:::::: Игорь!::::::
Нестор перебивает, не сумев скрыть своего возбуждения:
– Как его зовут, этого художника?
– Не помню. Игорь… фамилию я забыла. И вот у моего приятеля сносит крышу, он носится по комнате, отдает приказы, всем хамит, включая меня. Вдруг я должна ехать домой. Он не спрашивает моего согласия, не говорит почему. Просто приказывает головорезу отвезти меня куда надо. А мне только бросает: «Кое-что произошло». Никаких объяснений. А потом уединяется в библиотеке со своими головорезами и давай на них орать… то есть не то что орет, а закипает… а потом начинает командирским тоном отдавать приказы по телефону. Там двойные стеклянные двери, но они были неплотно закрыты, и, хотя все говорилось по-русски, одно слово я уловила: «Холлендейл». Вдруг мой приятель, вместе с одним головорезом, выбегает из квартиры, ничего не объясняя. А второй, бритоголовый, похожий на робота, отвозит меня домой и за все время не произносит ни словечка. Так странно, даже жутковато… то, как он им приказывал, а они беспрекословно выполняли. Вот только… Что ты на меня так смотришь?
– Да нет, просто занятная история. – Нестор чувствует, что дышит учащенно. – А как зовут твоего приятеля?
– Сергей Королев. Ты слышал о нем? Он подарил музею искусств картины русских художников на сотню миллионов долларов, и они назвали музей в его честь…
:::::: Слышал ли я о Сергее Королеве?!::::::
К удивлению примешивается позыв поделиться информацией… произвести впечатление на человека фактами, о которых он не знает, но жаждет узнать… не просто на человека, а на близкого друга. Горячая волна бьет в мозг.
Слышал ли он о Сергее Королеве!
:::::: Сейчас ты упадешь со стула.:::::: Но тут работает другой позыв… осторожность копа, владеющего важной информацией… и он решает не переступать через опасную черту.
– Как ты познакомилась с Королевым?
– На выставке. Он пригласил меня поужинать.
– Где?
– Какой-то ресторан в Холлендейле.
– И как ужин?
– Все было хорошо. Но атмосфера вокруг Сергея… – Поколебавшись, она на всякий случай добавляет: – Королева… производила странное впечатление.
Уж не потому ли она добавила фамилию, чтобы он не подумал, будто у нее с этим парнем близкие отношения?
– С первой минуты нашего появления, когда еще только парковали автомобиль Сергея… – снова заминка, но на этот раз она решает не перегружать речь формальностями, – все обращались с ним так, будто он царь… даже диктатор… или «крестный отец». Я сразу напряглась, хотя о «крестном отце» тогда не подумала. При его приближении все замолкали и чуть не кланялись. Если ему не нравились их слова, они говорили обратное… тут же! Я ничего подобного не видела. За нашим столом оказался известный русский шахматист, который стал меня доставать, уж не знаю почему, так Сергей приказал ему уйти… и тот ушел! Без возражений! Потом приказал еще шестерым гостям уйти за другой стол, и они тоже ушли! Было немного неловко, хотя, не скрою, приятно сидеть рядом с человеком, обладающим такой властью. Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что случилось вчера.
Ого! Аура вокруг его красотки и бывшей возлюбленной куда-то пропала вместе с ощущениями в паху… раз – и нету. Перед ним сидит… свидетельница, видевшая, как Королев прочел статью об Игоре и на глазах преобразился в потенциального убийцу, отдающего приказы, как будто разразилась Третья мировая война, орущего в трубку что-то про Холлендейл и убегающего куда-то вместе со своим головорезом… Нестор смотрит на часы: шесть сорок. Позвонить Джону или послать эсэмэску? Лучше, конечно, эсэмэску, но писать, неуклюже тыча пальцем в клавиатуру, он не мастак…
– Магдалена (а раньше звал Манена!), я на минутку.
Он отправляется в туалет, больше похожий на маленький чулан. Заперев дверь, звонит.
– Алё…
– Джон, это Нестор. Извини, что звоню в такую рань. Я тут неожиданно столкнулся со старой приятельницей… мы завтракаем в Хайалии… и услышал от нее кое-что, о чем ты должен знать до вашего совещания в газете. Им нужен свидетель? Так вот, есть свидетельница. – Нестор пересказывает то, что видела Магдалена… охватившую Королева панику, «после того как он прочел твою вчерашнюю статью»… и единственное слово из бурной русской речи, которое она уловила: Холлендейл. – Может, дело обстоит не так серьезно, но я собираюсь съездить и посмотреть, все ли там с Игорем в порядке.
– Нестор, это просто супер! Нет, правда. Ты ас, кроме шуток! – Джон еще какое-то время рассыпается в том же духе. – Ты там поосторожнее с появлением на публике. Ты ведь должен находиться дома, с восьми до шести, правильно?
– Да, – подтверждает Нестор. – Пожалуй, ты прав.
– Что будет, если тебя засекут?
