Можно сказать, мы дружим. Ни больше ни меньше.
У меня есть жена, у нее — шесть бойфрендов. С ними она встречается по будням, а со мной в воскресенье — только раз в месяц. Остальные воскресенья она просиживает дома у телевизора. Когда она смотрит телевизор — становится похожей на тюленя. Такая же симпатяга.
Она родилась в 1963 году — в том самом, когда застрелили президента Кеннеди. И когда я в первый раз пошел на свидание. От какой же песни тогда все с ума сходили? Вроде от «Летних каникул» Клиффа Ричарда.
А впрочем, какая разница…
Так или иначе, это был год, когда родилась она.
Конечно, для меня тогда немыслимо было подумать, что когда-нибудь я буду встречаться с девчонкой 63-го года рождения. Да и сейчас я не перестаю этому удивляться. Ощущение, будто присел покурить на обратной стороне Луны.
В кругу моих приятелей принято считать, что с молоденькими девчонками скучно. И несмотря на это многие с ними встречаются. Думаете, нескучных себе нашли? Ничего подобного. В конечном счете скука-то их и привлекает. Они ведут какую-то мудреную игру — купаются в скуке, выливают ее на себя ведрами, причем так, чтобы на их девчонок не попало ни капли, — и получают от этого истинное удовольствие.
По крайней мере, мне так кажется.
Действительно, из десяти девчонок девять — унылый, тоскливый суррогат. Хотя они сами, конечно, этого не замечают. Молоды, красивы, полны любопытства… «Причем здесь скука? Это не про нас», — думают они.
О-хо-хо.
Я девчонок ни в чем не виню и плохо к ним не отношусь. Наоборот — я их люблю. Они напоминают мне то время, когда я сам был одноклеточным юнцом. И это… как бы сказать… замечательно.
— Послушай! Ты бы хотел, чтобы тебе опять стало восемнадцать? — спрашивает она меня.
— Нет, — отвечаю я. — Не хотел бы.
Похоже, она не понимает.
— Не хочешь? Правда?
— Конечно.
— А почему?
— Да мне и так хорошо.
Она сидит, поставив локти на стол и подперев щеку ладонью, и, позвякивая ложечкой, задумчиво размешивает кофе.
— Что-то не верится.
— А ты поверь.
— Но ведь молодым быть классно?
— Пожалуй.
— Почему же ты говоришь: и так хорошо?
— Одного раза достаточно.
— А мне не достаточно.
— Тебе всего восемнадцать.
— Хм-м.
Я останавливаю официантку, прошу ее принести еще пива. Идет дождь, из окна открывается вид на иокогамский порт.
— А о чем ты думал, когда тебе было восемнадцать?
— Как бы с девчонкой переспать.
— А еще?
— Все.
Хихикнув, она делает глоток.
— Ну и как? Получалось?
— Когда как. Чаще, конечно, не получалось.
— И со сколькими ты все-таки переспал?
— Не считал.
— Неужели?
— Не было желания.
— Я бы на месте мужчин считала. Приятно ведь, да?
Иногда мысль, что неплохо бы снова стать восемнадцатилетним, в голову все-таки приходит. Что бы я тогда сделал в первую очередь? Даже не представляю.
Может, стал бы встречаться с очаровательной тридцатидвухлетней женщиной? Совсем неплохо, если так.
Я бы спросил у нее:
— Ты хотела когда-нибудь вернуться в то время, когда тебе было восемнадцать?
— Хм-м. Нет, наверное, — с задумчивой улыбкой ответила бы она.
— Правда?
— Да.
— Не пойму, — удивился бы я. — Все же говорят, что молодым быть классно.
— Так оно и есть.
— Почему же ты не хочешь?
— Вот будет тебе сколько мне сейчас — поймешь.
И вот мне тридцать два: неделю не найти времени пробежаться — лень, живот растет. Восемнадцать уже не вернешь. Никуда от этого не деться.
После утренней пробежки я выпиваю банку овощного сока, откидываюсь в кресле и ставлю битловскую «Day Tripper».
— Da-a-ay tripper…
Слушая эту песню, я представляю себя в вагоне поезда. За окном мелькают телеграфные столбы, станции, тоннели, мосты, пролетают коровы, лошади, заводские трубы, всякая всячина… В какую сторону ни поедешь — везде одна и та же картина. Раньше, наверное, пейзажи были куда живописнее.
Меняются только попутчики в соседнем кресле. В тот раз в нем сидела восемнадцатилетняя девушка. Мое место было у окна, ее — у прохода.
— Хотите, поменяемся местами? — предложил я.
— Спасибо, — сказала она. — Вы очень любезны.
