– Миш, не надо. – Я теперь тоже никому не верила.
– Нет, правда. Ирка просила передать, чтобы ты не расстраивалась, наоборот, слава.
– Что? Слава?! Знаешь, что ты после этого… – От ярости потемнело в глазах.
– Да помолчи ты секунду! Я по делу.
– Никаких у нас с тобой дел не будет больше!
– Борисова, ты в Турции в роуминге? Тогда заткнись и слушай. Журнал продают.
– Я знаю. Аль-Файеду?
– Ты перегрелась там, что ли? Какому, на х…, Аль Файеду? «Интер-Инвест» покупает. Волков хочет для девки этой телевизионной.
– Для Ведерниковой? – У меня закружилась голова.
Волков?! Так это Волков! А не Канторович.
– Да, Настя ее зовут. Она его любовница. Ты знала?
– Нет… – Боже мой, я слепая курица.
– Дурища! Вся Москва знает, и давно уже… Волков с женой разводится. Баба его там в истерике, в клинику ее положили.
– Аню?
– Да, я же тебе говорю! Там у них драка страшная. Короче, я позвонил, потому что ты должна знать. Ирка сказала – не звони. А я думаю, что лучше знать. Это первое. Второе – в газету тебя возьму, если что. Но не факт еще, что все случится. Позвони Канторовичу, поговори с ним. Он точно в курсе, может повлиять. На х… эту Настю с пляжа, надо оттянуть ее от корыта, у тебя же с Кантором нормальные отношения. В общем, решай. Я считаю, тебе надо срочно приезжать. А Настю мы сейчас тут сольем по полной программе.
– Не надо никого сливать, Миш. Зачем мне ехать, я все равно ничего не могу сделать, если Аня продает.
Позвони ему, ха…
– Есть еще второй акционер, во-первых. Во-вторых, не надо лежать тупым мясом и ждать, пока тебя заколют, поняла? Позвонишь, скажешь, когда прилетаешь, я встречу.
Я поменяла билет. Зачем? Ну просто я решила, что должна уже управлять своей жизнью.
Полозов вынул из рук чемодан, засунул меня в машину и повез.
– Как отдохнула?
– Блестяще. – Мы замолчали.
– На, почитай. – Мишка протянул мне газету, свежий номер «СС».
«Тайная жизнь сверхпубличной телезвезды. Красавица приносит несчастья бизнесменам. Олигарх Волков может лишиться половины состояния!!!
Первой жертвой Анастасии стал олигарх Александр Канторович, которого девушка бросила прямо перед свадьбой, променяв на более состоятельного Аркадия Волкова. По последним подсчетам журнала «Форбс», Аркадий занимает 6-е место в списке российских миллиардеров ($13,8 млрд), а Александр не поднялся выше 23-го места ($4,6 млрд). Женатый Волков оказался щедрее своего скуповатого предшественника – бизнесмен подарил девушке эксклюзивный автомобиль «Бентли Континенталь», сыгравший роковую роль в судьбе бизнесмена. В январе Волков чуть не погиб в аварии по вине Насти, которая села за руль кабриолета, будучи навеселе. Скандал удалось замять, однако семья узнала правду. Жена Аркадия, Анна, находится в истерике, стоившей ей ребенка, подает на развод и требует…»
Мишка скосил на меня глаза, проверяя реакцию. Ну да, Ведерникову публично высекли, приклеили ей ярлык черной ведьмы, и Канторовича мазнули – он теперь проходил по разряду негероев, ничего себе, скуповат… Может, кстати, и скуповат. Я кинула газету назад, не дочитав.
– Не понравилась заметка?
– Меня тошнит от этих заметок.
– Давай поговорим, Борисова. – Мишка съехал на обочину и включил аварийку. – Я узнал всю интригу, готов доложить.
– Не хочу про интригу, вези меня домой.
– Да хватит, Борисова! Как вы, бабы, надоели мне со своими истериками!
– Миш, прости. Я слушаю внимательно. И спасибо, что ты приехал…
Мишка закурил, пофырчал еще, до половины сигареты, и продолжил:
– Короче, «Интеры» хотят строить медиахолдинг. Журнал ваш туда должен пойти. Волкова давно собиралась его продать. В одиночку журналу не выжить, а цены сейчас на пике.
– Не понимаю, зачем ей продавать мужу?
– Почему бы и нет? Аль-Файед же не захотел купить, я так понял, – Мишка ухмыльнулся, зажег новую сигарету. – Для «Интеров», тем более у них luxury-сегмент есть – ювелирка, золото, журнал – то, что надо. А девки ваши стукнули волковской жене, что ее муж еб…т Настю. Чтобы та не продавала. Волкова теперь выставляет нереальный ценник в качестве отступного…
– Подожди, подожди, сигарету дай, – я очнулась. – Какие наши девки?
– Что я, фамилии ваших телок знаю? Лина, Лия… Есть такая?
– Лия? Островская? – я раскрыла глаза, как будто меня больно ущипнули. – Не может быть! Она не могла…
– Ты можешь заткнуться, Борисова, не перебивать пять минут? – Мишка утопил окурок в пепельнице. – Не могла… Почему не могла?
– Ну, я бы знала, я бы…
– Что – ты бы? Что ты вообще знала, пока я не позвонил? Типичный руководитель – не контролируешь своих менеджеров. Это норма, каждый день про это пишем, и ты не исключение!
