Она безапелляционно парировала: «В Вене сотни гостиниц, я вам не обязана все помнить!»
Между тем, она отъехала от отеля и повернула не в ту сторону. (на самом деле, там было ходьбы минут 20, и мы бы с удовольствием прогулялись, но погода была очень холодная, с пронизывающим ветром).
Албанка лихо рысачила по улице, и по её уверенной езде мы подумали, что дорога ей известна. Мы с Карманом предсказуемо завели с ней беседу: как дела, откуда такая взялась, не давит ли руль на грудь…
При такой езде мы очень быстро оказались в местном Купчино. И в том месте разговора, где речь шла уже за личную жизнь, все, кто находились в такси, за исключением одной лишь таксистки, осознали, что борт улетел к чёрту на куличики и стремительно продолжает удаляться от пункта назначения. Девушка увлеклась мужским обществом, обходительные манеры двух приличных мужчин совершенно растопили её сердце. Мне стало ясно, что её уровень развития не позволяет ей одновременно заниматься двумя разными делами. Именно так: либо строить мужикам глазки… либо не заниматься этим важным делом. (кстати, английский она знала гораздо лучше, чем Вену).
…Ей осторожно намекнули на то, что борт сбился с курса. Она стала возвращаться к своим шофёрским обязанностям. Это заняло какое-то время. Плавно снижая скорость, она в итоге остановила транспорт вообще в какой-то тьмутаракани. Тут даже до неё дошло: мы приехали. В смысле заблудились.
Она вышла на улицу узнать, где же мы находимся. Просканировав окружающую среду, и вернувшись в салон, она достала карту и попыталась сориентироваться. По её стеклянному взгляду стало ясно, что она ни хрена не смыслит в этой тарабарщине. (а глаза у неё были изумительно красивые! Она включила в салоне свет, и я её подробно рассмотрел… объект был ещё тот).
Отложив карту, красотка прибегла к другому способу навигации: позвонила диспетчеру и попросила инструкций. Начался мучительный путь туда, куда мы должны были доехать куря полчаса назад — не отрывая трубку от уха, албанка сообщала диспетчеру, какие места мы проезжаем (буквально: «красный дом с вывеской», «такой красивый парк», и т. д), а диспетчер командовал, куда дальше ехать.
На одном из светофоров, продолжая разговор по телефону, она отпустила педаль тормоза, и машина стала наезжать на зебру. Я уже по-русски заорал: «Стой, дура, красный свет!!!»
Но было поздно: на капоте распластался какой-то чувак. Реакция албанки была просто потрясающей, сразу видно, в какой стране получала права: она опустила стекло, высунула наружу свою прелестную головку и заорала на потерпевшего. Бедолага убрал с капота своё туловище и убрался восвояси, довольный уже тем, что может это сделать на своих двоих. Остальные пешеходы испуганно обходили Мерседес, стоявший на зебре всеми четырьмя колёсами.
Сзади посигналили. Я говорю: «Green light, come on!» Амазонка руля снова опустила стекло, высунула наружу уже всю свою прекрасную головогрудь, и заорала благим албанским матом на тех, кто там сзади сигналит. После чего, возвратив свои неповторимые прелести в салон, рванула с места на поздний жёлтый свет. Те, кто были сзади, остались, как лохи, стоять на светофоре.
С грехом пополам мы доехали до Ринга. Необходимо отметить, что саспенса албанка добилась совершенно полнейшего: мы переживали за неё, как переживали бы, наблюдая за первыми неуверенными движениями своих детей, впервые вставших на коньки.
По бульварному кольцу она поехала уже гораздо увереннее. Аж два круга нарезала, дважды проехав мимо нужного места. Мы думали, она хочет каким-то хитрым способом въехать прямо на ресепшн, но по её отмороженному взору поняли, что она вообще не врубается, и что ей нужна помощь.
Она вышла на третий круг, и мы, издалека завидев нужное здание, хором закричали: «Вон тот дом, видишь, светится!» Она очень по-детски огрызнулась: «Да вижу, блин, раскомандовались!»
И, подрезав, резко перестроилась в нужный ряд. Сзади посигналили. Мы недовольно повернули головы, кто-то даже показал средний палец.
…Так закончилась эта поездка. Мы с Карманом неохотно выбирались из мотора. Лично я бы с удовольствием покатался ещё, не столько на мерине, сколько на евойной водительнице. Уверен, Карман подумал о том же. Отдать ей должное, она была прекрасна. Особенно мне запомнились её глаза. Миндалевидные, зелёные, неповторимо красивые — изумрудные с карим оттенком. В её глазах не было ни малейшего проблеска мысли, и от этого она выглядела ещё желаннее. Не понимаю, зачем она с такими данными пошла в таксомотор. Стриптиз, эскорт, сфера услуг — вот её тема. Возможно, её логика была такова: работая в такси, прикинувшись приличной девушкой, вернее подцепить воздушного мужика, особенно если брать заказы от пятизвездных отелей. Возможно, и с курса она сбилась не случайно.
