— …Я никогда не был с людьми особенно ласков. С подчиненными жестоко обращался. Но оказалось — мало свирепствовал, ибо… ты помнишь мою историю. Надо было гнуть и давить всех — так, чтобы трещали хребты. Только тогда начнут уважать, по-хорошему никто не понимает, сразу начинают думать что ты лох.
— …Вот когда со мной случилась беда — помнишь ведь, как было дело, а? И кто мне помог, а? Помогли те, от кого я меньше всего ожидал увидеть помощь — бывшая моя жена, которая столько натерпелась от меня, врагу не пожелаешь. И ты — совершенно посторонний человек, с которым меня связывала одна поездка на юг да плюс кое-какие деловые отношения. А ты ведь мог запросто швырнуть меня, и я бы ничего не смог тебе сделать. Или мог заплатить дебиторку на Медкомплекс, а меня послать куда подальше и был бы прав, потому что ты торчал фирме, а не мне, бывшему исполнительному директору. Но ты меня выручил — отдал мне деньги и взял на себя неприятности — получил геморрой с учредителями Медкомплекса. Да ещё ссудил меня пятью тысячами долларов — ну это ты вообще не обязан был делать. На такие поступки способны немногие — далеко не многие люди. Я считаю, только таких и можно называть людьми — кто молча делает добро и не просит ничего взамен.
Таковы были откровения человека, на долю которого выпали очень серьезные испытания.
Что касается меня, то со мной всё обстояло следующим образом: повинуясь какому-то нечеловеческому чутью, Владимир Быстров потребовал вернуть свои деньги, 3,5 миллиона рублей, инвестированные им в мою фирму Совинком. Одновременно с ним то же самое потребовал Вадим Второв — на тот момент мой долг перед ним составлял 4 миллиона рублей. Если с последним мне удалось утрясти щадящий график возврата средств, то Владимир довольно жестко заявил, что деньги ему нужны немедленно. Он сделал это втайне от остальных компаньонов, но я был на 100 % уверен, что, как только он получит свои деньги, аналогичное требование выставит его брат Игорь, а примерно через месяц — братья Ансимовы. Далее Владимир потребует от меня закрыть Совинком, потому что «моя левая деятельность вредит общему аккумуляторному бизнесу и ущемляет его личные интересы» — так уже бывало в 2001–2002 гг, он успокоился лишь тогда, когда стал получать ощутимый доход от Совинкома. И сейчас, когда он перестанет получать доход с моей фирмы, то возобновит свои нападки.
Очевидно, от меня исходили некие отрицательные флюиды, и мои друзья перестали мне доверять. И своими действиями усугубили и без того отчаянное положение.
Мне перестал платить Халанский, мой основной клиент (он только брал товар в долг, обещая вот-вот расплатиться, и на конец февраля долг кардиоцентра составил более 4 миллионов рублей), так что мне не удалось решить самую острую проблему — закрыть предоплатными деньгами недостачу на Экссоне. Касаемо денег, полученных от Тимура Гантимурова и благодаря схеме с Казьмирчуком: Тимур вместо ожидаемых двенадцати миллионов перечислил всего пять, остальное по договору он должен был заплатить по факту поставки (я сказал, что по вопросам поставки следует контактировать с Рошалем, который подписал договор); а по схеме с Казьмирчуком мне удалось выручить чуть больше шести миллионов рублей. И большая часть этих денег была пущена на текущие расходы — проценты по займам, офис, платежи стратегическим поставщикам, возврат срочных ссуд, и так далее. С этих денег я вернул три миллиона Блайвасу, у которого занимал в начале января, чтобы перечислить на ЗАО Балт-Электро за тестя, который зажал полученную от наших клиентов предоплату. Поскольку завод получил от меня деньги, то отгрузил нам батареи, которые по документам тестя были затаможены и отправлены нашим прибалтийским клиентам. Узнав, что поставка состоялась, тесть совсем успокоился и динамил меня больше месяца. Он лепил какие-то смехотворные отмазки, но под моим нажимом перевёл деньги… но не на мой расчетный счет, а на Балт-Электро, как это было указано в договоре. Видимо, я был настолько неубедителен, что мои слова совершенно ничего не значили. В итоге я не смог воспользоваться этими деньгами, чтобы закрыть недостачу, и был вынужден объяснять компаньонам, чтобы они провели взаимозачёт, чтобы я смог вытащить свои три миллиона. Ну, и конечно, по закону подлости это дело затянулось.
Выждав месяц со дня отгрузки прибалтам, мои компаньоны стали требовать прибыль с этой сделки — то есть заложенные 15 % плюс экспортный НДС. Тут меня ждал ещё один удар: я позвонил тестю и напомнил про деньги, но насчет прибыли он заявил, что «вся она ушла на налоги», а насчет экспортного НДС — что мы его поделим пополам, но лишь когда налоговая инспекция возместит ему, а это, по его словам, не раньше, чем через полгода. То было чудовищное кидалово. Разговор проходил при компаньонах, и Владимир с ухмылкой заявил, что мы с моим тестем мухлюем, и стал требовать, чтобы я заплатил в кассу фирмы из своего кармана и не морочил голову. Никто не поверил, что меня кидает мой тесть, все подумали, что это мои махинации. Артур вступился за меня и позвонил тестю, чтобы лично выслушать его объяснение. Тот начал что-то говорить, и после двух минут разговора Артур, не дослушав его, попросил выслать по факсу платёжные поручения и другие документы, подтверждающие расходы, сожравшие всю нашу прибыль. Через минуту тесть вместо документов прислал листок, на котором в одну строку был написан расчет, буквально таким образом: «0,15 х 3,650,000 = 547,500 (налоги)». Артур скомкал полученную бумажку и бросил в мусорную корзину:
— Блядь, Андрей, твой тесть, что, держит тебя за полного идиота?!
