№ 120, 7 июля 2001
Основатель моей фамилии князь Воин жил в четырнадцатом веке и имел трех сыновей: Милоша, Алтомана и Воислава. Поминаю об этом не чтобы похвастаться древностью рода. Среди особ знатного происхождения встречаются такие выродки, что примазываться к ним чести немного. Тем более что мои предки по материнской линии простые местечковые евреи.
Воин был сербом. Второй сын его Алтоман принял мусульманство и стал основателем рода Алтомановичей, который по нынешнему раскладу можно назвать боснийским. Среди потомков Воина были русские адмиралы, австрийские генералы и даже венецианские дожи. Мой дед, привезенный в Россию в четырехлетнем возрасте, ощущал себя русским. В 19-м веке один из Войновичей – Коста говорил так: «Я по рождению серб, по мировоззрению хорват, а по вере католик». Он передал свою веру детям, и они – писатель Иво и дипломат Луйо – считались уже совсем хорватами. Луйо имел двух дочерей, Марицу и Ксению. С ними, приходившимися мне семиюродными тетями, я познакомился в конце их жизни. Когда я последний раз посетил Марицу в Нью-Йорке, ей было за 90, а мне около полусотни. «Ты принес чего-нибудь выпить?» – спросила она. «А надо?» – удивился я. «А как же!» Я сбегал в магазин, вернулся с 0,75 виски, и пока мы с ней на равных бутылку опустошали, тетя мне сообщила, что, желая умереть сербкой, вернулась в православие. Разумеется, выдающихся людей спорного происхождения каждая сторона стремится записать в свои соплеменники. Нобелевского лауреата Иво Андрича сербы считают сербом, перешедшим в католики, а хорваты говорят: раз католик, значит, наш. Лет 20 тому назад в Мюнхене мы с моим приятелем зашли в югославский ресторан. Приятель, которого никто не тянул за язык, сообщил хозяину ресторана мою фамилию. Тот спросил меня, не родственник ли я Иво Войновичу. Я сказал, что да, дальний. Он был великий хорват, сказал ресторанщик. Сербского происхождения, уточнил я, чем собеседника сильно разгневал. В другом таком же ресторане тот же приятель сказал официанту в шутку, что я хорват. Официант нахмурился и сквозь зубы заметил: «Хрваты не добри люди».
Национальные различия многим людям нужны, чтобы было чем гордиться и кого ненавидеть. У понятий «нация» или «национальность» есть много разных определений, но на самом деле, что это такое, не знает никто. Сербы, хорваты, боснийцы, герцеговинцы и черногорцы живут на одной земле, говорят, пишут, читают, думают и поют на одном и том же языке. Разница между ними не больше, чем между туляками, орловцами и курянами. Чем же определяется национальность? Религией? А как же, допустим, немцы? Они католики и протестанты, а все равно немцы. Украинцы – православные и католики. А уж русских каких только нет! Православные нового обряда и старого, буддисты, кришнаиты, баптисты, молокане, жидовствующие. Значит, дело и не в религии. Значит, в крови? Помните пятый пункт? Если папа юрист, то и сын и внук и все пра-пра до любого колена при любых мамах будут юристы. А если сирота и сам не знает своих корней? А если смешанного происхождения вроде меня? У Булата Окуджавы отец был грузин, мать армянка, а сам он, не зная хорошо никакого языка, кроме русского, считал себя по национальности москвичом. И имел право. Потому что при неформальном определении национальности единственным критерием может быть только самоидентификация. Кем себя чувствуешь, тот ты и есть. А формально национальность обычно совпадает с гражданством. Обладатель немецкого паспорта, будь он по рождению кто угодно, считается немцем. А гражданин Франции – французом. Сотрудница «Голоса Америки» Зора Сафир, будучи когда-то гидом на выставке в Москве, была спрошена посетителем, американка ли она. Она ответила утвердительно. Спрашивавший попробовал уточнить: «Чистая американка?» Она сказала: да как будто сегодня душ принимала. Тот, не оценив иронии, двинулся дальше: «Чистокровная?» На что получил ответ: «У нас в Америке чистокровными бывают только собаки и лошади».
Это утверждение применимо к России и другим территориям, и чем дальше, тем больше. Границы рушатся, самолеты летают, народы мигрируют и мешаются, как речная вода с морской. Смешавшись совсем, будущие поколения утратят возможность гордиться своей принадлежностью к определенным почве, роду и этносу и лишатся причины ненавидеть друг друга за несходность происхождения. А впрочем, люди не собаки и не лошади, и кого за что ненавидеть – придумают.