Нестор молчит. Ему не хочется об этом думать, а тем более говорить.
– Вероятно… вышвырнут на улицу.
– Тогда, может, не стоит ехать?
– Наверно… но я должен проверить.
– Ну, смотри… по крайней мере, будь предельно осторожен.
На обратном пути к столику он размышляет. Его визит в «Горшочек меда», а затем преследование Игоря до кондоминиума на озере… все это происходило после шести вечера, в темное время суток, а значит, никаких вопросов. А повторный приезд туда на следующий день вместе с Джоном Смитом, когда он выступал в роли «инспектора по охране окружающей среды»… чистой воды безумие! Его спасли костюм и галстук. В этом нелепом наряде опасность ему не грозила. В любом случае риск себя оправдал. У Игоря на стенах они увидели целую выставку новых подделок и их сфотографировали. И вот сейчас он снова поедет в дом престарелых… средь бела дня. Конечно, старушка Лил – не Шерлок Холмс, но и не дура. А если она его расколола, увидев на Ютьюбе или в теленовостях? И спросила себя, что коп делал у них в доме, выдавая себя за специалиста по окружающей среде?
Но что-то его толкает туда поехать.
Он подходит к столику, изобразив на лице невозмутимость. А вот свидетельница кажется озабоченной. Она оглядывается по сторонам, закусив согнутый палец… во всяком случае, так ему кажется.
– Магдалена, не думай о плохом сценарии. Пока ничего еще не случилось. Но если ты чего-то опасаешься, почему бы тебе на несколько дней не переехать к кому-нибудь?
Кажется, она ждет, что он предложит: «Например, ко мне?» Вопрос читается в ее взгляде. Но такого желания у него нет. Он с трудом может себе представить, что она снова спускает перед ним трусы. Да и зачем ему в квартире свидетельница… Он глянул на часы. Семь пятнадцать. И говорит:
– У меня сорок пять минут на то, чтобы вернуться домой до наступления комендантского часа.
Разумеется, он и не собирался домой. Просто оставил свидетельницу в более-менее спокойном состоянии. А сам берет курс на Холлендейл по I95.
Сбрасывает скорость с шестидесяти до сорока пяти, и ни одной милей больше… Стрелка часов как раз перевалила за восемь, и меньше всего ему хочется, чтобы его тормознул дорожный патруль за превышение скорости и тем самым обнаружилось, что он нарушил комендантский час. А после последнего большого поворота на Бич-бульвар он вообще переходит на сорок.
Вот и приют «Альгамбра»… совсем спекшийся под раскаленной небесной лампой… балконы, кажется, еще больше просели, того и гляди, рухнут на бетонку. В доме тихо, как в склепе… Вообще-то Нестор, как и девяносто девять процентов жителей Южной Флориды, никогда не бывал в склепе, откуда вдруг такие сравнения? В салоне вовсю надрывается кондиционер, так что Нестор в принципе не может расслышать внешних звуков. Просто он делает такое заключение: за окном полная тишина. О престарелых постояльцах он думал… не как о мертвых, нет, но и не как о вполне живых. Где-то между, в чистилище. В понимании Нестора чистилище (в изложении монахинь) – это такой огромный зал… уж точно не комната… вроде конгресс-центра в Майами… и все отлетевшие души с озабоченным видом прохаживаются туда-сюда, гадая, куда теперь отправит их Господь до скончания дней, то есть навсегда.
В этот раз он опять паркуется в зоне для посетителей, ближе к трассе и вдали от главного входа в здание. Он в своих темных-претемных очках в тонкой металлической оправе… не столько из соображений маскировки, сколько из тщеславия… тут же он лезет под сиденье за белой вроде-как-соломенной, а на самом деле виниловой шляпой с широкими полями… это уже камуфляж.
Стоило только выключить кондиционер, как салон захлестывает горячая удушливая волна. Он выходит из машины… вместо свежего воздуха – одуряющий жар от небесного светильника. Можно подумать, что на нем шерстяной костюм, а не легкие брюки и хлопчатобумажная рубашка. Это из-за встречи с Магдаленой он выбрал рубашку с длинным рукавом. Главное, не делать лишних движений. Брюки из твида кажутся кожаными и так обтягивают зад, что с каждым шагом выделяется новая порция пота. Пару раз он опускает глаза, проверяя, нет ли темных пятен. Слепящее солнце превратило машины на стоянке в подобие остовов или контуров… Не будем забывать, что он разглядывает стоянку через очень темные полицейские очки. Лишь сощурившись, он опознает внедорожник Игоря. Значит, никуда не уехал, уже хорошо… Хотя при такой паранойе, как ее описал Джон, не особенно-то он и стремился показаться на публике. Ой-ёй! Неподалеку от входа в приют стоят две патрульные машины из округа Броуард. Только этого ему не хватает… чтобы его узнали, несмотря на весь маскарад… вот он, освобожденный от обязанностей коп из Майами, на которого обрушилась настоящая слава, и все больше худая.
