— Но вы получаете деньги из рук врага! — единственное, что нашелся возразить генералиссимус. — Это же валюта! Это возможность вкладов в иностранные банки!
— Да! — согласился адмирал. — Но не получать деньги за исполненную работу было бы нарушением финансовой дисциплины. Кодекс офицерской чести не позволяет нарушать установленный порядок! Морской офицер обязан беспрекословно исполнять всякий закон, чего бы он ни касался. Иначе наступит анархия! Вы хотите анархии?
— Я не хочу анархии. Но я не хочу, чтобы офицеры находились на содержании иностранных армий, словно великосветские проститутки. Такое положение дел подрывает патриотическое воспитание армии!
— Я приказываю! — генералиссимус встал. — Первое. В целях поддержания боеспособности военно-морского флота и повышения квалификации офицерского состава совместительство признать целесообразным, а службу на иностранных судах засчитывать в качестве практической учебы с целью повышения классности. Лицам, успешно прошедшим курс учебы, присваивать внеочередные воинские звания.
Второе. С сего дня офицеры, стажирующиеся на иностранных флотах, обязаны в двухдневный срок сдавать валютные поступления лично мне, то есть главнокомандующему родов войск. В качестве компенсации таким офицерам назначается надбавка к основному жалованью в размере, равном иностранному содержанию в переводе на наши госзнаки, соответственно денежному курсу на день сдачи. Лица, уклоняющиеся от сдачи валютных поступлений, предаются суду офицерской чести с конфискацией имущества. Год. Число.
— А как быть с надбавками за успешно проведенные боевые операции? С орденами?
— Вас еще и награждают? — удивился генералиссимус. — За наши потопленные корабли? Нахалы! Просто-таки нахалы! — и генералиссимус отечески потрепал провинившегося адмирала по щеке. — Пишите дополнение к приказу.
Всякие награды, как-то: ордена, медали, золотое оружие, внеочередные отпуска, устные благодарности и т.п., а также денежные поощрения подлежат сдаче в пункты приема при генеральном штабе сухопутных войск и ВМФ и дальнейшему обмену на награды и поощрения аналогичного достоинства отечественного производства.
* * *
Через двое суток, когда на фронте не осталось пыли, воронок и мух, командующим была получена еще одна шифрограмма. «Не исключена возможность участия боевых действиях особ царской фамилии. Приказываю принять меры безопасности. Ответственность за возможные инциденты целиком возлагается на вас».
Царствующая особа в стране была только одна…
В боевые порядки под видом ротного интенданта прибыл начальник тайной полиции.
— Между нами, — строго конфиденциально сообщил интендант-контрразведчик, — император совсем плох. Маразм! — начальник тайной полиции многозначительно постучал себя пальцем по лбу. — Шесть раз на дню мочится в штаны. Пускает пузыри.
Командующий остолбенел.
— Если честно — старик давно выжил из ума. На последнем дипломатическом рауте он полномочного посла одной державы назвал бякой. Конфуз! Дипломат, конечно, не подал виду. Но лицо государства… Сами понимаете!
Ей-богу, республика лучше. Всякие там парламенты, палаты, конгрессы, оппозиции, дебаты — живое биение мысли. Всем чего-то надо. Всех чего-то не устраивает. Работать интересно! А у нас все согласны со всем. Самый серьезный антигосударственный проступок — мошенничество! Засунут руку в казну и хапнут, сколько в горсть влезло. Скукотища! Не поверите, лично сам организовал три покушения на императора, чтобы без работы не сидеть! Заговорщиков, конечно, схватили, я лично у одного из злоумышленников кинжал выбил. Но это же эпизодик! Развлечение!
Кстати, как вы собираетесь охранять жизнь его величества? — совершенно неожиданно перевел разговор начальник тайной полиции.
— Мой генерал! — выпятил грудь командующий.
— Мой лейтенант, — поправил начальник тайной полиции, показав на интендантские погоны. — Я здесь неофициально.
— Мой лейтенант! — поправился командующий. — Для обеспечения безопасности монаршей особы предполагается, — командующий развернул карту, — вдоль всего фронта по нейтральной полосе выставить охранный заслон в составе трех пехотных когорт и танкового батальона. В ближних тылах проводить силами сводного кавалерийского корпуса круглосуточное патрулирование. С целью нейтрализации авиации противника над высотой № 6725 растянуть двойную мелкоячеистую металлическую сеть для улавливания бомб и дальнобойных снарядов. Над сетью с помощью пиротехнических средств создать постоянную нелетную погоду в виде обложной облачности.