Владимир заявил, что его не волнуют все эти перипетии и что фирма должна получить зафиксированную у него в блокноте прибыль — то есть 547,500 рублей плюс экспортный НДС — 18 % от 3,650,000 руб; и что я лично отвечаю за получение этих денег, а мои взаимоотношения с тестем никого не интересуют. То есть под Новый год, когда мы обсуждали эту сделку, я гарантировал, что можно провести её через фирму тестя, а насчет вознаграждения ему было сказано: «свои люди — сочтемся», имелось в виду, что мы дадим ему столько, сколько сочтем нужным (собственно, это были его слова, и я так и передал компаньонам, что его устроит ровно столько, сколько мы сочтем нужным ему заплатить). Владимир рассчитывал отделаться суммой пять тысяч долларов. И если бы с самого начала речь шла о том, что фирма сработает в убыток и возникнут такие кошмарные сложности, то мы бы не стали связываться с моим тестем!
Это был резонный довод, и Быстровы потребовали, чтобы я четко назвал сроки, когда возмещу деньги, которые зажал мой тесть. Мне пришлось назвать дату, которую Владимир зафиксировал в своём блокноте. Он закрыл этот вопрос и больше к нему не возвращался, остальные — Алексей, Артур и Игорь ещё долго возмущались по поводу крысятничества моего тестя, не удосужившегося даже прислать хотя бы поддельные платёжки и документы, подтверждающие его расходы. Хотя версия с налоговыми перечислениями в размере 15 % от сделки выглядела довольно нелепо. Чтобы окончательно развеять эту брехню, Артур повёл меня к Николаю Руденко, директору ООО «Балт-Электро», кабинет которого находился по соседству на нашем этаже. ООО «Балт-Электро» являлось официальным торговым домом аккумуляторного завода (ЗАО «Балт-Электро»), через которое гендиректор завода проводил некоторые сделки, в основном экспортные. Руденко популярно объяснил и показал на бумагах, что его средняя рентабельность по экспортным операциям составляет 10 % (рентабельность завода-производителя сюда не входит), плюс возврат экспортного НДС 18 %, налоговые платежи не рассчитываются как процент от суммы сделки, а совершенно другим образом, и он даже удивился — мы вроде не первый год в бизнесе, а задаём такие элементарные вопросы. НДС он возмещает максимум за два месяца после отгрузки за рубеж, полгода — это слишком затянутые сроки; кроме того, через полгода после совершения сделки заканчивается срок подачи заявления на возврат НДС в налоговую инспекцию. (впоследствии я пробил через ОБЭП реальное положение дел и получил доступ к официальной налоговой отчетности тестя и убедился в том, что он нагло врал мне. Деньги он мне так и не вернул — ни 15 % прибыль, ни даже обещанную им самим половину от экспортного НДС).
Итак, к моим многочисленным проблемам добавилась ещё одна: мне нужно было срочно раздобыть около 1,200,000, чтобы компенсировать причиненный тестем убыток.
На тот момент единственным деловым партнером, который продолжал со мной нормально сотрудничать, был Азимов, главврач казанской больницы № 6. Он сделал очередную предоплату, несмотря на то, что я задолжал ему комиссионные по предыдущим платежам. Помещение в Казани, покупку которого Мухаметова оплатила вопреки моему приказу, зависло, оно было выставлено на продажу, но никто не торопился его приобрести (в начале января Ренат отправился в Казань и, наехав на Мухаметову, забрал документы, выяснил, что крыса собиралась оформить помещение на себя. Совершенно невообразимая метаморфоза произошла с этой скотиной, до этого это была покладистая и предельно корректная сотрудница. Очевидно, она нутром почуяла, что у меня проблемы и настал момент чего-нибудь отщипнуть без ущерба для своего здоровья. Но не рассчитала силёнки, к тому же не хватило мозгов понять, что такой, как я, может быть вдвойне опасен, будучи зажат в угол). Мне удалось наскрести товар, чтобы закрыть дебиторскую задолженность перед 6-й больницей, а с комиссионными снова вышла проблема — наличности не оказалось. То есть, как только деньги Азимова появились на моём счету, я их тут же пустил на то, чтобы закрыть самые горящие вопросы. А через неделю стал решать, как закрыть проблему с 6-й больницей. На комиссионные было никак не наскрести, и я поехал в Казань с пустыми руками. Встретившись с Азимовым, я сказал, что в ближайшие день-два решу вопрос с наличными, и как бы вскользь упомянул про это злосчастное помещение, стоимость которого примерно равнялась сумме долга по комиссионным. Он понял намёк и сказал, что готов забрать недвижимость — но с дисконтом не менее 15 %, ввиду того, что ему не удастся её быстро реализовать по себестоимости. Пришлось согласиться на эти условия — вообще Азимова не должны были интересовать мои сложности, он должен был получить живые деньги, а не какие-то помещения, с которыми хлопот не оберёшься, другой бы на его месте потребовал бы дисконт не менее 50 % и был бы прав. Мы выполнили все полагающиеся формальности. Азимов расспросил меня о моих проблемах, я вкратце рассказал — конечно, умолчав об истинных масштабах катастрофы. Он пообещал, что выберет по предоплате полагавшуюся по договору продукцию (он протащил через тендер госконтракт на сумму 34 миллиона, это почти на год работы) и заключит новый договор. (и свое слово он сдержал).