От скорости прокачки мыслей зашкаливало в мозгах – за несколько дней я разучилась думать. Или не умела никогда.
– Не понимаю, зачем Островской это?
– Ты у нее спроси. Потому что все хотят быть главными редакторами, например! А тебе, Борисова, дуре, это неясно. Журналов не хватает – на всех баб мужики изданий еще не наделали! Острецкая тихо копала под тебя, пока ты с Ведерниковой в Каннах прохлаждалась.
– Мы все вместе там были… – Боже мой, я же тогда все слышала! Это про меня Островская говорила на яхте!
Как я, дура, могла просмотреть такую интригу, элементарную, как голливудский сюжет?! А Лия, выходит, в один прием расчистила место – избавилась от Насти и от меня. Правильно, Аня же думает, что мы подруги.
– Волкова хочет развода и дележа имущества. Или продать журнал за три цены, – продолжал Мишка. – У них там давно проблемы. Волков же скотобаза, еб…т все, что движется. Девки у него пятнадцатилетние. Таскает свой гарем повсюду. И Настю эту… Представь, она у него дома живет – в Лондоне, в Каннах, и это при живой вашей Волковой…
В Каннах? Нет, Мишка что-то путает…
– Подожди, Миш, у Насти же свой дом есть, вилла на Кап д’Антиб. Волков ей подарил, как я теперь понимаю…
…А вовсе не Канторович, как думала я раньше.
– Ты чего, Борисова?! Ты понимаешь вообще, сколько стоит такой дом? Волков, конечно, раб своего х…я, но за бл…дей не переплачивает. То, что это его вилла, общеизвестный факт. А Настя твоя не стоит столько.
Господи, неужели?! Тогда получается, что Канторович…
Не Канторович, я сама все испортила. Теперь точно все.
Сердце заныло, и я спросила, чтобы заглушить эту ноющую боль:
– Миш, а откуда ты все это знаешь? Откуда инфа?
Он смутился.
– Ну… Все оттуда же… Короче, Борисова, я не могу!
– Говори! У тебя должок передо мной, помнишь?
– Да? А только что я разве не отдал?
– Мало.
– Вот ты жадная какая! Все вы, бабы… Ладно, но если ты меня предашь… Короче, Ирке моей Лия эта ваша и Краснова пишут эти истории. Острецкая с самого начала, как только Ирка уволилась, ей сливала… И про тебя она тоже слила, и про Настю. Я вчера Ирку пытал каленым железом. Оцени, Борисова, мой подвиг!
Я погладила Мишку по плечу – хороший, хороший.
Наконец-то все встало на свои места. Но как же гадко…
– Так журнал продан или нет? – спросила я Мишку, только бы не думать, не думать о том, что…
– Вот это как раз непонятно. Ты завтра позвони Канторовичу и узнай сама. Ален, слушай, а может, и хер с ним, с глянцем? Возвращайся в газету. Я не понимаю, как ты там вообще существуешь, в таком дерьме! С мужиками, честное слово, проще. А у вас… Я бы не смог.
– Я тоже больше не могу.
Мы замолчали. Мне уже не было противно и плакать не хотелось. Было пусто. Вот и я теперь знаю, что это такое, когда пусто.
– Борисова, я хотел спросить… Только сразу не бей. А может, это, наоборот, комплимент тебе, настроение поднимется…
– Ну, спрашивай.
– Что у тебя там было с этим чуваком? Ну, золотые штаны из Голливуда… Правда, так круто, да? Русские уроды не сравнятся?
– Боже мой, Полозов… – я задохнулась. – Какие же вы все одинаковые, мужики! Все одно и то же думаете! И ты… Твоя жена дрянь напечатала, а ты думаешь, что это правда…
Я зарыдала. Не стесняясь, орошая приборную панель горючими слезами. Сейчас прожгу японский чертов пластик! Расплавится он под ядовитыми слезами, с которыми выходили из меня шлаки, накопленные в глянце, ядовитые краски полноцветной печати…
Мишка суетился, доставал платки.
– Ты что, Борисова? Ты же плакать не умеешь, не должна… Да что с тобой? Ален, правда, перестань… Ну-ка, посмотри на меня! Ты чего оплакиваешь? Ничего не решено еще. Да господи, завтра же пойдешь ко мне! Все, в этот бл…дский глянец не вернешься. Скажешь, мужчина запретил. – Я рыдала еще громче, еще горше. – Слушай, ты, может, влюбилась? – Он взял меня за плечи. – Влюбилась? – Я кивнула. – Не в меня? – Я опять захныкала. – Знаю, знаю, не в меня. Если это голливудские штаны, так мы ему знаешь что? Мы ему ракету сейчас направим в жопу, я с Путиным договорюсь. Помнишь анекдот: «Нет, на х…й, больше вашей Америки!» – Я улыбнулась. – Вот, уже лучше. Кто тут нашу девочку обидел, тот трех дней не проживет, так моя Ирка теперь говорит. – Мишка погладил меня по голове. Я опять залилась слезами. – Ну хватит, хватит. Господи, ну кто гад этот?! Кому яйца отрезать? Алена… – Мишка остановился. – Слушай, а ты не в Кантора, часом, влюбилась, а?