— А если его величество решит лично участвовать в наступлении? — задал начальник тайной полиции контрольный вопрос.
— Две когорты из охранного заслона, переодетые в форму врага, будут изображать упорное сопротивление, далее растерянность и отступление, переходящее в беспорядочное бегство. В качестве меры безопасности солдатам будут выданы холостые патроны, гранаты без взрывателей, штыки со сточенными лезвиями.
— Прекрасно! — воскликнул начальник тайной полиции. — А если противник в это время проведет массированную артподготовку с последующим прорывом обороны? Что вы предпримете?
— Я буду драться до последней капли солдатской крови! — кратко, как и положено настоящему воину, ответил командующий.
— Достойный ответ! — похвалил начальник тайной полиции. — Но в целом план никуда не годится. Будем говорить как профессионал с профессионалом. Ваш план совершенно бездарен! Вы не исключили случайность! Разведка — это в первую очередь учет случайностей. Вдруг противник прорвет оборону? Вдруг не сработает пиротехника? Вдруг среди сточенных штыков окажется один острый? Вдруг в сети-бомбоулавливателе отыщется слабое звено? Вдруг, вдруг, вдруг!
В деле охраны жизни его величества не может быть мелочей!
Вы мне симпатичны, а жизнь императора, говоря откровенно, ни черта не стоит. Но то, что я вам говорил в частном порядке, не избавляет меня от исполнения государственного долга! Случись что, я, не дрогнув, лично казню вас и ваших родственников вплоть до пятого колена. Хотя, повторяю, лично мне вы симпатичны.
Командующий побелел, слившись шеей с воротничком.
— Но не отчаивайтесь, — успокоил его начальник тайной полиции. — Пока моя голова на плечах, вашей ничего не угрожает. Ха-ха. У меня есть встречный план, исключающий всякие случайности. Признаюсь сразу — план гениальный. Как вы думаете, в чем он состоит?
Командующий стоял болван-болваном, что определенно льстило начальнику тайной полиции.
— Это очень просто! Это настолько просто, что об этом невозможно догадаться! Мы берем передовую линию, — начальник тайной полиции отчеркнул карандашом на карте последнюю линию окопов, — и… перемещаем ее глубоко в тыл! Император спасен! Конгениально!
У командующего отпала челюсть.
— Отсюда мы имеем… — продолжил начальник тайной полиции.
* * *
Ординарцы засунули в чемоданы ночные сосуды, застегнули ремни и доложили императору о готовности к отъезду.
— Ура! — вскричал император, вскочил на своего любимого деревянного коня и стал качаться, с упоением размахивая шашкой.
Ближайшие выпуски столичных газет выплеснули экстренное сообщение: «В опровержение нелепых слухов доводится до сведения населения и армии, что император бодр как никогда и в ближайшие недели собирается лично посетить передовые части, дислоцированные в районе высоты Икс. Пусть трепещет злобствующий враг! Дни его сочтены! Слава императору! Ура!»
Ниже печатались фотографии, изображающие его величество на коне с шашкой. Народ, естественно, возликовал.
Наконец двинулись в путь. Чтобы не причинять престарелому императору дорожных неудобств, в последний момент решили путешествовать, не выходя из дворца. С помощью десяти тысяч домкратов дворец оторвали от фундамента, закатили под него специальную платформу, опустили и повезли в сторону фронта вместе с обстановкой, прислугой, штабом, кухней и самим императором. Дорогу перед телегой выравнивал дивизион супертяжелых танков. Впереди шагал сводный тысячетрубный оркестр, без остановки исполняющий марш «Славься, славься!». В кильватере дворца катили два адмиральских крейсера и без счету миноносок. Сверху, дабы исключить нежелательные эксцессы, в шесть ярусов, соприкасаясь крыльями, плотно летели 15 тысяч аэропланов, создавая непреодолимую преграду для вражеских бомбовозов. Наконец, по обочине дороги, вдоль всего пути следования, были расставлены станина к станине пушки и плечом к плечу легионеры, которым вменялось в обязанность стрелять без предупреждения во все живое, приблизившееся к охраняемой зоне ближе чем на десять километров.
* * *
— К вышесказанному прошу отнестись со всей серьезностью! — обратился командующий к построенным войскам. — По соображениям секретности я не могу вам сказать, для чего это нужно, но это нужно Родине и императору и этого вполне достаточно!