Любезность тут ни при чем, горько усмехнулся я про себя. Просто к скуке я куда более привычный.
Тридцатидвухлетний day tripper, неприкаянный человек, которому надоело считать телеграфные столбы.
Рассеянно просматривая утренние газеты, я заметил в углу страницы объявление: «Тонгарияки — замечательные сладости. Конкурс на изготовление новых изделий. Семинар-презентация». Интересно, что это за тонгарияки такие? Никогда раньше не слышал. Но раз «сладости» — значит, по кондитерской части. А в этом я большой привереда, меня удивить трудно. И я решил сходить на это мероприятие — благо время свободное было.
Под семинар сняли целый зал в отеле, гостям предлагали чай и сладости. Разумеется, тонгарияки. Я попробовал — вкус так себе, ничего особенного. Нечто липко-сладкое с чересчур жесткой корочкой. Очень сомневаюсь, что нынешней молодежи такое понравится.
Однако на семинар явились исключительно люди нестарые — моего возраста или еще моложе. Я получил бирку с номером 952, а после меня пришло еще человек сто. Всего, выходит, собралось больше тысячи. Прилично.
Рядом сидела девушка лет двадцати в очках с толстыми линзами. Не красавица, но человек, судя по всему, хороший.
— Вы до этого пробовали тонгарияки? — поинтересовался я.
— Само собой, — отвечала она. — Это же такая вещь!
— А мне что-то не очень понравилось… — вякнул я и тут же получил от соседки пинок ногой.
Сидевшие вокруг тут же повернули к нам головы и уставились на меня. Ну и обстановочка… Но я прикинулся простым, как Винни-Пух, и вроде обошлось.
— Вы что, не соображаете? — еле слышно прошептала мне в ухо девушка. — Явились в такое место и тонгарияки хаете. Вот схватит тонгарский ворон — живым отсюда не выберетесь.
— Тонгарский ворон? — громко удивился я. — Это что за…
— Тс-с… — зашипела девушка. — Семинар начался.
Сначала выступил президент фирмы «Кондитерские изделия Тонгари» и рассказал об истории тонгарияки. Не знаю, верить тому, что он плел, или нет, но первые тонгарияки вроде бы появились еще в эпоху Хэйан[24]. Будто в «Кокин-вакасю»[25] есть о них стихи. Я чуть было не рассмеялся, слушая эти бредни, но, судя по лицам окружающих, они воспринимали все очень серьезно. Кроме того, я испугался тонгарского ворона, и поэтому все же удержался от смеха.
Президент вещал целый час. Я чуть со скуки не помер. Все, что он хотел сказать, можно было уместить в одну строчку: «Тонгарияки — это сладости с богатыми традициями».
Потом возник главный управляющий фирмы и стал объяснять насчет конкурса. Выяснилось, что такой национальный продукт, как тонгарияки, имеющий многовековую историю, должен развиваться диалектически, получая новую кровь, отвечающую духу времени. Репутация у тонгарияки по-прежнему на высоте, но их вкус уже приелся потребителю, покупать стали меньше, поэтому нужны свежие идеи, которых ждут от молодежи. Так прямо и сказал.
На выходе я получил брошюрку с условиями. Требовалось приготовить какие-нибудь сладкие штучки на основе тонгарияки и сдать в фирму. На это давался месяц. Премия — два миллиона иен. На эти деньги можно и жениться, и на новую квартиру переехать. И я решил попробовать.
Я уже говорил, что у меня пунктик насчет сладкого. Могу приготовить все что угодно — анко[26], крем, пирог. И слепить за месяц новый вид тонгарияки, тонгарияки-модерн — для меня не проблема. Я сделал пару дюжин в самый последний день и отвез в «Кондитерские изделия Тонгари».
— На вид вкусные, — сказала девушка-приемщица.
— Можете не сомневаться, — уверил ее я.
* * *
Еще через месяц мне позвонили и пригласили прийти к ним в офис на следующий день. Я нацепил галстук и поехал. В приемной у нас состоялся разговор с управляющим.
— В нашей фирме дают высокую оценку представленным вами новым тонгарияки, — начал он. — Особенно — э-э… молодое поколение.
— Спасибо, — обрадовался я.
— Но в то же время… м-м-м… те, кто постарше… есть такие, кто говорит, что это все-таки не тонгарияки. Так что есть мнения и за, и против.
— А-а… — протянул я, безуспешно пытаясь сообразить, куда он клонит.
— В связи с этим совет директоров постановил: не спросить ли нам мнение тонгарских воронов.
— Тонгарские вороны? Что за вороны такие?
Управляющий непонимающе посмотрел на меня:
— Что же получается? Вы приняли участие в конкурсе, не зная ничего о тонгарских воронах?