* * *
Встретившись с Ткаченко, мы погуляли по Рингу, посидели в кафе, потом устроили вечеринку в его номере. Во время беседы один на один Ткаченко сказал, что Халанский будет лоббировать Совинком на тендере, но после подписания государственного контракта будет неукоснительно соблюдать все его пункты. То есть, сделает предоплату 25 %, оставшиеся деньги заплатит по факту поставки оборудования. (по закону полагалось прописывать в договорах именно такие условия, но на практике мало кто их выполнял. Обычно, работая на доверии с проверенными поставщиками, бюджетополучатели пропечатывали приходные документы, якобы они получили товар, чтобы перечислить всю сумму предоплаты, и только после этого фирмы делали поставку. Это было связано с тем, что производители, как правило, не отгружали продукцию без предоплаты, а фирмы-посредники не имели достаточно оборотных средств, чтобы сделать предоплату, особенно если речь об оборудовании стоимостью свыше $1 млн).
Таким образом, по всему выходило, что Халанский перестал мне доверять — раньше он всегда спокойно перечислял мне 100 % предоплату по всем нашим контрактам.
Итак, по итогам поездки стала известна точная спецификация предстоящего тендера: Sonoline Antares G50 ultrasound system — для ОКБ, 7333250 E.CAM Var. gamma camera — для онкодиспансера, Siemens MAGNETOM Verio — для кардиоцентра.
В целом, настрой заказчиков по отношению к моей компании можно было охарактеризовать как положительный, никто из тех, кто принимал решение, не был намерен разрывать со мной отношения, катастрофой здесь не пахло. Теперь всё зависело от Вебера — поведётся ли он на провокации Паперно, который, судя по всему, взял курс на перерезание пуповины, связывавшей его со святым Иосифом. А в конечном счете всё замыкалось на Маланюке — сможет ли он наклонить Вебера, чтобы он дал мне самые лучшие условия и убедил Сименс отгрузить оборудование без 100 % предоплаты.
Глава 92,
О том, что происходило по возвращению моему в Петербург
В соответствии с договорённостью, после поездки я предъявил Владимиру посадочные талоны как доказательство того, что ездил в Вену, а не в Волгоград. Но он технично заволокитил выплату проспоренных им $1000. Сразу по приезду я выбросил сим-карту — это стало доброй традицией. На этот раз овердрафт составил чуть более $400. На расчетный счет Совинкома поступили обещанные Азимовым 3,5 миллиона рублей, и с этих денег я обналичил 3 миллиона и отдал Владимиру (оказалось, что 5 марта он расплатился с клиентами своими деньгами, фактически кредитовал компанию на 5 дней, так что снятые мной 3 миллиона он забрал себе).
Я воодушевлённо рассказывал компаньонам о своей поездке, но внимательно меня слушали одни лишь Ансимовы, Быстровы же воспринимали мои речи с явным скепсисом, а их фирменную ухмылочку на этот раз можно было истолковать только в одну сторону — типа, мели Емеля, твоя неделя. Владимир втайне от Ансимовых вытряс с меня свои деньги и передал эстафету Игорю. Всё шло по плану — как я и предполагал, так что Быстровых мой волгоградский бизнес уже никак не интересовал. Следовало ожидать, что через некоторое время после того, как Игорь получит свои деньги, за дело возьмутся Ансимовы. Я прогнозировал такой сценарий: если я не буду заниматься Совинкомом в рабочее время и перестану ездить по будним дням в Волгоград, то всё обойдётся и Владимир не станет верещать, что моя «левая деятельность ущемляет его интересы». Но если ему вдруг что-то не понравится, он индуцирует Ансимовых, и они потребуют от меня свои деньги, после чего они всей компанией дружно начнут всячески вытеснять меня из Экссона.
Мне повезло, что компания пока что обходилась теми деньгами, что обращались по расчетному счету Экссона в Международном Московском Банке, лишь иногда требовались мелкие наличные, не более трехсот тысяч рублей, которые я снимал с оборотных средств Совинкома. На расчетный счет Совинкома периодически поступали деньги от клиентов (волгоградских, ставропольских, ростовских и так далее), и даже от петербургских клиентов Северного Альянса что-то приходило, и большую часть возникшей дебиторской задолженности удалось закрыть товаром, полученным через Казьмирчука, соответственно, полученные деньги я акцептировал и распоряжался ими по своему усмотрению, в том числе выдавал Игорю в счет возврата долга. Я даже умудрился внести очередные сто тысяч на ремонт новой квартиры на Васильевском острове и досрочно погасить кредит, взятый год назад на покупку квартиры на Фонтанке. Иногда случались накладки, но я уверенно обходил все острые углы.