14.07.01
«Патриотизм последнее прибежище негодяя». Всегда забываю, кому принадлежит эта теперь уже широко известная фраза, но помню, что ее, как себе очень близкую, вписал в свой «Круг чтения» Лев Толстой. Несмотря на авторитет классика, наши негодяи не боятся именовать себя патриотами и активно противодействовать всяким попыткам сделать Россию местом, пригодным для благополучного обитания человека.
Разумеется, я говорю о людях, которые звание патриотов сами себе присвоили, а патриотизм свой сделали профессией прибыльной, безопасной и приносящей отечеству довольно заметный вред.
Произнося патриотические заклинания, они ложатся костьми на пути всяких реформ. Гордятся самыми черными днями нашей истории. Проклинают Гайдара с Чубайсом, но зато Ленина, Сталина, а заодно и Гитлера почитают. Последний некоторым из них тем особенно мил, что тоже был патриотом и уничтожал евреев. За что ему можно простить даже то, что русских хотел превратить в рабов. Он, правда, только хотел, а Сталин превратил, имея больше времени и возможностей. Государственными рабами в СССР были все, но самыми низшими – заключенные и колхозники, беспаспортные, бесправные и голодные.
Хотя патриоты вроде бы делятся на коммунистов, фашистов, аграриев и членов ЛДПР, я разницы между ними не вижу. Но вижу, что к Сталину, палачу русского и других народов, негодяю из негодяев, любовь у них общая, о чем их лидеры высказывались неоднократно. Ну а воспоминания о советском прошлом у них вообще ностальгические, некоторые из патриотов не только тоскуют по нему, но даже надеются его возвратить. Экс-гэкачепист Василий Стародубцев, готовясь ко второму сроку на губернаторстве, обещал избирателям, что советская власть (наверное, с лагерями и колхозами) будет непременно восстановлена (я только не понял, в Тульской области или, не дай бог, во всей России) и он сам приложит к этому много усилий. В советские времена намерения подобного рода назывались попыткой реставрации капитализма и наказывались сурово. Теперь у нас свобода, и само по себе желание реставрировать советскую власть наказываться никак не должно, но если глава одной из крупных областей России постарается (а он старается) провести свои желания в жизнь, тогда… Впрочем, тогда будет виноват не только он, а избиратели, отдавшие ему свои голоса (в этом, кстати, и есть достоинство демократии: народ за свой выбор должен отвечать).
Патриоты все критикуют Запад. Учиться у Запада ничему не хотят, а его поучить готовы (по песне Окуджавы: «Умный любит учиться, а дурак учить»). При этом ездить желают на «Мерседесах», летать на «Боингах», компьютеры иметь американские, телевизоры японские, холодильники финские, костюмы английские, а деньги держать в швейцарском банке.
Мы же сами всего того, на чем они любят ездить, летать и что натягивать на себя, делать не сможем до тех пор, пока не перестанем похваляться своей самобытностью и игнорировать экономические законы, которые так же непреложны, как законы физики и математики.
Цепляясь за прошлое, патриоты, естественно, выступают против настоящего. Против реформ, свободного рынка, свободного предпринимательства и свободного хлебопашества. Разводя демагогию и в данном случае призывая на помощь Толстого (тут бы и вспомнили заодно, кем Толстой считал патриотов).
Заботясь о величии государства больше, чем о благополучии человека, они готовы и впредь разорять страну, сохраняя колхозы, наращивая вооружения, тратя народные деньги на поддержание мертвого тела вечно живого вождя. С западными партнерами они предлагают не церемониться: новые долги брать, старых не отдавать, а желающим узнать, какая у нас ведется борьба с отмыванием преступных денег, депутат Митрофанов (сам, что ли, много отмыл?) предлагает послать вместо отчета ракеты с ядерными боеголовками. Вот молодец! Хорошо бы, ответный подарок он получил лично, а не распределял между нами по килограмму, как ядерные отходы.
Помимо любви к Сталину, патриотов объединяет активно выражаемая нелюбовь к инородцам и опять же к евреям, что побуждает последних не забывать дорогу к ОВИРу. В результате чего Россия теряет, а Израиль, США и другие страны получают задаром специалистов, которые всем нужны и стоят дорого. Впрочем, содержание патриотов обходится еще дороже, только их у нас никто не возьмет и с приплатой.
