У нас во дворе один мужик раньше жил, ну, натуральный байкер! Весь в коже! Представляешь, «Яву» свою заводил исключительно рукой, так она у него отрепетирована была! Да, хороший мотоцикл «Ява»… Вот у меня случай был, сейчас скажу когда… Наверное, в восемьдесят девятом. Тогда магнитофоны были редкостью, друг из Саянска позвонил, сказал, в магазин партию завезли. А зима уже, седьмое ноября на носу, куда на мотоцикле ехать? А я поехал!
Оделся потеплее и поехал… И что ты думаешь? Нормально! Вот я и говорю: зверь мотоцикл!
— Магнитофон купил? — спросила я, чтобы как-то поддержать разговор.
— Нет, выходной в магазинах был, праздник ведь. Холодно было, минус тридцать, наверное. А мне ничего… Обратно пёр, — у меня один цилиндр отказал, так я на втором до ста тридцати по трассе шел! А как-то на перекрестке на Крупской поворачивал, на трамвайные пути вылетел. Вот смеху-то было! У меня сзади жена сидела. А в коляске — теща. Так я на рельсах перевернулся. И ничего, все обошлось… Меня каска спасла. Жена вот только ударилась, а так ничего. Да… Я свой «Урал» продал удачно, какому-то лоху из деревни, то ли из Тальян, то ли с Одинска. Я все думал, вот продам, а там пусть хоть разваливается. Представляешь, так и вышло. Мужик этот даже из города выехать не смог, — у него из глушителей черный дым повалил. Я слышал, он на вязке* до деревни доехал! Ты вот мотоцикл берешь, а куда ставить будешь? Не знаешь? У меня гараж в «Привокзальном» пустой стоит, я тебя пущу, не бесплатно, конечно, но ты имей в виду.
Кооператив оказался довольно большим, мы все время сворачивали в какие-то закоулки. Оказалось, я знаю хозяина мотоцикла, он работал режиссером детского театра, и я как-то брала у него интервью. Он тоже меня узнал, и мы сразу прониклись друг к другу симпатией. По пути он рассказал, что мотоцикл на самом деле принадлежит его теще, раньше на нем ездил тесть, но он умер, и вот уже восемь лет мотоцикл стоит в гараже.
— Мы заводим его раз в год, — извиняющимся тоном сказал он, — а так, конечно, за ним никто особо не смотрел… Я даже не знаю, заведем ли…
Ворота пятьдесят третьего бокса были распахнуты настежь, в глубине гаража виднелся обычный водительский скарб, разложенный на полках. Какие-то инструменты просто валялись на полу. Возле самого обычного синего мотоцикла с коляской ковырялся мужичок.
— Это Саня, — представил его нам хозяин, — он специалист по "Уралам"…
— Твой «специалист» ездил на «Урале» в последний раз десять лет назад, — отозвался Саня, начиная пинать кикстартер.
Я медленно, стараясь придать себе вид знатока, обошла мотоцикл кругом. Никакого особого впечатления он на меня не произвел.
— Смотри, смотри, — горячо зашептал мне в ухо Митя, — амортизаторы текут, и вилка, вон, тоже. Одно перо точно бежит. Смотри, и задний фонарь на коляске разбит…
Я смотрела и ничего не видела. Впрочем, от новичка этого никто и не ждал. Мужики следом за мной, по очереди, так же неторопливо обошли мотоцикл, и Саня снова принялся безрезультатно пинать кикстартер. В алюминиевой глубине двигателя что-то утробно булькало, мотоцикл шатало от саниного напора, но заводиться он не хотел.
Минут через десять Саня выдохся. Пришла очередь хозяина, но его хватило ненадолго, он устал еще быстрее друга. Несколько раз пнул стартер Митя. Потом обернулся ко мне.
— Не, бесполезно, нужно зажигание настраивать.
— А ты умеешь? — с надеждой спросил хозяин.
— Нет, — ответил мой «эксперт».
— Ладно, тряхнем стариной, — Саня нашел где-то в гаражных недрах отвертку, снял крышку зажигания.
Прошло еще минут двадцать. Кикстартер пинали по очереди. Даже мне позволили пнуть его пару раз. Звучали какие-то непонятные фразы, которые казались мне настоящей музыкой:
